Товарищ Сальери и господин Моцарт

Журналисты пишут для текущего времени, поспевая за событиями. Литераторы творят для вечности, даже если это всего лишь отклик на «злобу дня». Их произведения по природе своей обречены жить дольше. В том числе и те, которых автор может устыдиться по прошествии времени. Если, конечно, имеет он Божью искру, а не постылую головешку на пепелище совести.

В субботнем выпуске (№ 28 (5191) газеты Совета министров РБ «Рэспубліка» заинтересовала меня публикация «Вышэй харугвы дэмакратыi!», или «Театр марионеток» заигрался» Валерия Гришковца, пинчанина, обозначившего себя как член Союза писателей Беларуси (не путать с Союзом белорусских писателей). Стал вникать в тему и выяснил, что эта статья вышла еще ранее, 20.01.2011 г., в областной «Заре». А ей предшествовала другая по той же теме:«Литпроцесс Некляева и башмаки Миколы Купреева» (30.08.10) с предуведомлением: «Для меня литература, творческий литературный процесс - это именно то, что держит на земле, дает силы жить, не загнуться прежде времени. Короче говоря, литература для меня - мое ВСЁ».

Вот здесь остановимся перед тем, как пойти дальше, и спросим себя и автора: имеется в виду литература как сугубо личное творчество, способ самовыражения («мое ВСЁ») или как некое цеховое явление, в котором автор соучаствует в качестве творца духовного пространства? Вопрос не праздный. Ведь если Гришковец, допустим, подразумевает второе слагаемое, то и свои суждения призван высказывать по неписаным законам литературного сообщества (не Союза!), выработанным лучшими его представителями за годы и века. А они просты.

Назову главные из них в меру своего разумения. Ищи правду, а не обоснование своих заблуждений. Не становись носителем «убеждений по должности» (Достоевский). Да и просто совесть имей – как советчицу и соредактора в творческом деле. Наконец, последнее: не путай литературный цех с идеологической кузницей, охранкою или «министерством правды». Это ведь из совершенно разных опер: «истину царям с улыбкой говорить» и пугать народ страшилками о «мировой закулисе». Последнее особо акцентирую, поскольку усматриваю в писаниях Гришковца не вольную игру мысли (которой могу радоваться даже при несогласии), а замызганную с давних времен россыпь идеологических клише. Даже в самом названии «республиканской» статьи употреблены эти побрякушки, бойко звякавшие еще в журнале «Политический собеседник» ЦК КПБ, - «харугвы дэмакратыі”, “театр марионеток”. Причем, по всем текстам Гришковец применяет белорусские слова лишь в кавычках, придавая им этакий поганенький подтекст и бордельную фельетонность:

«Ура, свершилось! Наконец-то!! Создана «Нацыянальная каардынацыйная рада дэмакратычнай апазiцыi». Ура, ура, ура!!!

Захлебывается «Радыё «Свабода»; главные советские запевалы белорусской поэзии Рыгор Бородулин и Генадь Буравкин в две руки строчат «вершаваную» реляцию на первую полосу «Народнай Волi»; бегут на Главпочтамт столицы, повылезав из всех нор и щелей, «палiтолягi» и «праваабаронцы», «акадэмiкi» и «старшынi», «аглядальнiкi» и «каментатары», «кансультанты» и «экспэрты» и прочие подстрекатели и провокаторы разного пошиба и толка, отстучать депешу «замежным калегам», а проще говоря, своим содержателям — в Вашингтон и Брюссель, Берлин и Москву, Варшаву и далее по списку».

Помнится, в прежние годы так же разухабисто выстреливали в «Рэспубліке” Эдуард Скобелев и Евгений Ростиков, служивший также по ведомству прохановской газеты “Завтра”. Одна линия интонаций, позиций, стилистики.

И ведь вроде бы не скажешь, что Гришковец исповедует белорусофобию. Переводил же на русский язык стихи Евгении Янищиц, Анатоля Сыса, Миколы Купреева, других авторов, восхищался ими. Или, может, попросту изымал их из чуждой ему “мовы”, осваивал на свою потребу? Сложно понять. Как и его злое неприятие Рыгора Бородулина: «Какой по большому счету поэт Р.Бородулин? Так, не в меру активный и еще более того плодовитый версификатор» (это цитата из предыдущей публикации в «Заре»). Автор полагает себя правомочным высказывать такое суждение. Подумаешь, Народный поэт Беларуси! Тьфу! И не видит, не слышит Гришковец, что плюет он не на регалии человека, которого и власть-то не жалует, а на седины его, на творческую судьбу, вполне заслуженно занесенную на скрижали народной любви. И проговаривается, почему плюет: не в меру активный. А где ж для поэта определяется – эта мера? Вот ведь написал дядька Рыгор еще задолго до минувшего декабря:

Стогны вязьняў

Да сэрца прымае цямніца.

