Страшный суд

Вынесен приговор по делу организаторов выставки «Запретное искусство-2006». Перед этим арт-группа «Война» провела креативную акцию протеста – превратила суд в «тараканий ад», запустив в здание три с половиной тысячи тараканов. О том, как проходил один из самых абсурдных процессов последнего времени, читайте в репортаже Ксении Соколовой.

12 июля в Таганском суде Москвы оглашался приговор по делу организаторов выставки «Запретное искусство-2006». Но еще до того, как вердикт был озвучен, случилось страшное. Участники арт-группы «Война» пронесли в здание суда 3,5 тысячи тараканов и выпустили их. По словам корреспондента «Газеты.Ру», насекомые очень крупные, размером 4–5 см.

«Тараканы повсюду. «Войну» почти всю вывели. На лестнице – тараканий ад», – пишет в Twitter новосибирский художник Артем Лоскутов, пришедший в суд поддержать Ерофеева и Самодурова. Охраной суда был задержан участник арт-группы Петр Верзилов и еще несколько человек.

Далее события развивались по заранее написанному сценарию. Суд признал организаторов выставки «Запретное искусство-2006» виновными в возбуждении ненависти и религиозной розни. Бывший директор музея имени Сахарова Юрий Самодуров оштрафован на 200 тысяч рублей (около 6 с половиной тысяч долларов), а экс-заведующий отделом новейших течений Третьяковской галереи Андрей Ерофеев – на 150 тысяч рублей.

«Салідарнасць» предлагает вниманию читателей репортаж об этом процессе корреспондента GQ Ксении Соколовой, опубликованный в майском номере журнала, но актуальности ничуть не утративший. Скорее, наоборот…

***

Маленькая старушка поправила малиновый берет из мохера, осенила себя крестным знамением и громко сообщила: «Армяне – отступники и христопродавцы!»

– Тихо, Николаевна! Выведут, – зашикали на нее другие старушки. Охранник суда укоризненно покачал головой. Покорная произволу, моя соседка опустила голову и раскрыла брошюрку «Молитвы, читаемые при бесовских нападениях, одержимости, бесновании, колдовстве и других воздействиях нечистой силы».

Свидетель защиты, человек с аккуратной бородкой, чью речь прервал демарш Николаевны, попросил у суда разрешения продолжить.

– Прием, использованный в картине всемирно известного художника Вагрича Бахчаняна, называется «десакрализация символа». Орден Ленина вместо головы Христа в дуальном семантическом пространстве означает...

Сзади сдавленно завыли: «Изыди, сатана!» Невыносимо вонючий мужчина в свитере справа от меня поспешно раскрыл «Акафисты». Другой мужчина, словно хоругвь, воздел над собой засаленную вырезку из газеты и что-то забормотал. Вскоре зал суда исполнился шепотами и криками православных верующих.

– Выведу всех! – пригрозила судья.

Ортодоксы нехотя заткнулись.

Вжавшись в подоконник, дабы как-то дистанцироваться от вонючего мужчины, я сидела на скамье для публики в зале Таганского народного суда и пыталась не ржать. Больше всего происходящее напоминало картину Питера Брейгеля «Битва карнавала и поста». И не только своей неизбывной дурашливостью. Подобно творению великого мастера, выкрашенный желтой краской зал суда являл собой арену экзистенциального конфликта. То, что я видела, укладывалось в лаконичную формулировку: «Этого не может быть, но это есть».

Как бы в подтверждение моих мыслей Николаевна царственно махнула рукой в сторону свидетеля и вынесла вердикт: «Дурак, утомил!» Николаевне пора было на всенощную – как и прочим прихожанам церкви Святителя Николая в Пыжах, взявшим на себя нелегкий и чреватый бесовскими атаками труд посещать каждое заседание по громкому «делу Самодурова–Ерофеева», которое Таганский народный суд рассматривает уже более года.

Дело о трех дырках

«Совокупность трех букв «х», «у», «й», что образует при чтении сверху вниз нецензурное матерное слово, несет в себе, учитывая общий антирелигиозный контекст выставки и название данного экспоната, грубейшее надругательство над религиозными и нравственными чувствами граждан, унижение их человеческого достоинства».

