Валерий Леонтьев: "Хотелось бы поговорить с сыном или дочерью, но, наверное, уже не получится..."

Первую декаду нынешней зимы знаковая персона российской поп-сцены, перманентно бодрый Валерий Леонтьев проводит на крупнейших площадках столицы. Два дня он исполнял "песни о главном" в Кремле, а в субботу пропел свою "песню года" в "Олимпийском". В интервале между концертами Леонтьев успел побеседовать с обозревателем "Известий" Михаилом Марголисом.

— Валерий, насколько я понимаю, ты сейчас обходишься без больших сольных программ?

— Дело в том, что понятие "формат" сейчас разбушевалось как никогда. Допустим, "Первый канал" не берет в эфир сольные концерты. В лучшем случае ему нужен известный юбиляр, обложенный венками, вокруг которого пляшут и поют артисты разных жанров. Хорошо хоть НТВ показало мой сольник. А то я уже начинал подозревать себя в творческом бессилии. Мол, кому я нужен один? Сегодня надо дуэты петь или коллективы большие собирать, чтобы хоровод вокруг тебя вертелся. У зрителей в почете большие сборные шоу с участием артистов, которые, наверное, вполне бы обошлись друг без друга, да вот беда — без эфиров им не обойтись. Поэтому и ходят они друг к другу на дни рождения, как на работу. А я на свой последний юбилей никого не звал, пришла одна Ира Аллегрова.

— Юбилеи собственные тебя не трогают, на возраст свой ты, как известно, не ориентируешься. Тем не менее артист Леонтьев может предположить тот день и час, когда он скажет себе: "Все, пора завязывать" и отправится в прощальный тур?

— С одной стороны, конечно, красиво уходить в хорошей форме, дабы никто не любовался твоей лысиной, горбом, выпадающими зубами... С другой стороны, люди, вкусившие яд аплодисментов, не в силах безболезненно оставить сцену, у них не хватает духа... Я вот сейчас хочу посмотреть, как Шер расстанется с публикой. Она же провела прощальный тур.

— Ладно, Шер, а вот Алла Борисовна сказала мне, что ей "до 60 в шоу-бизнесе париться бы не хотелось".

— Мы и не заметим, как допаримся. И 60, я уверен, перешагнем. Хотя не знаю, как Алла... Может, она категорически не хочет. Топнет, хлопнет и... будет выходить в сборных концертах. Но о себе ничего вразумительного не скажу. Красиво уходят в бульварных романах, а в жизни чаще цепляются за подиум из последних сил. Сутулясь, плохо себя чувствуя, охая, опираясь на палочку, доползают до заветной кулисной тряпочки, все за ней оставляют и выходят с хорошей осанкой на сцену. И так до самой смерти.

— Ты, похоже, везучий человек. Скажем, "желтая" пресса до сих пор не выловила у тебя никакой серьезной болезни. И супругу твою за три десятка лет практически не "достали".

— Мы с ней давно решили не давать никакой возможности за что-то зацепиться.

— Но что все-таки представляют собой ваши отношения на данный момент?

— Они очень хорошие. Мы большие друзья. Недавно встречались с Люсей в Испании. Она прилетела туда из Штатов (супруга Леонтьева Людмила Исакович уже много лет проживает в США. — "Известия"), я — из России. Лето она провела здесь, теперь я туда поеду. На Новый год собираемся в Центральную Америку — Гватемала, Коста-Рика... Никогда там не был, очень интересно.

— Разгружаться вне дома получается?

— Нет. Разве что на гастролях, и то в каком-то изолированном пространстве. Я с удивлением обнаруживаю, что все еще являюсь стеснительным человеком. Стесняюсь, допустим, есть в ресторане, если на меня люди смотрят. Отодвигаю тарелку и сижу голодный.

— А потом где-нибудь втихаря жуешь пирожок?

— Бывает и так.

— Смотрю на твой гастрольный график последних трех месяцев: концерты чуть ли не ежедневно и в самых разных точках — от сибирской глубинки до подмосковного Нарофоминска. Как Пугачева, "зарабатываешь на старость"?