Ды ў няволі каменнай

Каменная воля.

Стогну вязьняў

І здрада, і ўлада баіцца.

Ў нетутэйшага дрэва

Згінаецца гольле…

И какими аргументами пользуется Гришковец, чтобы унизить поэта, записать его в разряд лукавых «версификаторов»! .Прием многократно опробованный: «Никак не могу забыть строчки Р. Бородулина: «Летазлiчэнне мы вядзём з СЕМНАЦЦАТАГА года», то есть с Великой Октябрьской социалистической революции. Уважаемый Рыгор Иванович, дорогой «народны паэт Беларусi», так с какого все-таки года «летазлiчэнне мы вядзём» — с «октября 17-го» или, как пишут «пiсьменнiк i гiсторык Уладзiмер Арлоў» и прочие наши местечковые «несторы», «з 25 сакавiка 1918-га»?». Таким манером легко приговорить и Купалу, и Коласа, и Пастернака, и Твардовского, вытащив строки, написанные в советскую эпоху.

Точно так же автор разделывается с Владимиром Некляевым, обрушивая на него свой главный удар: «Сегодня немногие помнят: белорусский поэт Владимир Некляев от имени советской молодежи приветствовал XXV съезд КПСС!» (это еще из летней статьи Гришковца «Литпроцесс Некляева и башмаки Миколы Купреева»). Замечательно хорошая память у автора! Как у одного из персонажей Юза Алешковского, ведущего допрос подследственного: «Где моя папочка? Во-о-от моя папочка!..». И хоп – прихлопнул фактиком.

В той же публикации Гришковец убеждает читателей, что Некляев не просто так ринулся в президентскую кампанию, а с особым прицелом: «Владимир Некляев требует ПРАВДЫ, а скорее всего, сами понимаете, чего душа поэта просит». Чего же? Намек становится понятен из последующего толкования, что, дескать, все это для поэта «не более чем промежуточный этап на стяжание нобелевских лавров».

Дальше и вовсе грязненько: «В комитете по присуждению Нобелевской премии, если внимательно присмотреться, как раз-то и любят всякого рода «нетрадиционно ориентированных писателей». Кто стал лауреатом у тех же братьев русских? Как один - антисоветчики! После развала СССР Нобелевскую премию никому из русских писателей не дали, хотя соискатели были. И в ближайшее время, думаю, не скоро кого-то из них удосужат сим вниманием. Спросите: а как же Шолохов? Отвечаю: «Тихий Дон» еще больше антисоветский роман, нежели «Доктор Живаго» Б. Пастернака».

В нынешней статье Гришковец продолжает ту же атаку, странно комплиментарничая и не менее странно умозаключая : «Конечно, как всякий большой талант, Владимир Некляев подвержен эпатажу, часто — жажде славы, денег, но… Поэт». – И добавляет панибратски, как бы с высоты своего литераторского великодушия: «Потому, Володя, давно простил тебе статейку «На двух стуллях не ўседзiце!», в которой ты, походя, оскорбил, в том числе и меня».

А дальше и вовсе идет поучение от «мэтра», многознающего и многомудрого: «Дорогой Володя, пришло время, когда пора уже думать не о КРЕСЛАХ, а о том, как достойно дожить здесь и ЧТО сказать, когда придется предстать ТАМ. Так что не надо никого демонизировать, как ты это делал по отношению к коллегам из Союза писателей Беларуси и его руководства. Тот же Н.И.Чергинец помог не одному десятку талантливых людей, от которых вы отвернулись, реализовать свой творческий потенциал. Ты же поэт, неси достойно это звание, для истинного поэта, как я понимаю, оно выше всяких КРЕСЕЛ. Угомонись, Нельсона Манделы из тебя не получится. Да и Шандора Петефи, и Гарсиа Лорки тоже…». Вот тебе!

Нет, не простил Гришковец Некляева. Эка отхлестал с газетной трибуны.

А Некляев, сам того не ведая, ответил ему еще ранее, в 2007 году, кратким стихотворением:

І слава, і грошы – вадою ў пясок.

І горы ў нізіны, і вусце ў выток.

І ўсе-ткі жыцце – як на свята квіток.

І жар ва ўсіх жылах.

Напружанне.

Ток.

