Общество

Тамара Шевцова

Управление образования: «Либо мы его посылаем, либо увольняем ее. Это политический вопрос»

Предновогодняя история, которая в наши дни тотального беззакония кажется совершенно невероятной и может стать настоящим пособием.

Школа №194 находится в минском микрорайоне Сокол

Минчанин вступился за любимого учителя дочери, которому не продлили контракт. В итоге директору и завучу объявили выговор,  учителя восстанавливают через суд, а родителям девочки вернули деньги за занятия, которые они платили несколько лет.

За что уволили учительницу?

— Как и большинство родителей, я всегда подписывал разные договоры со школой своего ребенка и закрывал глаза на некоторые несоответствия, потому что дочка училась, ей все нравилось, — рассказывает «Салiдарнасцi» Владимир А. свою историю, прилагая к ней стопку переписки с чиновниками и несколько часов диктофонных записей.

Однако в конце прошлого учебного года его дочь расстроили, предупредив, что любимая учительница по вокалу летом будет уволена.

— Четыре года моя дочь посещала платные индивидуальные занятия по вокалу в своей школе №194. И вдруг весной мы узнаем, что нашему педагогу не продляют контракт по причине «пенсионного возраста», — делится собеседник.

Практически все родители, чьи дети занимались у этого педагога, сразу обратились с коллективным письмом в поддержку учителя в Управление образования администрации Октябрьского района Минска. Оттуда в школу за подписью начальника пришла рекомендация «продолжить трудовые отношения». Но контракт с учительницей все-таки не продлили.

Взамен Владимиру предложили перевести ребенка к другому педагогу.

— Но, даже если отбросить то, как моя дочь относилась к учительнице, по факту у нас был педагог с высшей категорией по профильному образованию «эстрадный вокал» и с 30-летним опытом. Мне же предложили педагога без профильного образования, без опыта работы и без категории, — говорит родитель, посчитавший такой «обмен» несправедливым.

А когда в сентябре он увидел в школе работающими других пенсионеров, вообще посчитал увольнение педагога своей дочери дискриминацией, о чем уведомил администрацию.

После этого в районном Управлении образования заявили, что  причиной непродления трудовых отношений на самом деле стал «ряд претензий дисциплинарного характера», подтверждением которых якобы является «множество докладных».

Однако в школе никаких приказов, вынесенных на основании  жалоб на учителя, не оказалось.

В редакцию мужчина принес стопку ответов разных чиновников

Зато педагог предоставила чиновникам свою трудовую книжку без единого дисциплинарного взыскания и грамоты с благодарностями за качественную работу от Управления образования.

Результат ее работы был хорошо известен по многочисленным концертам, кроме того, оказалось, что эта пенсионерка многие годы успешно представляла школу и на спортивных соревнованиях по плаванию и стрельбе.

— В общем, мы доказали, что с педагогом не продлили контракт без каких-либо законных оснований. Но восстанавливать ее не спешили, перспектива с продолжением обучения дочери вокалу выглядела непонятно, потому что на неравную замену мы не соглашались, — делится Владимир.  

Когда твой папа судья

Бездействие руководства школы заставило родителя проанализировать систему оплаты занятий.

— До этого я платил 11 рублей за академический час. А 31 августа объявили новую цену — 17,4 р. За два занятия в неделю сумма (34,8 р.) получалась ощутимой, при том что это только один предмет и не музыкальная школа. Я стал уточнять,  почему стоимость за лето увеличилась более чем на 60%? Ответ о том, что «было нерентабельно», меня не удовлетворил, — отметил собеседник.

Он попросил ознакомить его с документами, которые объясняют повышение цен. К 3-му сентября документы с согласованной ценой нашлись, но там была уже совсем другая стоимость.    

— Теперь мне предлагали платить по 12.99 рублей за занятие. Как формировалась эта цена, тоже никто не объяснил. И тогда я поднял вопрос о том, на каком основании вообще ранее бесплатные услуги стали платными, и решил перепроверить заключенные со мной договоры. Их, как водится, я подписывал с пустой строкой на месте стоимости, — рассказывает собеседник. 

Надо ли говорить о том, что запрашиваемые документы предоставляли весьма неохотно.

— Дошло до смешного. Школьная бухгалтер сказала, что она проконсультировалась, у нее папа — судья, и ничего показывать не должна, — улыбается Владимир.

