«Свекровь прямо в глаза заявила мне: «Ты белорусская цыганка — позарилась на богатство моего сына и околдовала его»»

«Когда я приехала в Москву, меня здесь за глаза стали называть богатой стервой, захомутавшей богатого мужа-бизнесмена, который тянет меня на эстраду...» — рассказывает певица Анжелика Агурбаш.

— Мне пришлось пережить много предательств. Самое страшное, когда предает близкий человек. Особенно трудно пережить это в первый раз, тем более когда тебе всего девятнадцать лет...

Как-то я затеяла дома уборку — вот-вот должен вернуться муж с репетиции, хочется встретить его чистотой и уютом. Протирая пыль на столе, неловко задеваю стопку книжек. Несколько падают на пол, среди них и рабочая тетрадь Игоря — он, актер, вносил туда свои жизненные наблюдения. Из нее выскальзывает письмо. Поднимаю, чтобы вложить обратно, и в глаза невольно бросается первая строчка: «Моя дорогая, любимая Дилечка...»

Мир рухнул, из цветного стал серым. Как?! Мой муж, самый близкий, самый любимый человек на свете, так подло обманывает меня?!

Тупо сажусь на кровать, сколько просидела в оцепенении, не помню. Очнулась, когда до моего плеча дотронулся Игорь: «Что с тобой?» Молча показываю письмо. Он бледнеет, но объясняет легко, с улыбкой: «Ой, да это Диля — когда-то, еще до тебя, у меня с ней были какие-то несерьезные отношения». Так же молча указываю на дату внизу письма…

Игорь просит прощения, умоляет поверить, что это случайность, говорит, что для него только я — единственная и неповторимая. Пытается обнять, но от его прикосновения меня просто передергивает. Я словно в ступоре — ничего не чувствую. Когда просыпается дочка, Даша, хватаю ее и вместе с ней уезжаю к маме…

Потом Игорь постоянно ищет со мной встречи, звонит, уверяет, что я все нафантазировала, что ничего серьезного между ним и той женщиной нет, уговаривает вернуться, но… Не верю я больше мужу, не могу простить ему этого предательства. А он все уговаривает…

В квартире Игоря оставалось немного моих вещей, и среди них несколько очень для меня ценных — ваза с конкурса красоты, участницей которого я была, золоченые ложечки, подаренные мне папой на восемнадцатилетие. Решила забрать их. У меня был ключ от квартиры Игоря, но почему-то я решила позвонить в дверь. Открывает ее моя однокурсница. В моей любимой розовой ночнушке.

В первый момент даже не сообразила, что Лена тут делает. А когда дошло — расхохоталась. Отстранив любовницу мужа, прошла в комнату и стала складывать в сумку дорогие мне сувениры. Девица мямлит: «Тут у тебя еще одежда осталась, шуба». Да, шубу эту я купила на гонорар за свой первый фильм. И почему-то мне так смешно стало. Говорю, давясь от смеха: «А это все тебе, дорогая, — носи!» Она опешила. А потом запричитала: «Умоляю, пойдем завтра в институт вместе — пусть все увидят, что у нас с тобой нормальные отношения».

Вот тут у меня комок к горлу подкатил. Оказывается, группа знала о том, что у нее роман с моим мужем! Еле сдержавшись, чтоб не расплакаться, опять рассмеялась: «А разве у нас отношения ненормальные? Я же тебе все дарю: и кофты, и шубу, и даже ночнушку».

Развернулась и ушла. От Игоря — навсегда. А ведь в те мои двадцать лет он был для меня всем. Мой первый мужчина, отец моего ребенка, да еще и незыблемый авторитет в профессии.

— Это муж помог вам оказаться на эстраде?

— Нет, сценой я бредила с детства: участвовала во всевозможных конкурсах, посещала танцевальный и театральный кружки. При том, что моя семья была далека от искусства и очень бедна.

Особенно тяжело жили, когда от нас ушел папа, с которым после развода родителей мы почти не общались. А бросил он нас, когда мне было десять лет, а брату — четыре года. У меня из одежды была только школьная форма, а из обуви — одна пара туфель.

Помню, как-то зимой не могла ходить в школу: старые сапоги развалились, а на новые не было денег. Глядя из окна на одноклассниц, гуськом направляющихся на уроки, думала: «Ничего, вот вырасту, стану артисткой и куплю себе самые красивые сапоги!..» Артисткой я стала в шестнадцать лет — на улице ко мне подошел ассистент режиссера с «Беларусьфильма» и спросил: «Хочешь сниматься в кино?» Еще бы! И меня утвердили на главную роль в картине «Экзамен на директора». Моим партнером был Михаил Глузский.