И пошел он, этот Гришковец, лесом…

Теперь достану-ка и я свою папочку. «Бывают странные сближения…». В 1966 году, когда шел судебный процесс над писателями Синявским и Даниэлем, в «Известиях» вышла злобная статья Д.Еремина «Перевертыши». На нее ответили Вл.Корнилов и Л.Чуковская – письмом в редакцию «Известий», которое, конечно же, не было опубликовано, перекочевав в «самиздат». Имелись там такие строки: «От авторского словаря и системы мышления разит тем словарем и тем ходом умозаключений, которым отличались газетные статьи в наиболее острые периоды сталинских кровавых облав на людей… Прежде всего статья Дм.Еремина безнравственна. Наносить публичные оскорбления людям, которые в данную минуту находятся в тюрьме и лишены возможности ответить, - неблагородно, низко».

Это ведь тоже как раз из неписаных правил литературного сообщества. Но, видимо, для Гришковца «милость к падшим» - пустая архаика. Да ведь у него и своя шкала ценностей имеется, по которой сам казнит и милует. Вот как он в этой же последней статье походя пригвоздил к позорному столбу Василя Быкова и Алеся Адамовича:

«До гробовой доски не забыть мне день 5 октября 1993 года… Накануне тех трагических событий в газете «Известия» появилось «Обращение творческой интеллигенции к президенту России Б. Ельцину» с призывом самым решительным образом покончить с «засевшими в парламенте подонками». Среди подписавшихся были, как это ни покажется кому-то странным, имена и двух белорусов – это наши «выдатные пiсьменнiкi-гуманiсты Алесь Адамовiч i Васiль Быкаў».

Подвел автора «гвоздильный аппарат». Обращение это, известное также как «Письмо 42-х», вышло в ведущей московской газете не «накануне тех трагических событий», то есть разгона российского Верховного Совета 4 октября, а после. И вовсе не было в нем (да и не могло быть) призыва покончить «с засевшими в парламенте подонками». Гришковец сам придумал и впарил читателям эту цитату якобы из письма. Убедиться несложно, найдя в Интернете этот документ. Так что зря он навешивает на Быкова и Адамовича своих «собак» в духе все того же «Политического собеседника», который гнобил этих писателей за белорусскость, отстаивание независимости и суверенитета страны (например, в статье Т.Бумажковой «Барьер политической слепоты»).

К тому же автор совершенно вольно, в духе эмоциональных кухонных разговоров, трактует те действительно трагические события октября 1993 года: «Ночью в барже по Москва-реке тайно вывезены десятки трупов (кто их считал?!) защитников Верховного Совета, расстрелянных из танковых орудий среди бела дня 4 октября». Да, жертвы были (с обеих сторон) – по официальным данным, которые никто не скрывал, - не менее 150 человек. Около полусотни – при реальном штурме Останкинского телецентра сторонниками Верховного Совета с применением техники. Еще часть – на улицах при вооруженных столкновениях. Самая большая численность погибших была у стен парламента – при захвате его спецназом. Но от залпов танковых орудий, по имеющимся данным, погиб только один молодой человек. Это я к тому, что и в литераторских писаниях нужно быть точным не менее, чем в журналистских.

А вот куда уводит Гришковца дальнейший ход его рассуждений: «Вот бы туда, в ту московскую бойню — нет, не под снаряды и пули, а так, «сьведкамi» — Ирину Халип, Язэпа Середича со Светланой Калинкиной, да всех тутошних глашатаев «волi». На всю жизнь «вдохновения» хватило бы!.. Что там «Плошча Незалежнaсцi» с громом дубинок о щиты омоновцев? Так, детский сад для капризных детей. Одному-другому дали оплеуху? Что ж, не без этого: другой раз, может, умнее будете… У Верховного Совета РФ, в самом что ни на есть центре 10-миллионной Москвы, предварительно опутав его тремя рядами «колючки», бронетранспортерами и тысячами солдат и милиционеров, били из башенных пушек прямой наводкой, лупили из пулеметов и автоматов! По людям — на глазах тысяч других людей. Тех же самых журналистов, дипломатов и прочей, прости Господи, так и хочется сказать, провокационной НЕЧИСТИ… Вот так зрелище, вот так впечатлений бульварным писакам и острословам продажных теле- и радиоканалов, борзописцам расплодившихся в неимоверном количестве «независимых» газет и журналов!..».

