Сыграет ли Лукашенко в многопартийность?

В Думу на выборах 18 сентября прошли четыре партии, однако при этом «Единая Россия» получила конституционное большинство, что и впредь позволит Кремлю держать парламент под полным контролем. Может ли такая модель декоративного плюрализма соблазнить Александра Лукашенко, которого Запад мягко подталкивает к хотя бы символической либерализации системы?

В этом плане бессменный президент Беларуси весьма осторожен, консервативен, ригиден. Вместе с тем, сенсацией прошедших 11 сентября выборов стал пропуск (независимые аналитики уверены, что произошло именно назначение) в Палату представителей двух демократических фигур — Елены Анисим («Таварыства беларускай мовы») и Анны Канопацкой (Объединенная гражданская партия).

Постфактум же глава Центризиркома Лидия Ермошина, рассуждая в ток-шоу «Дело принципа» на ОНТ о необходимости создавать в Беларуси класс профессиональных политиков, вновь намекнула, что в перспективе возможен переход к пропорциональной или смешанной системе парламентских выборов.

«Белая Русь» давно на низком старте

Впрочем, подобные заявления звучали из уст той же Ермошиной и в период оттепели 2008—2010 годов. Да и функционеры общественного объединения «Белая Русь» не раз давали понять, что готовы взять на себя бремя партии власти (понятно, что такое повышение статуса сулит карьерные и прочие выигрыши).

Но Лукашенко несколько раз в довольно резкой форме давал этим амбициям укорот. И вообще свернул разговоры о либерализации после той психотравмы, которую нанесла ему многотысячная Площадь-2010.

Однако в прошлом году под давлением Запада пришлось досрочно выпустить из тюрьмы самого знакового «узника Площади» Николая Статкевича, а теперь вот даже дать пару местечек в системной политике представителям того лагеря, который глава государства привык называть пятой колонной.

Но Запад продолжает мягко нажимать, настаивает на реформе избирательного законодательства. Можно предвидеть, что белорусское руководство и впредь постарается ограничиться лишь электоральной косметикой, отбрасывая предложения, которые радикально повысили бы степень прозрачности выборов (оппозиция в избиркомах, редукция досрочного голосования, четкий показ каждого бюллетеня наблюдателям).

Так, может, западников попытаются умаслить переходом к хотя бы частичным выборам по партийным спискам? Вон Владимир Путин без напряжения контролирует гораздо более нюансированную, чем в Беларуси, внутриполитическую игру.

Вторую вертикаль пока выстраивать не станут

До следующих парламентских выборов еще четыре года, так что многое может произойти, отметил в комментарии для Naviny.by эксперт минского аналитического центра «Стратегия» Валерий Карбалевич.

При этом вероятность перехода к пропорциональной или смешанной системе аналитик оценивает, как минимальную: «Непонятно, зачем это нужно Лукашенко. Нынешняя система работает, дает нужный результат». 

Директор Института политических исследований «Политическая сфера» Андрей Казакевич также сомневается, что в ближайшие годы белорусское руководство пойдет на выборы по партийным спискам.

И дело не только в том, что нужно менять Конституцию. С точки зрения властей это было бы слишком радикальной трансформацией нынешней системы, «пересмотром всей конфигурации выборов», усиливало бы внутриполитические риски, отметил политолог в комментарии для Naviny.by.

В частности, рост роли партий вел бы к формированию параллельной политической вертикали, в чем не заинтересована нынешняя государственная вертикаль управления, считает собеседник.

Вместе с тем, допуск в Палату представителей двух оппозиционных кандидатов — это, по мнению Казакевича, эксперимент, который подтверждает, что власть начала «более тонкую внутриполитическую игру».

Если раньше оппозицию стремились «исключать или дожимать», то теперь можно говорить о попытках ею манипулировать, перехватывать отдельные ее идеи и даже «кооптировать ее для решения некоторых вопросов», говорит политолог.