С момента выхода фильма на экраны моя жизнь перевернулась. В школе в глазах парней я, вечный гадкий утенок и «долговязая шпала», вдруг стала кинозвездой. Ловила на себе завистливые взгляды девчонок. Впервые в жизни поняла, что значит быть знаменитой. И это мне очень нравилось…

Именно этот фильм связал меня с будущим мужем. На озвучании я познакомилась с компанией актеров, приехавших работать из Москвы в Минск. Среди них был красивый парень Игорь Линев. Он умел потрясающе рассказывать. Я слушала его, взрослого, умного человека, дипломированного актера, учившегося у самого Баталова, с открытым ртом.

Мы много общались, он мне нравился, но о близких отношениях с ним как с мужчиной я и не помышляла. Мне было шестнадцать лет — совсем еще ребенок, а ему — почти тридцать…

Все изменилось после моего выпускного вечера. Помогая разводить по домам захмелевших одноклассников, я явилась домой только в семь утра — впервые в жизни не ночевала дома. Открываю дверь, меня встречает мама с ремнем в руке и смотрит так свирепо, что от ужаса я пулей вылетела из подъезда.

Куда идти? Решила укрыться у Игоря, думала: «Он же такой рассудительный, что-нибудь да подскажет».

Прибегаю, запыхавшаяся, к нему в квартиру, рыдаю, ничего не могу толком объяснить. Он утирает мне слезы, усаживает на кухне, готовит кофе, успокаивает: «Ничего, все будет нормально. Оставайся пока у меня, потом разберемся». И я осталась — на день, потом еще на один, потом еще...

С мамой, конечно, мы вскоре помирились. А в Игоря я влюбилась безумно. Он говорил, что тоже полюбил меня очень сильно. Предложил пожениться. И мы сыграли свадьбу, предварительно получив разрешение на брак в исполкоме, потому что мне не было еще 18 лет. Фамилию Игоря я брать не стала, почему-то не решилась менять свою, родную — Ялинская…

Одновременно с замужеством я на ура поступила в театральный институт. А через пару месяцев на экзамене по акробатике однокурсник случайно заехал мне ногой по голове. Я потеряла сознание. Вызвали «скорую», которая констатировала у меня сотрясение мозга и… беременность.

Как же обрадовалась я второму диагнозу! В положенный срок ушла в академку и родила Дашу.

И тут начались семейные трудности. Игорь из разряда актеров, которые годами ждут, когда им на голову свалится гениальная роль. Он не обременял себя решением домашних проблем: не хватался за эпизоды в театре, не искал работу на киностудии — массовка для него была унижением, не подрабатывал на стороне.

Зато я, оставляя Дашу с мамой, не гнушалась продавать по подземным переходам театральные билеты. А дома и стирала, и готовила, и по магазинам носилась, и таскала на девятый этаж детскую коляску — в лифт она не влезала…

Когда Даше было полтора месяца, я зашла в институт за пособием на ребенка. Увидела однокурсниц — в роскошных платьях, с потрясающими прическами. Они говорят: «Мы участвуем в конкурсе красоты «Мисс Белоруссия». В 1988 году такой конкурс в Минске проводился впервые, и я ничего о нем не знала. Мне, как Золушке, захотелось хоть краем глаза «посмотреть на бал».

И я, как была, — в сношенных босоножках, в сатиновом костюмчике — пошла с девчонками во Дворец спорта. В холле толпилось очень много девочек. Я рассматривала их, и вдруг словно кто-то подтолкнул меня. Подошла к членам жюри и нагло заявила: «Я тоже хочу участвовать!»

Они просто обалдели, увидев нахалку, явившуюся через неделю после начала конкурса. Долго советовались, после чего председатель спросил: «Купальник у тебя есть?» Я мигом соврала: «Конечно!» Тут же взяла купальник у однокурсницы, которая только что отработала свой выход, прошлась по подиуму, и… меня, сироту казанскую, допустили до следующего тура.

