Таня Д’Авиньон: "За мою первую украинскую фотографию меня могли посадить"

Таня Д’Авиньон — профессиональный фотограф. Американка, дочь украинских эмигрантов, сорок лет назад она впервые в сознательном возрасте увидела украинское село и сказала: "Да вот она, моя страна! Хочу ее снимать! Всю, от края до края! Да так, чтоб все видели, какая она красивая!" Ее украинские работы печатались даже в журнале National Geographic. Со своим фотоаппаратом побывала в 25 странах. Позже она стала жить на две страны: три месяца в Америке, три — тут. Сейчас перебралась сюда. И ездит в Штаты только к детям и внучке, которая, сократив украинское слово, называет ее "буней".

— Как же это вышло так: имя у вас — славянское, фамилия — аристократическая, французская, корни — украинские, а акцент — американский?

— Фамилия — от мужа, девичья моя — Михайлишин. Вышло так, что мой отец после второй мировой войны преподавал литературу во Львовском университете. Читал лекцию по "Энеиде" Котляревского. Кто-то спросил: "А что такое этот "ад"? Отец объяснил. Все. Тут же был написан донос: такой-то ведет религиозную пропаганду. Той же ночью отец покинул город с мамой и еще грудной мною. Мы поехали в Германию, жили в лагерях для переселенцев. В Америке нашелся "спонсор", который оплатил нам билет до Штатов. Чтобы отработать билет "спонсору", отец два года наживал горб чернорабочим на ферме: чистил коровники, корчевал пни, а мама работала служанкой.

— Откуда ваша страсть к фотографии?

— Наша семья бежала из Украины на телеге, запряженной конем. С ним отец работал в Германии, но в Америку "зверя" не пустили. И его пришлось поменять на фотоаппарат "Лейка". С него-то все и началось. Мне было 10 лет, и я потянулась к фотоделу. Но родители сказали: "Когда покажешь, что умеешь делать фотографии, мы тебе отдадим "Лейку". Я стала собирать бутылки и за $3 купила примитивный "Кодак": коробку с дыркой объектива и одним колесиком сверху. Я была неразлучна с ним — снимала все. За мной даже закрепилась "слава": та, что вечно с фотоаппаратом. Родители увидели мой энтузиазм — я снимала все: траву, друзей, собак. Мне отдали "Лейку".

— Но все это любительский уровень, как доросли до профи?

— О, это сложный путь. В институте, на отделении фотографии я была единственной девушкой. Получив по окончанию учебы серебряную медаль, пошла искать работу в газетах, прихватив свои снимки. А там мне говорят: "Хм, интересный стиль, но вы…девушка. Ну как вы можете работать в газете: на аварии, стрельбу вас не послать, а платить придется, как мужчинам. Не годитесь". В других изданиях было то же самое: "Вы не замужем. А если выйдете замуж — это дети, декреты, болезни детей…" "Так, а в 40 лет меня возьмете?" — спросила я. "Нет, в 40 вы будете слишком стары…". Так за 15 минут вся моя фотокарьера сдулась. Я вышла замуж, фотографировала только для себя. Но муж настаивал: "Ищи работу фотографа". И я пошла по объявлению в газете — издательство научной литературы искало фотографа. Взяла портфолио, одела, как и все девушки тех 70-х, мини. Редактор взял меня, даже не глядя моих работ. Позже мне рассказали, что редактор объявил сотрудникам: "У меня есть ассистентка! Работ ее не видел, но ноги — класс".

— Заказчики не обижали, не дискриминировали?

— Как-то поступил заказ сфотографировать автора на обложку его книги. Меня предупредили: "Очень нефотогеничен". Я поставила аппаратуру, усадила его, завела разговор, наснимала целую пленку. Он говорит: "Таня, мне очень приятно с вами разговаривать. Но где этот клятый фотограф?" А я его еще два раза клацнула и говорю: "Клятый фотограф уже закончил".

— Ваша первая фотография, сделанная в Украине. Что это было?