Это кому и о ком Гришковец мечет молнии литературного красноречия? Уместны ли аналогии Москвы-1993 с Минском-2010? Там, в российской столице, за пару дней до разгона Верховного Совета Александр Руцкой, используя сотовый телефон журналиста, в прямом эфире радио «Эхо Москвы» призвал: «Товарищи, поднимайте самолеты, летите бомбить Кремль!». А Руслан Хасбулатов, выступая перед сторонниками ВС с балкона, возгласил: «Я призываю наших доблестных воинов привести сюда войска, танки для того, чтобы штурмом взять Кремль и узурпатора бывшего -- преступника Ельцина». Все это документально зафиксировано, а не выдумано досужими языками. Разницу ощущаете с площадью в Минске? Россия реально стояла на грани гражданской войны. Никого не хочу обелять в той трагической истории, обе стороны греховны были в противостоянии. Но Ельцин хоть покаялся перед народом, оставляя президентское кресло, попросил у него прощения в телевыступлении. И, между прочим, через три месяца отсидки в Матросской Тишине и Руцкой, и Хасбулатов, и все другие участники заварухи были амнистированы и продолжали далее оставаться в большой политике. Инициатором амнистии был Сергей Шахрай, о котором Гришковец упоминает в таком контексте: «Как вспомню фамилии ТЕХ «победителей» – Ельцин, Чубайс, Гайдар, Бурбулис, Шумейко, Шахрай (ничего вам не напоминает, любители страшилок «пра трыццаць сёмы год»?) — так и поныне тошнит!». Каким боком это относится к тридцать седьмому году – ответ знает только ветер в голове сочинителя, позволяющего себе и такие пассажи:

«Вот и лихо «раскрученный» в свое время советский версификатор-флюгер Евгений Евтушенко вступился из штата Оклахома, где давно уже ТВОРИТ, в защиту белорусского коллеги. Что, как по мне, не делает чести Владимиру Некляеву. Впрочем, насколько знаю, оклахомский творец Евтушенко большой специалист по части «заявлений», он их постоянно и делает – то по собственной инициативе, то по «рекомендации» определенного круга. Это именно Евтушенко как раз и стал одним из инициаторов того, печально известного «заявления творческой интеллигенции» в газете «Известия» с требованием «покончить с засевшими в здании Верховного Совета подонками», под которым поставили подписи Алесь Адамович и Василь Быков».

Опять же, получается, «марионетка». И ведь бухнул Гришковец, не заглянув в святцы, то есть в «печальное известное» письмо. Нет там фамилии Евтушенко среди подписавшихся. То есть «одним из инициаторов» он никак не был. И фразы насчет «покончить с заседавшими…» тоже не имеется, о чем я уже упомянул ранее.

«Но вернемся к Некляеву, - пишет в завершение Гришковец. - Это перед ним испытываю я чувство и собственной вины, не удержав от дурного соблазна похода за властью...». Ну что тут попишешь! Не заехал в Пинск к великому гуру Гришковцу «искатель денег и чинов» Некляев, не излил душу насчет наивных притязаний на президентское кресло.

А фарисейство продолжается дальше: «Дорогой Владимир Прокопович, дай Бог тебе здоровья! А еще – сил и мужества не только вытерпеть тяготы лишений, что, согласись, ты сам накликал на свою голову (и не только на свою!), но и прозреть, ибо ненависть затмевает разум еще больше, нежели жажда денег и власти…». Опять же дежавю – «Барьер политической слепоты» Т.Бумажковой. Как под копирку писано: прозрей!

И уж вовсе интимно, как бы на ушко Некляеву: «Мы давно уже не в том возрасте, когда шутят со своим здоровьем, играют в прятки с совестью…».

Мы -- товарищ Сальери и господин Моцарт.

О себе Гришковец, подчеркивая социальную чистоту биографии (не из буржуев!), пишет:

«Вся моя молодость (да что там молодость!) прошла в казармах, общагах, бараках, на стройках, в геологии, колхозах-совхозах – в тайге, в степях, у далеких и близких морей. Тем не менее я, в отличие от всяких-разных советских «паэтаў-ляўрэатаў», ни разу не позволил себе не то что плюнуть, дурного слова сказать в адрес Страны, что нас родила, что была нашей Родиной».

А разве что-то дурное в адрес страны Советов говорили или писали Бородулин, Некляев и другие бранимые Гришковцом поэты? И какую Родину он имеет в виду, если она «была»?..

…В фильме «Холодное лето 53-го» есть такой эпизод. Блатняки, захватившие деревню, вытаскивают из амбара двух «политических» -- Копалыча и Лузгу. Широкомордый урка в треухе хватает Лузгу за воротник: «Родину не любишь?! Нна-а-а!» - с размаху коленом в лицо да кулачищем по мозгам.

Тоже ведь -- патриотическое воспитание.

P.S. Вместо выводов – стихи из книги В.Некляева «Кон».

ПРОСЬБА

З цемры ў цемру.

З гліны ў гліну.

Гэты бераг я пакіну –

Тым –

гукнуся берагам.

Не штурхайце толькі ў спіну.

Дабяруся ціха сам.

БЕЛАРУСЫ

Што б ні казалі, ні плялі –

Мы не ў зямлі, а на зямлі.