Пришлось исхитряться. Юбку для танца «Цыганочка» взяла в институтской костюмерной. Из двух шарфиков с люрексом — своего и подруги — мама сшила мне мини-платье, а еще из одного скроила купальник…

И — о чудо! — я получаю не только приз зрительских симпатий, но и главную «корону». Рев десятитысячного Дворца спорта, фотовспышки — все как в тумане. А когда «бал» закончился, Золушка положила картонную корону королевы красоты в сумку и на последнем троллейбусе поехала домой.

Года через три я выиграла еще конкурс «Мисс фото СССР», а много лет спустя получила титул «Миссис Россия». А за победу в том, первом, конкурсе я получила финский костюм, вазу, путевку в Италию и невероятную популярность. Просто купалась в лучах славы…

— Как Игорь отнесся ко всему этому?

— Поначалу он мною гордился, ему было лестно, что его жена — королева красоты. Но когда его стали называть мужем Лики Ялинской, начал жутко раздражаться.

А я продолжала просто любить его. До той минуты, пока не обнаружила то письмо — «к дорогой Дилечке»...

После развода я сказала себе: «Никогда больше не пойду в загс!» Но лишать Дашу отца не хотела. А оказалось, что дочка бывшему мужу не особенно была и нужна. Подавать на алименты мне было неудобно, Игорь и не платил.

Один только раз я пересилила себя и попросила у него денег — надо было заплатить за Дашин колледж. В ответ услышала: «Ты же у нас звезда, выкрутишься как-нибудь». Больше я к нему ни с какими просьбами не обращалась…

Игорь не интересовался жизнью дочки. Я очень сильно обижалась на него, но терпела, никогда не говорила Даше гадости об отце. Я же видела, как она скучает по нему. Но что я могла сделать? В результате Даша, как только ей исполнилось восемнадцать, отказалась от фамилии отца и взяла мою девичью — Ялинская…

А в прошлом году, когда дочке должен был исполниться двадцать один год, я разыскала Игоря — он теперь живет в Москве — и пригласила его на день рождения. Он пришел, сдержанно поздравил. Как же обрадовалась Даша! Я была уверена: теперь-то отец наверняка начнет общаться со своей дочерью. К сожалению, этого не случилось…

— Как же вы справлялись, оставшись в двадцать лет одна с ребенком на руках?

— Только благодаря маме — я всегда имела возможность оставлять Дашу на нее. А значит, могла работать.

После конкурса я снялась в комедии «Не понимаю» вместе с Анкудиновым, Альтовым и Задорновым. Кстати, для моей героини, королевы красоты из Кривого Рога, Михаил Николаевич придумал смешную кличку — Мисс Криворожица.

После премьеры нас стали приглашать на творческие встречи. Альтов и Задорнов читали свои рассказы, Анкудинов пел, а мне что было делать — в короне дефилировать? И я решила исполнять под гитару романсы — петь-то обожала с детства.

На одном из концертов меня услышал руководитель ансамбля «Верасы», зашел за кулисы и предложил стать солисткой. Невероятное везение! А когда мне назвали зарплату — 270 рублей против 40 рублей моей стипендии, я задала только один вопрос: «Когда приходить на репетицию?»

Поначалу хотела совмещать работу и учебу, но декан вызвала меня и сказала: «Эстрадной певичке не место в храме искусства». Пришлось уйти. Только много лет спустя получила-таки диплом — продюсера…

Став солисткой такого престижного коллектива, я была абсолютно счастлива. И наивно полагала, что все вокруг — журналисты, коллеги — порадуются со мной вместе.

Не тут-то было! Пресса критиковала мою яркую внешность, голос, коллеги приписывали какие-то чудовищные истории, дескать, я чуть ли не валютная проститутка, хотя в то время я еще и в ресторане ни разу не была!

Когда до меня доносили эти «сенсации», каждый раз дико расстраивалась, не понимала: откуда эти сплетни взялись, за что меня так обижают?! Прибегала к маме, рыдала у нее на груди, а она успокаивала: «Это все от зависти, доченька, — к твоей красоте, к таланту, к успеху. Злые люди хотят, чтобы ты плакала, а ты не доставляй им такого удовольствия».

И я успокаивалась. Действительно, в конце концов, я — королева!..

В «Верасах» мне нравилось все: и заработки (уже через пару лет я смогла построить кооператив), и прекрасный худрук Василий Раинчик, очень талантливый музыкант. В чем-то он заменил мне отца, многому научил в профессии певицы.