Согласно договору, который ему все-таки предоставили, один урок стоил всего 5,5 рублей. Более того деньги, оказывается, взымались не за индивидуальные, а за групповые занятия.

Из этого договора Владимир узнал, сколько на самом деле стоили занятия дочери

Должны ли люди работать в нечеловеческих условиях?

Узнав о том, что школа вводила в заблуждение родителей с ценами, Владимир решил поднять еще одну серьезную проблему.

— Все четыре года мой ребенок занимался вокалом в маленькой комнатушке без окна с вентиляционными трубами над головой. Вентиляция в самом кабинете не работала, поэтому концентрация  неприятных запахов иногда достигала такого уровня, что учительница вынуждена была отпускать учеников с урока.

Я потребовал технический паспорт и увидел, что это помещение действительно называется «кабинет музыки». Но меня удивило то, что документ был датирован 2007 годом, а школу ввели в эксплуатацию в 1990-м. Основанием для замены паспорта, как мне сказали, послужило «намерение произвести модернизацию».

В итоге четыре хозяйственных кабинета поменяли назначение. Кабинетами музыки в том числе стали фотолаборатория с кафельными стенами и лаборатория для хранения инвентаря с оцинкованной дверью. Только в одном кабинете было окно, и то на потолке, зато во всех над головой проходили вентиляционные трубы разного диаметра, — делится Владимир.

О том, что эти кабинеты каждый год перед 1 сентября признавали годными для образовательного процесса, настойчивый родитель проинформировал все вышестоящие инстанции. 

— Дело в том, что наш педагог неоднократно подымала вопрос об условиях обучения. Мне кажется, именно это и стало реальной причиной непродления с ней контракта, она просто стала неудобным человеком, — предполагает мужчина. — Я предложил поменять местами детей и, например, бухгалтеров или сисадмина, которые занимают равные по площади кабинеты, но только с окнами и без труб. Но в ответ услышал, что для работников такие условия неподходящие.

В бухгалтерии, в отличие от кабинетов музыки, окна имеются

В итоге комиссия санитарной службы города признала спорные помещения «не предназначенными для образовательного процесса». Директору и завучу объявили выговор.

Но на этом история не закончилась, в ней начался, можно сказать, кульминационный момент.

— Воспользовавшись тем, как они сами назвали условия, в которых учился мой ребенок, я потребовал вернуть все деньги за период обучения, — поражает принципиальностью Владимир.    

В течение нескольких дней ему вернули деньги по заявлению «о компенсации расходов за нарушение условий договора (санитарные нормы)». Однако и это было сделано с нарушением законодательства.  

— Деньги мне вернули из внебюджетных средств школы. Получалось, что «накосячили» конкретные люди, а ущерб, нанесенный ими, покрыло государство! — указал на несоответствие Владимир.

Директору школы пришлось вернуть такую же сумму в школьную бухгалтерию из личных средств. 

Владимир утверждает, что ущерб, нанесенный государству, все равно возмещен не в полном объеме, так как из уплаченных им денег государство оплачивало работу педагога, коммунальные услуги, налоги и прочее.

— А вернули деньги только мне! Я поставил этот вопрос в администрации района и написал заявление о проведении проверки в службу ОБЭП, — говорит собеседник. 

«Ему надо или черное или белое, с ним в серость сыграть нельзя»

Можно только представить себе, что переживают чиновники, встречая на своем пути такого настойчивого человека.  

Перед Владимиром неоднократно закрывали двери кабинетов. Несколько раз входить к тем, кто должен отстаивать его интересы, ему приходилось с помощью милиции.

Его пытались выгонять насильно, вызывали наряды милиции, которые, правда, разобравшись, извинялись. Владимир все препятствия переносит стойко, упорно продолжая добиваться от чиновников исполнения своих обязанностей.

Неудивительно, что иногда его встречи с должностными лицами становятся похожими на классические сюжеты то ли Гоголя, то ли Островского.

— Я пришел в Управление образования Октябрьского района Минска для ознакомления с документами по своему вопросу. В тот день было все: закрытые двери, милиция, незапланированная встреча с заместителем главы администрации. И только после этого заместитель начальника Управления образования Наталья Пшеничная принесла папку с какими-то документами и начала их монотонно зачитывать.

