«В какой-то момент понял, что в покое не оставят»

— После ударов по голове у меня остались частые головные боли, нервный тик, болит там, где были ушибы, — в легких, в области почек. Не до конца восстановилась нога, — делится Александр Лауберт, который до сих пор не может оправиться от физических и моральных травм, полученных в те самые страшные дни августа 2020 года.

Саша — сирота. Свою мать, которая отказалась от него в роддоме, он не знает. В четыре года из детского дома мальчика забрали в приемную семью, где он вырос.

— Еще до 2020 года я осознавал, в какой стране мы живем. Меня не устраивало, например, качество образования в школе. Так получилось, что я несколько раз гостил в Италии у тети и мог видеть разницу между уровнем жизни, — рассказывает молодой человек. — Помню, как после очередного возвращения решил в школе выйти из БРСМ. После этого меня заставили учить гимн РБ и Конституцию. Причем заставлял это делать школьный психолог.

Летом 2020 года Александр поступил в университет культуры и готовился принять участие в своих первых выборах.

— Мы стояли в огромной очереди на одном из участков во Фрунзенском районе Минска. Но в восемь часов кто-то из членов комиссии вышел и сказал, что бюллетени закончились, — говорит Саша.

****

То, что произошло с ним в следующие дни, шокирует:

— Меня задержали 11 августа на «Риге». Я был там с двумя своими друзьями и девушкой одного из них. Было очень много людей, все общались, поддерживали друг друга, не строили никаких баррикад, ни в кого ничем не кидались.

В какой-то момент мы с ребятами зашли в магазин купить воды. И нас задержали прямо там. Все происходило, как в фильме про захватчиков и заложников. Мы стояли на кассе, покупатели ходили по магазину, выбирали продукты, и тут в торговый зал вбежал парень. За ним просто ворвались люди в масках и с оружием и начали орать. Они окружили торговый зал, заставили всех подойти ко входу, разделили на мужчин и женщин.

Нас вывели, положили лицом на асфальт, руки стянули за спиной строительной стяжкой. Когда нас подняли, чтобы вести в автозак, я попросил дать мне мой шоппер с личными вещами, который валялся рядом. Омоновец поднял его и дал мне в зубы.

В автозаки людей грузили друг на друга. Меня тоже кинули на людей, потом сверху бросали других. Ужасно болели связанные руки, я не чувствовал ни кисти, ни пальцев. До сих пор у меня немеют несколько пальцев.

За этот вечер нас перекидывали три раза из автозака в автобус или другой автозак. Заставляли бежать бегом и постоянно избивали. В первом автозаке нас облили бензином и кричали, что всех сожгут. Меня несколько раз били головой об автозак и еще несколько раз я падал, ударяясь головой об асфальт.

По дороге во второй автозак я потерял сознание. Очнулся от резкой боли в правом колене. Надо мной стоял омоновец и со всей силы бил дубинкой по ноге. Потом оказалось, что он перебил мне связки. Им пришлось приподнять меня, потому что сам я не мог встать. Не помню, как добрался тогда до автобуса, избивать продолжали всю дорогу, пока я ковылял.  

В последнем автозаке какой-то парень зубами смог перекусить  стяжки на моих руках. В этом автозаке рядом оказался и один из моих друзей. Увидев друг друга, мы обрадовались и испугались одновременно, потому что все были страшно избитые.

На Окрестина нас тоже заставили бежать строем, лицом вниз, руки за голову. Я уже не мог шевелить руками, они будто отмерли. Плюс очень болела нога — и я просто упал на кучу из таких же людей, которые не могли двигаться и падали.

Нас поставили во дворе на колени лицом к забору и сказали держаться за какую-то трубу сверху. Не знаю, как я схватился, потому что рук не чувствовал. Так мы стояли, пока не начало светать. Постоянно слышали крики вновь прибывших, которых тоже зверски избивали.

Возле меня мужчина упал и, видимо, потерял сознание, но к нему никто не подошел, что с ним стало, я не знаю. Помню еще одного мужчину, которого заставляли признаваться в любви к Лукашенко, а он случайно перепутал и сказал: «Я люблю Путина». Его стали  избивать. 