Но вот ведь как бывает — со временем и Раинчика, и его жену с сыном, тоже работавших в ансамбле, стало злить, что вся слава «Верасов» достается солистке. Доходило до смешного. Подарят мне спонсоры видеодвойку. А на следующий день собирается худсовет ансамбля, в который входят худрук и его родственники. И принимается решение, которое вывешивается на доске объявлений: «Подарки, полученные музыкантами, являются собственностью «Верасов». И видеодвойка переезжает из моей квартиры в квартиру Раинчика.

Потом мне становится известно, что большинство бесплатных «шефских» концертов на самом деле оплачиваются, вот только деньги за них получает единолично наш руководитель. Я возмущаюсь, а в ответ слышу: «Чем ты недовольна? Пришла к нам в одной юбке, а сейчас тебе что, 100 долларов за выступление мало?..»

Однажды захожу в комнату, где хранилась документация ансамбля, за какой-то справкой. Открываю свое личное дело и вижу заявление: «Я, Анжелика Ялинская, мать-одиночка, живу очень бедно, хочу купить мебель, но не имею на это средств. Поэтому прошу выделить мне материальную помощь в сумме…» И прописью стоит огромная цифра. К слезной петиции приклеено решение профкома о выделении мне этой суммы, а также расписка с моей подписью о получении денег.

Но я же ничего такого не писала, денег не получала. Все поддельное!.. В ту же секунду хватаю со стола бумагу, ручку и пишу заявление об уходе.

Все вокруг пытались меня образумить: «С ума сошла, куда ты без «Верасов»?» Но для меня оставаться в обстановке такой отвратительной лжи — невыносимо…

Решение-то принято, но что делать дальше, как жить? Ведь я лишилась всего: костюмов, видеоархива и, главное, популярных песен — по контракту я не имела права петь репертуар «Верасов».

А дальше еще страшнее. Узнаю, что Раинчик везде говорит о том, что я безголосая, бездарная, убеждает редакторов и администраторов не приглашать меня в радиоэфиры, на концерты. И меня перестают приглашать. А от моих предложений отказываются.

Психологически я уничтожена, раздавлена. Катастрофа!.. Переживания дикие, слез — море. К еде вообще не притрагиваюсь, не могу себя заставить поесть. В результате при росте 178 сантиметров худею до 48 килограммов. Начинаю падать в голодные обмороки. Мама и подруга Ольга ходят за мной по пятам, чуть ли не силой впихивают в меня ржаной хлеб и зеленые яблоки…

— На личном фронте тоже все беспросветно?

— Да, я совершенно одна. А мне ведь уже 25 лет. «Старуха! — думаю я о себе. — Никчемная, никому не нужная. Ни работы, ни семьи нормальной. Пропащий человек».

И именно в этот период Оля познакомила меня со своим приятелем. Валерий — приятный мужчина, известный тренер по бодибилдингу. Не знаю уж, как так получилось, но у нас с ним завязывается скоропалительный роман.

Сейчас понимаю: если бы я тогда не была в таком отчаянии, этот человек вряд ли появился бы в моей жизни. Слишком мало у нас было общего. Но я забеременела и, вопреки отговорам всех подруг, решила рожать...

Ничего неожиданного не было в том, что после рождения Никиты отношения с Валерием очень быстро сошли на нет, но я очень рада, что он, хотя и продолжает все эти годы жить в Беларуси, контакт с сыном не потерял, они постоянно общаются…

Рождение второго ребенка меня просто окрылило. Все, страданиям — конец. Откуда только энергия взялась! Нашла и музыкантов, и спонсоров, и репертуар подготовить умудрилась, а в результате записала сольный альбом, который стал очень успешным.

Еще во время беременности на меня посыпались предложения выступить сольно. И уже через полторы недели после рождения Никиты я вышла на сцену. Народ на мои сольники повалил валом. Одновременно я организовала арт-клуб с продюсерским центром, открыла республиканскую школу красоты и начала вести телепрограмму «Завтрак с Ликой».

Все стало прекрасно: двое детей, популярность, любимая работа, финансовая независимость. Вот только личного, женского, счастья не было. Я часто задавалась вопросом: «Почему так?» И нашла для себя вполне внятное объяснение: «Меня родили, а моего мужчину родить забыли». Но Бог все-таки послал мне его.

— Вы имеете в виду своего нынешнего мужа — крупного московского бизнесмена Николая Агурбаша?