Она читала на протяжении порядка полутора часов, несмотря на мои неоднократные замечания о том, что я умею читать и могу самостоятельно ознакомиться с бумагами.

Произошедшее больше походило на издевательство, чем на ознакомление, и я решил сообщить об этом ее вышестоящему руководству.

Подойдя к кабинету заместителя главы Администрации Александра Астаповича, я с услышал, что у него уже кто-то есть. Обе двери в кабинет были открыты, и так как разговор шел… обо мне, я решил не входить, — говорит Владимир.

Владимир уже привык к тому, что чиновники ему все время безрезультатно пытаются инкриминировать нарушения

Здесь следует отметить, что в целях безопасности он, входя в любое административное здание, всегда включает диктофон.

Запись разговора (есть в редакции), который происходил в кабинете Астаповича, помогла увидеть ситуацию с другой стороны и узнать версию самих представителей власти о произошедшем, которую корреспонденту «Салідарнасці» не предоставили.

Сняли ее с диктофона, для полноты картины.   

Женщина: Принципиальный мужик. Кто будет подписывать ответ на это обращение? (неразборчиво) Я должна в этом ответе его на х** послать?

Мужчина: Сказать, что требует доработку.

Ж.: И что, мы потянем кота за хвост и что? Он не угомонится. Ему надо или черное или белое, с ним в серость сыграть нельзя. Они поигрались, дали ему 1400 на лапу (речь о деньгах, которые школа вернула Владимиру — «С»). Это п****ц получается. 

Им не надо было рыпаться, также как и нам. Значит, либо мы его на х** посылаем, либо вы увольняйте ее по суду (вероятно, речь о завуче школы — «С»). (неразборчиво) Это политический вопрос.

М.: Я уже этот вопрос с главой обсуждал (неразборчиво) значит, они виноваты. Раз они виноваты, значит, они долб***ы. Раз они долб***ы, значит, они будут (неразборчиво).

Ж.: Понимаешь, у этой (фамилия завуча), также, как и у главбуха, они ж отдельные, с**и, финансовые, самостоятельные (имеется в виду, что в школе своя бухгалтерия — «С»). Так бы мы их тут контролировали, а так вот они понасчитали тут не пойми что. Ладно, по итогу.

Основное лицо, которое он хочет уволить, это зам по музыкальной школе. Она минчанка, ездит в тот Сокол (микрорайон, где находится СШ №194 — «С»).

М.: Мы можем ее перевести куда-нибудь сюда?

Ж.: Куда?

М: Может, она здесь кому пригодится? Давай оттуда заберем, здесь назначим.

Ж.: У нее контракт заканчивается летом.

М.: Да мать его *б этот контракт, с ней поговорить по-человечески, есть у нас место.

Ж.: По собственному желанию?

М.: Да, по собственному желанию чтобы написала. Мы ему (Владимиру — «С») напишем, что мы ее уволили третьим числом.

Ж.: Мы ж не будем ему хлусить теперь? Он же проверит!

М.: Конечно, проверит. Прям сейчас надо выкрутиться так, чтобы он (не разборчиво).

Ж.: Материалы (неразборчиво) ты слышал, что он? Я ему не давала в руки, я ему читала. Он хотел сфотографировать и сфотографировал приказ, на основании которого я работала, чтобы он понимал, что мы не просто, б***ь, ляляля жужужу. На, те, приказ, ничего тут такого нету: «провести .. с целью… мониторинг… блаблабла». Вот это он сфотографировал и свою собственную карточку приема он сфотографировал. Остальное все я ему зачитывала. Он психовал, прекратил меня слушать, вырывал из рук. (неразборчиво) 

М.: Чем закончилось?

Ж.: Тем, чем оно и начиналось на протяжении всех этих нескольких месяцев: увольте зама, увольте главбуха, увольте эту некую наставницу. (неразборчиво) А если нет, я вам организую со всего Сокола заявления на возврат денег не только меня, как родителя, а всех родителей, которые занимались в этом е****м кабинете.

Хотя (неразборчиво фамилия) зачитывал, что это в соответствии с санитарными правилами.

М.: А оно соответствует санитарным нормам?

Ж.: В 2008 году — да.

(неразборчиво) …

М.: Вот какие п***расы, што ты зробиш…

Ж.: Ты ж видишь, какой он! Так, а что, мы с такими вообще уже не можем бороться? Значит, мы должны как-то побороться с ним.

