«У нас было ощущение, что про сбитый «Боинг» забыли. Нет, не забыли. Копают и копают»

Николай Сванидзе прокомментировал на «Эхо Москвы» предварительный отчет Международной следственной группы, в котором говорится, что в 2014 году летевший над Украиной «Боинг» был сбит из зенитно-ракетного комплекса «Бук», доставленного из России.

– Безусловно, одним из главных событий этой недели стал очередной доклад голландцев по расследованию крушения, расстрела, теракта наверное так это, малайзийского Боинга. Два года уже прошло.

― Июль 2014 года.

― Судя по всему, здесь уже конкретные обвинения в адрес российской стороны. И мы это обсуждали много в наших эфирах. Тем не менее, мы видим по реакции представителей российской власти, и Дмитрий Песков в интервью BBC, и вот в том же BBC отрицал возможность участия в этом преступления министр иностранных дел Лавров. Скажи, пожалуйста, мой первый вопрос: почему Россия не хочет признавать очевидных вещей?

Как пресс-секретарь Кремля юлит, отвечая на вопросы о сбитом «Боинге»

― Я внесу две мелких поправки. Первая поправка. Это не голландское расследование, это международное расследование. И это очень важно. Вторая поправка: конкретные обвинения России в совершении этого преступления не предъявлены.

Обвинение пока вообще не предъявлено никому. Это все впереди. Но пока что не предъявлены…. Судя по тому огромному количеству фактов, которые уже открыты, а есть еще те, которые не открыты и расследователи, группа следователей они говорят, что будет суд.

И мы сейчас не имеем права и не хотим раскрывать все. Мы не хотим раскрывать фамилии тех людей, которые везли этот «Бук». А они нам известны. Сто человек там, так или иначе, с известными именами, фамилиями, званиями, кто какую роль в этом играл. Единственное что они пока вероятно не раскрыли – цепочку. Ведь кто-то давал приказание. Об этом можно поговорить. Это очень важно.

Потому что там, условно говоря, какой-нибудь сержант и прапорщик везли, а майор приказывал. А кто приказал майору. У нас же не может майор или подполковник на свой страх и риск вести за тысячу километров эту здоровенную дуру и его чтобы никто не останавливал и все документы были в порядке. Через границу, обратно. Но наверняка все-таки над ним кто-то отвечает за это. И высоко над ним.

Вот насколько высоко, они сейчас это выясняют. И надо полагать, выяснят. Почему Россия так достаточно болезненно реагирует. Кстати, с одной стороны болезненно, с другой стороны внутри совершенно раздраженно и все наши люди поэтому убеждены и должны быть убеждены в соответствии с тактикой нашей пропагандистской, что это расследование носит необъективный характер.

― Я хочу процитировать Лаврова. «Россия собирается дождаться окончательных результатов работы международной комиссии. Есть сто имен, фигурирующих в расследовании, но они пока даже не проходят в качестве подозреваемых».

― Тут ситуация достаточно мрачноватая. Для нас. Потому что извиниться. Ну, во-первых, это не к Лаврову. А во-вторых, а как извиняться? Дело в том, что сейчас мы заняли такую позицию — мы тянем время. Тянем, тянем, тянем. В расчете на то, что или рассосется, забудется. Не рассасывается и не забывается. Но, тем не менее, тянем время. Признать ошибку, извиниться никак нельзя. Почему? Потому что за что извиниться. Если бы просто извиниться за то, что метились по военному самолету, случайно сбили гражданский. Извините, бывает.

…Украинцы на учениях что-то запустили, какую-то дуру, сбили самолет. Ну, извините, трагедия, виноваты. Но у нас-то это извинение потянет за собой долгую цепочку объяснений по более обширным поводам. А именно: что мы воюем на Украине. Опаньки, откуда наш «Бук» там.

― То есть, выхода нет?

― Я думаю, что реального выхода в смысле того, чтобы извиниться, не будет. Не будет извинений. Тебе скажу, что будет. Мой прогноз. Уже совершенно очевидно, что эти ребята затягивают петлю, что обвинение будет предъявлено. Уже совершенно очевидно, что будет суд. Непонятно пока в каком формате. Голландцы явно не хотят, чтобы суд был внутриголландский. Они хотят распространить его.

― А суд над кем? Над теми, кто нажал на кнопку. На гашетку.

― Суд над преступниками, сбившими Боинг. А в процессе суда выяснится, кто эти преступники. Голландцы не хотят, чтобы суд был внутриголландский. Голландцы маленькая страна, на фига им надо. Бодаться с Россией. Они хотят распространить ответственность, сделать ее международной. Их можно понять. Она уже международная.

И это расследование ведут пять стран. Не одна Голландия. Мы пока что успешно блокируем, и будем блокировать видимо, в ООН создание трибунала международного по этому поводу. Но суд состоится. Будет он на территории Голландии или на территории он будет Австралии, это другой вопрос. Или Бельгии. Или Малайзии, это неважно. Но он будет. Он будет серьезный, там будут называться имена, там будут предъявлены все доказательства конкретные, которые до сих пор не предъявлены. А их будет много.

…Видишь, улита едет медленно. Когда сбили лайнер, это 17 июля 2014 года. Уже больше двух лет прошло. Поэтому у нас, поскольку мы привыкли к более реактивным действиям во всем, у нас такое ощущение, что забыли. Нет, не забыли. Не забудут. Копают, и копают.

Мало того, уж точно кто не забудет, это родные и близкие. И они, конечно, будут рвать просто за горло свои власти: назовите ответственных, мы хотим знать, кто убил наших близких. Они этого потребуют. И они этого добьются. И будут названы страны, должности, имена. И поэтому конечно сейчас следы совершенно очевидно, судя по тем материалам, которые уже есть, а это не все материалы, но, судя по тому, что есть, это безальтернативно, они указывают на то, что «Бук» был перевезен через российско-украинскую границу, выстрелил, отстрелялся и потом был перевезен обратно. И это все будет. Но другой вопрос – к каким это приведет последствиям. Потому что естественно, даже если назовут все на свете имена, ну и что дальше. Что кто-нибудь их сдаст. Кто-нибудь их отправит в Гаагу на суд. Кто-нибудь их позволит посадить. Международному сообществу. Нет, не позволит. Поэтому это все приведет к…

― Санкциям каким-нибудь.

― …тяжелейшим последствиям того же рода, что мы получили после Крыма. То есть это все будет усугубление…