— Ну конечно. Знакомству с Николаем предшествовала странная история. Я готовилась отметить свое тридцатилетие — в клубе, на собственные деньги. Вдруг за неделю до юбилея мне звонят из администрации президента Беларуси: «Такой артистке несолидно праздновать в клубе, вы должны отмечать на большой сцене».

Я изумилась: «А как? У меня не хватит собственных средств на аренду театра, на декорации, свет, плазменные экраны». «Не волнуйтесь, — успокаивают, — вам же должны дать звание заслуженной артистки Беларуси! И президент к вам на торжество приедет, и министр культуры, и мэр! Готовьте праздник, а расходы мы вам поможем возместить».

Обрадованная, мигом занимаю огромную сумму, договариваюсь с лучшими специалистами и организовываю супершоу. В нетерпении жду назначенного дня.

Накануне юбилея раздается телефонный звонок: президента на концерте не будет. И дальше словно лавина обрушилась: и министра культуры не будет, и мэра. И звания не будет. Почему? Не знаю. Обидно, ну да ладно…

Концерт получается отличный, я счастлива. Утром звоню чиновникам: «Мне надо рассчитываться с режиссерами, монтировщиками, пиротехниками. Когда приехать за деньгами?» А в ответ слышу: «Вы неправильно поняли, денег мы вам не обещали».

У меня шок. Такой обман?! На таких верхах?!! Тупо оглядываю цветы, которыми завалена комната, кучу подарков… Понимаю одно: нужно срочно искать деньги, чтобы расплатиться за концерт.

Начинаю названивать друзьям, приятелям и — спасибо им! — за пару дней нахожу нужную сумму плюс к той, что уже заняла. Для меня это какие-то сумасшедшие деньги. Раздав всем гонорары, обзваниваю концертных директоров и говорю: «С этого дня

Анжелика Ялинская работает везде — на свадьбах, на днях рождения, на крестинах». Хотя прежде всегда отказывалась от частных заказов — не по душе мне это…

Год пахала без выходных, как заведенная, моталась с одного «заказника» на другой. Устала дико. Наконец от огромного долга осталась совсем небольшая сумма. Одно выступление — и ее запросто можно покрыть. И как раз меня приглашают в Киев на день рождения одного бизнесмена. Полетела…

Сначала под пиво и раков катались на теплоходе по Днепру. Там за мной и начал очень мило ухаживать Николай — москвич, приятель именинника. Когда принялись, причалив к берегу, готовить шашлык, полил дождь. Все побежали к теплоходу. Я тоже. Вспомнив, что на мне новые босоножки, сняла их — жалко же — и понеслась босиком.

Вдруг Коля схватил меня под коленки, посадил к себе на плечо и понес к трапу. Дерзкий, конечно, поступок, но вполне мужской. Я поблагодарила, и мы разошлись по каютам.

Поднявшись на верхнюю палубу, я вновь увидела Николая — он сидел за столиком такой одинокий, грустный. Я подошла и, чтобы взбодрить, сказала: «Пойдем потанцуем». Он с готовностью согласился. С той минуты мы уже не расставались. Общались на теплоходе, гуляли по Киеву.

Коля рассказал, что, оказывается, мы с ним уже неоднократно встречались. Более того, я даже выступала на крестинах его младшей дочки в ресторане на Рублевке. Надо же, а я ничего этого не помнила — у меня же из-за бесконечных переездов все в голове смешалось.

Потом уже, когда мы начали встречаться, Коля показал мне домашнее видео с того праздника, на котором была запечатлена одна символическая сцена. В конце своего

выступления я по традиции пою песню в честь хозяина и хозяйки, в середине которой обычно накидываю шаль на супружескую пару, подчеркивая ее нерушимость. Но тут хозяйка вдруг выскальзывает из-под платка и куда-то уходит. Коля в растерянности остается с шалью в руке. Чтобы как-то исправить неловкость и нормально завершить песню, я занимаю под шалью место его жены. Кто бы мог подумать, что вскоре это случится по-настоящему…

Тем вечером на теплоходе у меня сложилось ощущение, будто мы с Николаем знакомы тысячу лет. И когда он предложил: «Слушай, ты так устала. Давай на пару дней махнем в Сочи, отдохнем!» — я даже не удивилась. Правда, некоторую неловкость все-таки почувствовала.

Позвонила в смятении подруге: «Слушай, впервые в жизни хочу вот так бесшабашно поехать с незнакомым мужчиной в Сочи. Что скажешь?» Ольга говорит: «Да что тут раздумывать? Тебе давно пора быть счастливой!..»