Он не считает тенденцию устойчивой («это может быть свернуто за пару недель»), но при этом предполагает возможность интриги на грядущих местных выборах. Они покажут, намерена ли власть продолжить эксперимент ограниченным допуском оппозиции в Советы, отметил Казакевич.

Режим слегка усложняет игру

Иные заклятые враги Лукашенко привыкли твердить, что ни он сам, ни его режим вообще не меняются. Другие противники нынешней власти теперь увлеченно рисуют в фейсбуке картины расшатывания режима с использованием только что полученной парламентской площадки.

Некоторые вообще близки к эйфории: вот, произошло историческое событие, система дала слабину, процесс пошел!

Согласимся, что пропуск оппозиции в парламент как минимум посягает на стройную идеологему режима: мол, народ не признает отщепенцев, пятую колонну и голосует только за тех, кто поддерживает руководящую линию.

Конечно, у властей миллион способов приглушить, направить в безопасное русло активность получивших мандаты Канопацкой и Анисим. Но при этом очевидно, что игра на внутриполитическом поле для правящей верхушки несколько усложняется.

Стоит отметить, что симптомы этого усложнения наблюдались и до прошедших 11 сентября выборов.

Например, отбросив некоторые фобии, власти второй год позволяют тому же Статкевичу проводить несанкционированные уличные акции. Из этой же оперы — мягкая белорусизация, ограниченный плюрализм на государственном телевидении. Раньше оппозицию к нему (если не считать положенных кандидатам по закону крох предвыборного эфира) на пушечный выстрел не подпускали, а теперь — вот вам пожалуйста, в ток-шоу режут правду-матку (вплоть до заявлений о фальсификации выборов) и Алесь Логвинец, и Сергей Калякин, и Алексей Янукевич…

Или такой штрих. Некогда создатели сатирических мультфильмов о Лукашенко были вынуждены спасаться бегством за границу. Сейчас на независимых ресурсах культивируется весьма острая изобразительная сатира на первое лицо государства, и за эти фотожабы пока — тьфу-тьфу — никого не закрыли. В целом режим позволяет независимым СМИ склонять себя практически по полной программе.

Не перестройка, а только адаптация

До какого же предела готов Лукашенко экспериментировать на внутриполитическом поле? Способен ли он на своего рода белорусскую перестройку (которую давно предрекает в некой перспективе политолог Сергей Николюк)?

Перестроечный опыт для руководителя Беларуси выглядит двояко. Сам он именно благодаря ломке советской системы, разгулу гласности смог фантастически перескочить через несколько пролетов социальной лестницы, превратившись из совхозного директора в президента молодого независимого государства.

Но при этом крах СССР стал для Лукашенко уроком, что жесткому по самой своей конструкции режиму играть в демократизацию нельзя. Открутишь одну гаечку — вся машина может пойти вразнос.

Да, сегодня нужда в западных деньгах и необходимость геополитического противовеса давлению Москвы подталкивают Лукашенко к внутриполитическим экспериментам. Но — в строго лимитированных пределах.

Он видит, что Запад подобрел и не помышляет о сценариях дестабилизации режима, что оппозиция по большому счету разбита, народ деполитизирован и склонности к бунту не демонстрирует даже при довольно длительном (третий год) и заметном уже невооруженным глазом снижении жизненного уровня.

Почему бы и не поиграть с оппозицией, как кошка с придушенной мышкой?

Но даже переход к выборам по партийным спискам, то есть, условно говоря, копирование российской модели внутреннего псевдоплюрализма, пока представляется маловероятной перспективой. Как в старом анекдоте — «это слишком тонко для нашего цирка».

И уж наверняка всякие игры в либерализацию будут мгновенно прекращены, как только запахнет реальной угрозой устоям власти.

В общем, сегодня более уместно говорить не о перестройке, а об адаптации режима к новым, более сложным внутренним и внешним условиям. При этом система демонстрирует порой неожиданную гибкость и тем самым повышает ресурс своей живучести.