Уволенный спасатель: «Милиционер избивал меня боксерской перчаткой и угрожал изнасилованием, если не подпишу протокол»

Дежурство Ильи Моржевского, который работал в пожарной аварийно-спасательной части № 26 города Минска, выпало на следующие сутки после выборов.

— На станции метро «Пушкинская» я видел кабину автобуса, водителя которого ранило светошумовой гранатой. На асфальте были следы крови. Мы с коллегами видели машины со следами от гранат, с разорванными дверями, оплавленным стеклом и крышами.

В ту ночь нам поступила команда ехать за оцепление в центр Пушкинской. Пожарную технику использовали для того, чтобы растаскивать автомобили.

Это было символическое действо. Мы убрали пару машин, нас снимали на видео. Скорее всего, чтобы показать, что МЧС не остался в стороне. Техники других служб хватало для того, чтобы убрать автомобили с проезжей части.

После того, как машины эвакуировали, началась зачистка. Силовики пошли со щитами на людей.

Я видел, как жестоко избивали задержанных людей. Они не могли оказать сопротивления, руки в стяжках. Их вели в автозак и били об автомобили. В этом участвовали все структуры, которые там находились: и милиция, и «Алмаз».

…Когда после гибели Александр Тарайковского не возбудили уголовное дело, я понял, что закон в нашей стране не работает. Он просто обслуживает интересы того режима, который находится у власти.

Илья вспоминает: на первый воскресный марш 16 августа в Минске вышли около 30 работников МЧС:

— Они были с плакатами и в майках «МЧС с народом». Меня на акции не было, я в тот день работал. Когда руководство узнало о том, что спасатели вышли на марш, начали вычислять, кто именно участвовал. Сначала проводили беседы, мол, зачем в майках вышли с надписями, ходите так. Впоследствии многих участников марша уволили. Заставляли писать заявления об уходе, угрожали, что отправят на Окрестина.

Потом началась борьба с бело-красно-белыми флагами, в которую втянули спасателей. Моего коллегу уволили за то, что он написал людям в чат о том, что сейчас приедут в их двор.

Я понял: если мы сейчас не выскажем свое несогласие, не откажемся выполнять незаконные приказы, дальше будет только хуже.

Илья задавал руководству вопрос, на основании каких законных актов пожарные должны снимать флаги.

— Нам никто не удосужился показать пункт закона, где прописано, что это входит в наши обязанности. Нам говорили: «Ну, вы же котов ездите снимать, а что, флаг не можете?». Но мы же не сами выезжаем на вызовы!

13 сентября Илья записал видеообращение, в котором выразил солидарность с работниками МЧС, уволенными по политическим мотивам, а также с задержанными спасателями ОСВОДа.

— К сожалению, руководство Министерства по чрезвычайным ситуациям принимает активное участие в попытках разделить наше общество, — сказал Илья Моржевский в видеообращении. — Разделить по цвету флага, политическим взглядам, идеологии. Я и многие мои коллеги не согласны с этим. Мы все — белорусы, и мы все — один народ.

Он напомнил о случаях, когда в пожарных автомобилях ездили неизвестные люди в масках, которые использовали технику в целях, не связанных со спасением людей. Илья извинился перед белорусами за это и попросил не терять доверия к пожарным.

Самому Илье не приходилось снимать флаги.

— Руководство нам сказало: кто не хочет этого делать, того заставлять не будем. Найдутся те, кто это выполнит. На снятие флагов могли начальника или того, кто не выезжает на пожары, а занимается другой работой.

В день публикации видеообращения Илья вышел на воскресный марш, и там дал интервью журналистам «Нашай Нiвы».

— В тот же вечер меня искали, чтобы привлечь к административной ответственности, но найти не смогли.

У Ильи начиналась сессия на юрфаке БГУ.

— Отпуск был согласован с руководством заранее. Но тут вдруг рапорт исчез, начальство сказало, что не согласовывало отпуск.