Признаюсь, еще до того, как Николай пригласил меня в эту поездку, он рассказал о том, что у него четверо детей — младшей дочке на тот момент был годик. А меня такая ситуация вполне устраивала. Как я рассуждала? «Он потрясающий мужчина — умный, заботливый, надежный, солидный. А то, что семейный, даже к лучшему. Уводить его из семьи я не собираюсь, слово «супруг» из своего лексикона давно вычеркнула: была замужем, знаю, что это такое. Мне нужен не муж, а достойный мужчина и друг». В общем, на совместную поездку я согласилась…

Мы с Колей бросились в любовь как в омут. Это была безумная страсть, когда друг без друга невозможно ни жить, ни дышать. На два года вообще пропали для друзей и знакомых, потому что любую свободную минуту использовали, чтобы быть вместе. Бесконечно разговаривали по телефону, клали трубки и через минуту вновь созванивались…

От мамы роман долго скрывала, понимала, что она не одобрит мою связь с женатым мужчиной. Приходилось обманывать: говорила, что еду на гастроли, а сама уезжала с Николаем. Для конспирации постоянно таскала с собой огромный гастрольный кофр с костюмами. Возвращаясь, вдохновенно рассказывала маме о том, с каким успехом прошел концерт… Короче, это был совершенно сумасшедший роман.

— А многие считают, что вы просто польстились на большие деньги.

— Знаю, но это неправда. Я понимала, что Николай человек небедный, но о том, насколько он богат, даже не догадывалась. Одет он всегда был очень скромно, даже скудно, и я старалась его приодеть…

Первый раз Коля поразил меня во время нашей поездки в Милан. Впервые в жизни я попала на улицу бутиков. Проходя мимо шикарного магазина, увидела в витрине роскошное пальто с чернобуркой. Засмотрелась. Коля говорит: «Давай зайдем, хочу купить его тебе». Я стала отнекиваться: «Нет, не надо». Но он взял меня за руку и буквально затянул в бутик. Уговорил примерить.

Первым делом я незаметно посмотрела на ценник и просто обалдела от увиденного. Тут же решительно заявила: «Ни за что, это не моя модель». Разумеется, пальто мне безумно понравилось, но я боялась, что Коля потратит на него все, что отложил на поездку. Но он все-таки купил его…

Потихонечку я стала понимать, что Николай — мужчина достаточно состоятельный. Он начал дарить мне дорогую одежду, наряды, украшения, букеты из ста роз. А в один прекрасный день, когда я приехала на свидание с ним в Москву, вдруг привез меня в новостройку в Крылатском и сказал: «Не могу я без тебя жить. Переезжай в столицу и перевози детей. Вот дарю тебе эту квартиру и буду полностью вас обеспечивать: 15 тысяч евро в месяц на жизнь, а еще предоставляю в твое распоряжение «Мерседес» с водителем и охрану».

Я была потрясена. Такое ошеломляющее предложение, разумеется, мог сделать только очень обеспеченный человек. Конечно же первый мой порыв был — кинуться Коле на шею, поблагодарить, расцеловать.

Но вдруг на меня словно ушат холодной воды вылили: «Как же так? Значит, я должна буду порвать со своей творческой жизнью в Беларуси и превратиться в московскую содержанку?!» Отчетливо представила, как все праздники и выходные буду вот так стоять в одиночестве у окна и скучать, потому что мой любимый будет праздновать с семьей. И сказала Коле: «Нет, жизнь содержанки не для меня. Я слишком люблю тебя. Давай будем просто встречаться, как раньше, а больше ничего не нужно».

Он был ошарашен моим отказом. Но, может, после этого окончательно понял, насколько мое чувство к нему искренно? Вскоре Николай начал бракоразводный процесс.

— Пришлось побороться с женой Николая за такого роскошного мужчину?

— Представьте, нет. Я-то переживала, была уверена в том, что жена будет биться за мужа до конца, ожидала истерик, скандалов. Но, к моему изумлению, ничего этого не произошло! Ольга Борисовна «сдала» своего супруга без боя, как только Николай выполнил все ее требования по «компенсации». Так что развод был оформлен без проволочек…

А я, поверьте, замуж за Колю не торопилась. Уж если бы рвалась в загс, наверняка не пропустила бы регистрацию! Причем дважды. Первый раз мы с Николаем, подав документы, уехали к нему на родину — на Азовское море. В мае отдыхающие еще не понаехали, и мы на побережье были одни, как Адам и Ева. Бродили у моря голые, обнимались, целовались. И вдруг звонок из загса — через полчаса регистрация! А мы и забыли! Вернувшись в Москву, подали заявку во второй раз и… вновь куда-то укатили, снова пропустили нужное число.

