«Уже трудно говорить, что село — политическая опора Лукашенко»

В рамках проекта «Европейский диалог о модернизации для Беларуси» мы беседуем с экономистом Леонидом Злотниковым о том, какие перемены нужны белорусскому сельскому хозяйству.

— На фоне сомнительных успехов остальных отраслей белорусской экономики может создаться впечатление, что в сельском хозяйстве у нас все не так и плохо — надои и урожаи растут, белорусская сельскохозяйственная продукция продается на экспорт, в Москве хвалят вкус белорусской сметаны и так далее. С точки зрения экономиста, подтверждается ли это впечатление цифрами и фактами?

— Нужно сначала проанализировать количественные показатели, а затем — качественные. Если взять первые, то, действительно, за последние лет десять немного увеличилась урожайность зерновых культур — сейчас около 30 центнеров с гектара, а лет десять назад было в среднем 27. Мы наблюдаем рост продуктивности молочного стада, было 3 тысячи, сейчас — более 4 тысяч килограммов.

Но если сравнить с передовыми странами, то наша продуктивность примерно в два раза меньше. Но даже и эти положительные сдвиги достигнуты слишком дорогой ценой. За последние 10 — 12 лет инвестиции в сельское хозяйство составили около 40 миллиардов долларов. Больше всего вкладывалось именно в него!

— Однако сельское хозяйство дотируется и в Европе, и в Америке. Почему тогда их дотации — «правильные», а белорусские — «нехорошие»? Если есть отдача, то почему бы не вкладывать?

— Я говорил только о количественных показателях, а сейчас перейдем к качественным. В Германии на один гектар площади вносят минеральных удобрений в два раза меньше, чем в Беларуси, а урожайность — в два раза выше. Кормов на один центнер привеса тоже там требуется в два раза меньше. То есть отдача белорусских инвестиций в сельское хозяйство очень низкая.

Даже Александр Лукашенко в последнем послании парламенту заявил, что его волнует прежде всего эффективность сельского хозяйства. Количество убыточных предприятий в прошлом году было 30 процентов, в нынешнем — уже 54.

Но эти статистические показатели не отражают реальную картину, потому что если учесть инфляцию и скорость оборота капитала, то можно заявить: фактически почти все сельхозпредприятия неэффективные. Они живут за счет всех нас, граждан Беларуси.

Если взять официальные цифры, сколько средний белорус расходует на продовольствие, то получим 46%. Показатель самых бедных стран... В России аналогичная цифра — 33%, в Европе — 20-25%.

— Зная ваши экономические воззрения, могу предугадать ответ на вопрос, «что же надо делать»: открыть границы для дешевого импорта, уменьшить дотации и так далее. И куда тогда деть всех наших передовиков сельского хозяйства, которые сразу станут отстающими?

— Это очень поверхностное представление о том, что предлагают независимые экономисты. Действительно, на период перестройки сельского хозяйства я предлагал открыть дорогу для дешевого импортного продовольствия, как это сделала Эстония в 90-е. Если мы хотим, чтобы наше население тратило меньше на питание, то надо открыть границы для импорта. Кроме того, следует помнить: любая защита своего рынка от импорта понижает уровень жизни населения.

Насчет того, что же делать. Моя программа глубоко разработана, там обобщен опыт многих стран мира.

Два обязательных условия — открытая экономика и глубокая реформа сельского хозяйства. Причем это не такая реформа, которую пробовали в Украине, и частично у нас — преобразовывали коллективную собственность, вводили акционерные общества, но ничего особенно не получалось. После 2000 года украинцы в конце концов поделили землю между теми, кто на ней работает. Создали крупные хозяйства, акционерные общества. Наши соседи уже накопили опыт преобразований на селе. И только российский пример мне не нравится.

— Лукашенко не раз заявлял, что сохранение коллективных хозяйств — не только вопрос экономики, но политики и идеологии. Возможно, на сегодняшний день это уже не так актуально? Есть ли приметы того, что государство готово пойти на серьезные преобразования?

— Да, земля сегодня все больше оторвана от крестьянина. Люди приезжают из агрогородков, поработали, вернулись на место.

Крестьянин сегодня все более похож на промышленного рабочего. Традиционный деревенский уклад изменился, и в нем занято намного меньше людей, чем раньше. В сельском производстве сейчас работает небольшое количество людей, которые и получают меньше других — доходы в этой отрасли традиционно самые низкие по народному хозяйству.

Лукашенко раньше прямо говорил, что «деревня — это наша политическая опора, и мы не дадим ее разрушить». Но сейчас и количество деревенского электората уменьшается с каждым годом, и недовольных людей там все больше. Так что уже трудно говорить, что село — политическая опора президента.