На рассвете нас перевели в прогулочный дворик и там мы были часов до 11 утра. На всех дали бутылку воды. Тех, кто просился в туалет, выводили, но там тоже избивали. После нас перевели в камеры. Я оказался в двухместной вместе еще с 20-ю мужчинами. Мы с трудом разместились. Люди лежали и под нарами, и под столом, и на столе. Все были страшно измученные, избитые, с запекшимися кровоподтеками. Никто не понимал, что происходит.

Потом был суд. Меня судила судья Заводского района Минска Катерина Мурашко. Увидев меня, она предложила воду, влажные салфетки и шоколадку. Я отказался. Она пыталась настаивать, мол, посмотри на себя — бери, но все равно признала меня виновным и дала семь суток.

В этот же день меня и моего друга перевели в Слуцкое ЛТП. Встречали нас с немецкими овчарками, которые громко лаяли, когда мы бежали в бараки. Там у нас были матрасы и постели. В какой-то момент даже принесли телевизор, включили, а там Лукашенко. Кто-то не выдержал и бросил что-то в экран. Телевизор унесли.   

Через двое суток нас выпустили. За воротами встречали волонтеры, предлагали воду, еду, сигареты. К сожалению, мои родные встречать меня не приехали. Личные вещи, тот самый шоппер с телефоном мне так и не вернули.

****

Больше месяца Саша был на больничном с гипсом на ноге. Только в конце сентября он пришел на занятия в университет, однако долго проучиться ему не дали.

— Через месяц меня вызвал декан и сказал, что я отчислен. Не стал с ним спорить. Не было сил, я чувствовал себя очень подавленным, и раны еще не все зажили. Поэтому, когда предложили пройти реабилитацию в Литве, уехал лечиться. А когда через месяц решил вернуться, многие недоумевали.

На обратном пути на белорусском погранпереходе в автобус зашел пограничник и спросил, есть ли студенты. Я не откликнулся, потому что к тому времени был уже отчислен. Тогда они назвали мое имя и фамилию. Меня повели на допрос, спрашивали, зачем я ездил в Литву, что там делал, что собираюсь делать в Беларуси, смотрели галерею в телефоне. Ничего не нашли, — вспоминает собеседник «Салiдарнасцi».

Вернувшись, он смог устроиться на работу в одну из больших сетей гипермаркетов контролером торгового зала:

— Но там я продержался меньше месяца. Зал украсили красными и белыми шариками. После этого уволили не только меня.

Еще когда я был в Литве, домой к родителям стали звонить и приходить, искали меня. После возвращения эти люди застали меня дома, заставили подписать какое-то предупреждение. Потом пришло постановление о том, что я должен выплатить еще непонятно откуда взявшийся огромный штраф.

В общем, в какой-то момент я понял, что в покое меня не оставят. Но ехать напрямую в Литву побоялся из-за предыдущего инцидента на границе, ехал через Россию и шел пешком через границу, — рассказывает Саша.

В настоящее время 19-летний молодой человек снова студент, только уже ЕГУ, факультет «Европейское наследие». Говорит, что учиться очень нравится. Недавно он нашел работу.

— Я работаю оператором колл-центра в Штабе Навального. Алексей Навальный — это человек, достойный восхищения! Я бы его сравнил с нашим Сергеем Тихановским. Как и Навальный, он сидит за правду, как и тысячи людей в Беларуси.

Мы проводим социально-политические опросы граждан РФ. Один из последних касался присоединения ДНР и ЛНР к России. Мы узнавали, готовы ли россияне принять эти республики в свою страну. Большинство ответило, что готовы, но при условии, что  граждане этих республик сами захотят присоединиться. При этом никаких нарушений международного права люди не видят.

— Что бы вы хотели загадать на Новый год?

— Конечно, я хочу, чтобы сбылось желание всех белорусов, и наступили те перемены, о которых мы мечтаем. Для себя лично хочу полностью восстановить здоровье и закончить университет, — подытоживает Александр.