А 6 сентября 2002 года мне позвонила знакомая астролог из Минска. Поначалу я не верила в ее предсказания, но когда они начали сбываться, стала прислушиваться. Например, задолго до знакомства с Колей Маша по звездам увидела, что я выйду замуж за иностранца и уеду из Беларуси. Тогда я только рассмеялась. Но она оказалась права. Николай действительно иностранец — он, хоть и родился в Донецкой области, по происхождению грек, и паспорт у него греческий. И из Беларуси я уехала…

Так вот, звонит взволнованная Маша: «Только что посмотрела ваши с Колей астрологические карты, и вот что я тебе скажу: вы должны пожениться завтра. Такого благоприятного расположения звезд для заключения вашего брака больше не будет».

У меня внутри все просто оборвалось. Коля спрашивает: «Что случилось?» Пересказываю слова Маши, и он вскакивает, будто его ужалили: «Так чего же мы сидим?!»

Мчимся в Таганский загс, попадаем туда за 15 минут до закрытия и умоляем сотрудницу принять у нас заявление «на завтра». Выйдя из конторы, осознаем, что к свадьбе-то у нас ничего не готово! Бежим по магазинам, чудом находим платье, покупаем самые обычные кольца, после чего звоним нашим друзьям — Ирине и Эммануилу Виторган, у которых в то время было агентство по организации праздников. Сообщаем, что нам на завтра нужно торжество — в ресторане, с фейерверком, со свадебным тортом. Ира несказанно удивилась такой спешке, но сказала: «Все сделаю!»

Мы начали обзванивать друзей Коли, моих немногочисленных на тот момент московских приятелей: Сашу Кальянова, Женю Болдина, Сашу Серова, Сережу Трофимова. Все они, конечно, были изумлены…

В день свадьбы жутко нервничала — в голове все крутилась история с изменой первого мужа. По дороге в загс сердце из груди просто выскакивало. Но в какой-то момент я сказала себе: «Люблю Колю и верю ему! И никаких сомнений!..» И страх отпустил.

Когда, расписавшись, мы вышли на улицу, я увидела потрясающий кабриолет вишневого цвета — свадебный подарок мужа. Из авто громко зазвучала песня в моем исполнении...

Через год после свадьбы мы с Николаем обвенчались. А спустя два месяца я поняла, что жду ребенка. Бог дал нам еще сына Анастаса. Для нас обоих это было огромным счастьем.

— На этот раз взяли фамилию мужа?

— Да, по желанию Николая — для него это было очень важно. Но выступать я надеялась под своей девичьей фамилией, с которой меня знают в Беларуси.

Первое время после свадьбы так и было: я постоянно ездила в Минск, где у меня была телепрограмма, концерты, продюсерский центр. Но долго в таком режиме жить на две страны невозможно. И я решила заняться шоу-бизнесом в Москве, уже под фамилией Агурбаш. Наивно полагала, что и в России быстро стану популярной.

Однако здесь меня никто не ждал. Помню, приходим мы с Колей на фуршет после концерта «Золотого граммофона». Всех звезд фотографируют, а меня будто нет. В глазах окружающих я — только красотка, вышедшая замуж за богача. Как же я страдала от этого!..

— Семейные отношения складывались более благоприятно?

— Сначала далеко не радужно. Это теперь, слава Богу, все наладилось — семейные праздники мы отмечаем вместе, со всеми детьми, с двумя Колиными внучками. А тогда…

Нелегко нам с Колей пришлось, годы ушли на то, чтобы соединить две наши семьи. Бывшая жена Николая переехала в купленную им для нее роскошную квартиру, а мы вместе со всеми нашими детьми стали жить в его доме — Коля со своей экс-супругой посчитали, что будет лучше, если их дети останутся с отцом. Ольга Борисовна решила пожить для себя. Нередко спрашивала Николая: «А что мне теперь делать? Где найти мужа?..» Я ее не виню: нелегко строить жизнь заново…

Но я себя в той ситуации чувствовала жутко неуютно. Там же все напоминало о прежней жизни. Посуда, вазы, скатерти, полотенца — все не мое.