— Это был мой первый приезд сюда. Карпаты, 1964 год. Я сняла их из окна поезда — фотографировать нам запрещали, и я думала, что меня за снимок посадят. На второй фотографии — моя бабушка. Когда встретила ее, поняла — я часть какого-то большого, важного целого, и без него жить мне теперь не получится. Помню свой приезд. Я вошла с фотоапаратом, а бабця чистила картошку. Она спокойно продолжила чистить картошку, а я достала фотоаппарат и так же молча стала ее фотографировать. Притирка культур. Когда я сняла все, что хотела, она дочистила последнюю картофелину, и только потом мы обнялись: "Ну, здравствуй!". На пребывание в Украине мне дали только четыре дня. За это время я к ней прикипела. Хотя первое впечатление было то еще: темно, страна без жизни, монотонная, монохромная — все мужчины в черной коже, в черных шапках на бровях.

— Какими судьбами попали в National Geographic, предел мечтаний всех фотографов?

— В 80-х американцы стали интересоваться Украиной (я до этого времени уже не раз в ней была). Компания Earth Watch, которая организовывает эксклюзивные дорогущие туры по всему миру, решила открыть новый маршрут "Посещение киевского храма Святой Софии в России". Говорю: "Помилуйте, братцы, вы же профессора! Киев — это не в России, это Украина!" Увидев мою осведомленность, Earth Watch взял меня как переводчика в Киев. Мы жили в отеле "Днипро" целых шесть недель. Мечта! Нас, конечно, стерегли. С людьми на улицах нельзя было поговорить — они убегали от нас, а те, что заговаривали — были подсадными. В 1985 году и National Geographic решил написать статью об Украине, им нужен был фотограф, знакомый со здешними устоями. Мы были здесь три месяца. Я объездила всю Украину. Американцы приезжали в несколько заходов — не могли тут выдержать долго, а я наслаждалась каждым мигом.

— Для американцев Украина — это что-то вроде экзотики нищих африканских селений?

— Ну, они про Украину думают как про Россию: медведи, руссо тройка, балалайка, водка. Вот недавно, моя свекровь приехала из Техаса и спрашивает: "Как там ты съездила в Россию?" Я и говорю: "Я не ездила, я в Киеве была". А она: "Ну я и говорю — в России!" Одно время я работала при театре, куда часто приезжали из Украины. Я учила жен богачей, которые часто ходили на спектакли: "Люди добрые, уже нет Союза, не говорите этим людям, что они из России, они украинцы. Будьте хоть немного интеллигентны". Они так увлеклись, что когда приехал Моисеев, встречали его: "Добро пожаловать великим людям Украины!"

— При этом ваши фотоальбомы об Украине пользуются бешеным спросом у коренных американцев. Почему?

— Это хороший подарок, скажем к Рождеству. Многие американцы смотрят мои фотоальбомы и ахают: "Я не знал, что эта Украина такая красивая!" Многие просят: "Организуй нам экскурсию по Украине, покажи нам этот рай". После этого я им вынуждена признаться: "Я вам не очень честно Украину показываю". Из 2000 снимков я отбираю только 190, на которых та Украина, какой мне бы хотелось ее видеть. Развалюхи, грязь, жалкую нищету — этого вы не увидите на моих фото, хотя увидите в окно любого, проезжающего по украинской периферии автобуса. Я, например, снимала оранжевый Майдан, снимала политиков, революцию на граните, но я их не публикую, держу для себя. Всем этим перегружены газеты, а у меня другая цель: я хочу показать миру, как прекрасна простая Украина. Помню, как, я юная американка, впервые попала в глухое украинское село. Шок? Его не было — я из тех, кто воспринимает мир, каким он есть, не воротя нос и нос не задирая. Я переживала только, что вокруг меня суетились: "Бо! Це ж вона з Америки, чим нагодувати!? А у нас же туалет з дошок і надворі!" Теперь я езжу по Украине, и люди меня как американку не воспринимают.

— У вас есть фото-мечта?

— Когда только приехала в Украину, все города для меня, американки, были закрыты, я мечтала ездить, снимать все ее уголки. У меня есть карта Украины, где я обвожу желтым дороги, села и города, в которых побывала. Сейчас на ней нет живого места. Но пока я ощущаю: еще не закончила. Еще хочу продолжать… Вот и вся мечта.