— Во-первых, если я остановлюсь сегодня, а проживу до 80, мне для безбедного существования не хватит тех денег, что я куда-то там в "тюфяк" напихал. Во-вторых, коллектив у меня большой, люди давно работают, у них семьи, которые надо кормить. Если бы я резко закончил, это, наверное, выглядело бы предательством. Мне, мол, хватит, а вы разбегайтесь и делайте что хотите. В-третьих, если я только лежу на диване, сразу теряю форму. Помню, у меня был период, когда я два месяца ничего не делал, так сразу в другой размер одежды перескочил.

— А для тебя это столь важно? Кто-нибудь скажет: "Да ладно, ты ведь не девочка, а взрослый мужик. Ну, станешь чуть помощнее, чего плохого?"

— Но все-таки когда к зеркалу подходишь, приятнее смотреть на подтянутого человека, а не на престарелую жабу.

— Масса артистов твоего статуса что-то получила от государства — кто студию, кто квартиру, кто театр. Когда тебе что-нибудь ценное подарят? Может, в преддверии Нового года через нашу газету что-нибудь попросишь?

— Я так хочу нормальную квартиру! Пусть не очень большую, не 300-метровую, но метров 180, пентхаус, с красивым видом на Москву-реку, со швейцаром или охранником в подъезде, с теплым гаражом внизу, куда можно спуститься на лифте. Это в общем-то не так много.

— Так купи, чего ждать?

— Знаешь, я посчитал. То, что я хочу, купить не могу. В элитном доме выйдет "лимонов" пять. У меня пяти миллионов долларов нет.

— Тогда, конечно, надо надеяться на подарки. Попытайся для начала вступить в какую-нибудь правильную партию. В "Единую Россию", например, как сделали некоторые твои коллеги.

— Наверное, их подтолкнули к этому убеждения и те человеческие качества, которыми я не обладаю. Возможно, их пленили какие-то партийные программы и заложенные в их основу моральные постулаты. Меня в такие партии, к сожалению, не звали. Звали только в коммунистическую, при советской власти, но как-то удалось увильнуть.

— А что ты будешь делать один в пентхаусе? Жена в Майами, детей нет...

— У меня и сейчас в принципе большая квартира, но накопилось колоссальное количество реквизита, костюмов, которые меня потихоньку выживают. И еще у меня старый дом, 1914 года постройки. В квартире не работают батареи, и все сантехники, которые приходят, говорят, что ничего сделать не могут. Отапливаюсь с помощью электрообогревателей, и все равно которую зиму холодно в квартире...

— Может, озаглавим интервью "Валерий Леонтьев бедствует"?

— Что ты, не вздумай! Некрасиво получится, скажут — с жиру бесится.

— Какое чувство у тебя доминирует, когда ты задумываешься о том, что не продолжил свой род?

— Наверное, продолжаю испытывать некоторое сожаление по этому поводу. Даже не детского щебета уже хочется, а осмысленного взрослого разговора со своим сыном или дочерью. Но, боюсь, такой разговор никогда не состоится.

— Рассказывая о своих поездках, ты в основном называешь теплые страны. И как-то говорил мне, что любишь встречать Новый год без снега...

— Да, меня это не ломает, точно так же, как отсутствие снега в столице в нынешнем декабре. Может, вообще обойдется? Снег романтичен в кино и за городом, когда "хрусть, хрусть", а если нужно вызывать бульдозер, чтобы к подъезду подъехать, это уже не романтика.

— Если ты все-таки завершишь карьеру певца, то уедешь в Майами или останешься в Москве?

— Вероятно, буду и там, и здесь. Полностью отказаться от России я не смогу. Все-таки понятие родины — не пустозвонство. С возрастом я прихожу к его расшифровке. Это, конечно, не березы и сугробы, а люди, которые меня любили и сейчас любят, которые создавали вместе со мной фамилию Леонтьев. Вот они, наверное, родина. Так что совсем от них отделиться не получится.