Конечно, чтобы почувствовать себя полноправной хозяйкой, мне очень хотелось наполнить дом вещами, купленными мной, по моему вкусу. Но я не торопила ситуацию, долго ничего в интерьере дома не меняла, чтобы не ломать обстановку, привычную для детей. Чтобы психологически им легче было принять новую ситуацию…

Однако все равно нелегко было все наладить. И, прежде всего, свести наших детей. Своих я заранее готовила к появлению в их жизни Николая и его детей: рассказывала, какие они хорошие, уверяла, что мы все подружимся. И тринадцатилетняя Даша спокойно сошлась с новыми родственниками. Особенно с Николаем, которого поначалу я представила ей как моего продюсера, хотя в ту пору это было не так.

С дочерью Дашей

Что же касается Никиты, то это теперь он дружит со своим сводным братом Колей, а в то время, когда им было соответственно четыре года и девять лет, они постоянно дрались. И со старшими дочками Николая, которым тогда было семнадцать и двадцать лет, все было совсем непросто. Девушки демонстративно меня не принимали. Всем своим поведением протестовали против появления в их доме мачехи. Я терпела, ждала, понимала, что взрослым девочкам сложно принять новую жену отца…

А с двухгодовалой Настенькой ситуация оказалась совсем уж неоднозначной. В отсутствие родной матери девочка быстро стала называть мамой меня. Старшие дочки Николая прореагировали на это резко отрицательно, устраивали отцу истерики: «Не позволяй ей так говорить! Какая она Насте мать?!»

А я очень полюбила малышку. Но, с другой стороны, прекрасно понимала, что ситуация заходит в тупик. Наконец, решила серьезно обсудить эту тему с Колей. Сказала: «Надо как-то определиться и принять решение: или я становлюсь для Насти полноценной мамой, или пусть ее воспитывает настоящая мать».

Николай все понял правильно. Поговорил с Ольгой Борисовной, и Настя переехала к ней…

Со временем старшие дочки Коли вышли замуж и стали жить со своими семьями, а с нами из его детей остался только сын Коля. Поначалу мальчик был очень зажатый, ершистый. Но постепенно привык ко мне, принял, и у нас сложились очень доверительные отношения…

Но все сложности с детьми меркнут по сравнению с тем, как трудно мне было найти контакт со свекровью. Это сейчас Александра Григорьевна моя фанатка номер один, очень обижается, если я не предупреждаю ее о моих телеэфирах, у нас с ней замечательные отношения, мы искренне любим друг друга…

Но путь к этой идиллии был тернистым. Свекровь не разговаривала со мной два года. Только однажды прямо в глаза заявила мне: «Ты белорусская цыганка — позарилась на богатство моего сына и околдовала его. Но знай: у меня одна невестка и другой не будет никогда!»

Когда мы приезжали к ней в Донецкую область, она целовала Колю, обнимала внуков, но со мной даже не здоровалась. Просто не замечала, будто я вообще отсутствовала в комнате. Сколько слез мне пришлось пролить по этому поводу!

Но я никогда не ответила свекрови грубостью. Потому что понимала: трудно зачеркнуть двадцатилетние отношения с одной женой мужа и принять новую невестку. Я просто ждала.

И постепенно Александра Григорьевна стала замечать, что я не разрушаю семью, а, наоборот, стремлюсь всех подружить, и, главное, она увидела, что ее сын счастлив. А что еще нужно матери? И она оттаяла.

С мамой Валентиной Михайловной, сыном от предыдущего брака Никитой, мужем Николаем, их общим сыном Анастасом и сыном супруга Колей (справа)

— Приходилось ли вашему браку пройти проверку на прочность?

— Всякое бывало за девять лет. Вот полтора года назад пережили кризис в отношениях. С одной стороны, я слишком переживала по поводу своей карьеры в России: мол, в Беларуси все сцены были моими, а я ради мужа все бросила. С другой — и у него вдруг начали закрадываться сомнения: а стоило ли рушить прежнюю семью и начинать все заново?

Короче, накопились обиды, недомолвки. И мы рассорились, да так, что практически развелись. Я даже уехала с детьми к маме в Минск.

Но прошел месяц, второй, и я поняла: без Николая мне жить невозможно. Просто потому, что я его очень люблю. И вернулась. Чему он был очень рад. И мы снова вместе. Надеюсь, навсегда.