М.: Надо побороться.

Ж.: Поищи как.

М.: Мы уже накосячили. Сами. Это надо признать.  

Ж.: Надо признать. Хорошо, значит, сейчас звоню (фамильярное производное от фамилии директора школы — «С»), пусть вызывает (фамилия завуча), та пишет заявление об увольнении по собственному желанию, и даем ему ответ. А ты понесешь к главе (неразборчиво).

«Принципиальный мужик», который стал большой проблемой чиновников

Далее следует та самая сцена, которую в театрах называют «немая». Из кабинета выходит …Наталья Пшеничная — и видит Владимира.

— Все! Я всю доложила обстановку, — говорит она после неловкой паузы.

Владимир: Я даже записал, с какими словами и куда меня послать.

Далее — в кабинете Астаповича.

Пшеничная: Мы сейчас увольняем зама по музыкальной работе, понимаете? Вы же подняли на уши всех, и администрацию в том числе.

Владимир: Извините, я удивлен услышанному. Неужели со мной ничего сделать нельзя? А я всего-навсего сообщил вам о том, что государство обкрадывают. Наталья Ивановна, опомнитесь, я не пришел воевать против вас. Человек должен быть уволен по статье.

Пшеничная: По собственному желанию вас уже не устраивает? То есть, вы за результат бьетесь. Какая разница?

Владимир: Вы решаете не как работника привлечь к ответственности, а как меня дистанцировать от этой проблемы.

Здесь записано, какими словами вы решаете проблему, какими словами вы говорите обо мне, какими словами вы говорите о преступных действиях должностных лиц. Здесь ваши намерения записаны.

Пшеничная: Мы сегодня обсуждаем вопрос с руководителем, который дал мне сегодняшнее поручение, я исполняла его более трех часов по-моему уже. Я вам читала.

Владимир: У меня записано, как вы информировали руководителя о том, как вы искусно не показали мне ни одного документа. А вам сказано было показать.

Пшеничная: Нет, ознакомить!

Астапович: Вы что, подслушивали под дверями?

Владимир: Я стоял и ждал, когда кто-то выйдет. Я дверь не открывал и не подслушивал, я ждал, пока вы освободитесь.

Астапович: Такое поведение, наверное, вас не красит.

Владимир: А то, что здесь обсуждалось, кого-то красит?

Астапович: Возможно, и не красит.

Владимир: Тогда давайте будем говорить: с волками жить, по-волчьи выть.

Астапович: Некорректная формулировка.

Владимир: А за моей спиной говорить такие вещи — это корректно?

Пшеничная: Давайте встретимся в суде.

Владимир: А вы что хотите в суде?

Пшеничная: Я ж не знаю, какие у вас претензии. Если меня туда позовут, я туда приду.

Владимир: В качестве кого?

Пшеничная: Это будете вы выяснять, я же на вас не собираюсь в суд подавать.

Владимир: У меня есть право подавать в суд и в компетентные органы, но я предпочел доверять вам, Наталья Ивановна, и вам, Александр Васильевич. Я предпочел доверять людям, которые представляют власть на местах. А они говорят, что будут посылать меня на три буквы.

Пшеничная: Я вас никуда не посылаю, я три часа подряд беседовала с вами.

Владимир: Я слышал, руководителю доложили, что вы хотите меня послать куда-то.

Пшеничная: Вы, наверное, что-то не так поняли. Вы мне три часа выкачивали нервную систему.

Владимир: Извините, пожалуйста, а вы что с моей нервной системой сделали? И я при этом никому не докладывал, куда вас послать. Но вы же не дома здесь находитесь и не в ресторане, и не в частной беседе.

Пшеничная: Конечно, я выполняю поручения своего руководства.

Астапович: Я напомню, что у меня тоже приема нет.

Владимир: Я ж не претендую.

Пшеничная: Нет, вы претендуете! Давайте, начнем с того, что мы потратили достаточное количество моего рабочего времени, рабочего времени моего руководителя. Вы мне не даете готовить пакет документов.

Астапович: Я вас прошу покинуть мой кабинет.

Пшеничная: Я с вами беседу закончила.

«Салiдарнасць» будет следить за развитием событий.

Оцените статью

1 2 3 4 5

Средний балл 4.8(317)