14 сентября меня уволили за прогул и невыход на работу по сигналу «Сбор» (по этому сигналу при чрезвычайной ситуации привлекают людей).

По словам Ильи, он отправил документы, подтверждающие, что у него сессия, заказным письмом.

— Большинство тех, кого уволили в МЧС за политику, вынудили уйти с работы либо по собственному желанию, либо по окончанию контракта.  Единицы уволили за отказ снимать флаги или за участие в массовых мероприятиях.

После сессии Илья связался со своим руководством, чтобы согласовать дату встречи и выяснить причины увольнения.

— В назначенный день 8 октября начальство созвонилось со мной уточнить, точно ли я приеду и во сколько буду. В кабинете меня задержали сотрудники Фрунзенского РУВД. Со мной был адвокат.

После задержания, когда я отказался подписывать документы в РУВД, меня избивали. Чтобы получить мою подпись, сотрудник милиции применял пытки.

Он вывел лишних людей из кабинета, где, кстати, висели его грамоты, достал боксерскую перчатку и начал меня избивать. Он бил в живот, в грудь, по голове… Милиционер угрожал мне изнасилованием, если я не подпишу протокол.

Другие сотрудники это видели. Один смеялся, второй смотрел документы и делал вид, что ничего не происходит.

Я написал в протоколе, что не согласен с его содержанием и требую предоставить защитника. Этот протокол порвали при мне.

Первый раз меня судили по скайпу прямо в РУВД. Если это можно назвать судом. Тебе приносят материалы дела, через 10 минут отводят в соседний кабинет и уже готовы тебя судить. В суде я стал требовать защитника, суд перенесли на следующий день.

Илье дали 15 суток по статье 23.34. Из ИВС на Окрестина его увезли в Барановичи, где он и отбывал арест.

— Я был готов к такому сценарию, но, когда сталкиваешься лично, еще больше возмущает правовой беспредел. Даже, по сути, формальные вещи не пытаются соблюдать. Когда в РОВД участковый хвастается в открытую, что сейчас он наберет судью и они договорятся, ты понимаешь, что закон не работает.

К удивлению Ильи, большинство его сокамерников были «политические».

— Среди них было много людей с высшим образованием. Порадовали сплоченность, взаимопомощь.

Оказавшись на свободе, Илья обращался к врачам.

— Они передали документы в СК о том, что меня избивали в РОВД. После этого меня настойчиво стали вызывать в Управление Следственного комитета Фрунзенского района, которое находится в том самом здании, где меня избивали. Я не поехал.

Илья попытался восстановиться на службе через суд, но ему это не удалось.

— Основной спор в суде был о том, был ли подписан контракт. Моей подписи в документе не было. Мое руководство не смогло предоставить оригинал контракта.

После увольнения Илья остался должен МЧС более 5000 рублей:

— Эти деньги были выплачены при заключении контракта.

Илья решил уехать из Беларуси, когда в отношении его коллег возбудили уголовные дела. Кроме того, он не мог получить военный билет, хотя неоднократно писал запросы.

— Я понял: если останусь, мне прямая дорога в те же места, из которых вышел.

После увольнения Илье помог фонд BYSOL, созданный для оказания помощи и поддержки тем, кто лишился работы по политическим причинам.

Кстати, Илья и сам оказывал помощь фонду:

— За выезд на Пушкинскую 10 августа нам перечислили премии по 500 рублей непонятно за что. В расчетнике было указано, что это министерская премия. За все время несения службы я лишь однажды получал такую премию в конце года за спасение людей.

Илья перечислил деньги в фонд BYSOL.

— После всего, что увидел на Пушкинской, не хотел к ним прикасаться.

Спасатель не собирается менять профессию. Он хочет заниматься любимым делом и ищет для этого возможности.

— Есть надежда вернуться в Беларусь. Понимаю, что сейчас приезжать небезопасно.