Если вы думаете, что это цитата из стенгазеты «Маниакально-депрессивный психоз и мы», то ошибаетесь. Это отрывок из обвинения по делу бывшего директора музея Сахарова Юрия Самодурова и специалиста по современному искусству Андрея Ерофеева.

Эти люди привлекаются к уголовной ответственности за «возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства». Согласно российскому УК, обвиняемым по этой 282-й статье грозит лишение свободы до 5 лет.

В случае обвинительного приговора подсудимые всерьез рискуют отправиться на зону и там весьма удивить содеянным соседей по бараку. Я даже опасаюсь, не приняли бы пахан и смотрящие за издевательство сообщение о том, что «интеллигенты» собираются пять лет на зоне миской бриться за то, что устроили выставку в музее.

А теперь, мои дорогие любители современного искусства, я расскажу, в чем смысл страшного преступления г-д Самодурова и Ерофеева. В 2007 году Андрей Ерофеев подготовил выставку «Запретное искусство – 2006». Выставка открылась в музее Андрея Сахарова – разумеется, с разрешения директора. Будучи авторитетом международного уровня в области contemporary arts и несколько лет возглавляя это направление в Третьяковской галерее, г-н Ерофеев собрал экспонаты, отвергнутые в разные годы музеями по причине «экстремальности».

Один из экспонатов выставки – плакат группы ПГ из серии «Слава России»

По мысли г-на Ерофеева, выставка должна была привлечь внимание профессионалов к проблеме музейной цензуры. Куратор добился своей цели – экспозиция, размещенная за фальшстеной с тремя дырочками, немедленно привлекла внимание. Только не профессионалов, а маленькой женщины с «мыльницей».

Забравшись на лесенку, женщина внимательно осмотрела и, вопреки музейному запрету, сфотографировала наиболее «вопиющие» экспонаты – трахающихся солдат Советской армии, лик Богородицы из черной икры Вагрича Бахчаняна, рекламу Coca-Cola с изображением Христа и подписью This is my blood, Христа с головой Микки-Мауса и кубики с буквами «х», «у», «й». Затем женщина вышла на улицу, где ее ждал бородатый мужчина.

Женщину звали Анна Сергеева. В 2009 году она умерла. Муж Анны, Владимир Сергеев, глава организации «Народная защита» и один из инициаторов обвинения, заявил в суде, что смерть супруги наступила вследствие душевной травмы, вызванной выставкой «Запретное искусство».

На вопрос, что заставило его отправить шпионить на выставку свою жену, г-н Сергеев пояснил, что сам это сделать не мог. В музей Сахарова его бы на порог не пустили. Г-н Сергеев один раз уже в музее был – в 2003 году. С другими православными ребятами он разгромил там выставку «Осторожно, религия!».

Против погромщиков было возбуждено уголовное дело за хулиганство. Вскоре, однако, дело против погромщиков загадочным образом – но в полном соответствии с мерцающей логикой психбольницы – трансформировалось в дело против жертв погрома.

Директора музея г-на Самодурова обвинили по 282-й статье, часть 2-я, «разжигание религиозной розни» и осудили. Правда, колонию-поселение стыдливо заменили штрафом – чтобы не позориться перед цивилизованным миром. Но все равно опозорились – сейчас дело «Юрий Самодуров... против России» принято к рассмотрению в Страсбургском суде.

Адвокат и дьявол

– Ну почему я с каждой ерундой должна ехать в Страсбург?! Мне стыдно за собственную страну!

Анна Ставицкая – адвокат Андрея Ерофеева и Юрия Самодурова – сидит напротив меня и кушает салат с креветками. Почти любому человеку девушка из конторы «Липцер, Ставицкая и партнеры» показалась бы симпатичной и, судя по количеству и качеству выигранных дел, в том числе в Страсбурге, весьма профессиональной, однако вашего корреспондента не проведешь.

Перед встречей с г-жой Ставицкой на сайте организации «Народный собор» я обнаружила заметку «Адвокат дьявола». Православные писатели нарыли про Ставицкую компромат. Во-первых, она играла в рок-группе, причем, кажется, какой-то чернушный рок. Во-вторых, стажировалась в Дании. В-третьих, ее партнер Елена Липцер – дочь правозащитника Пономарева.

Ставицкая представляла интересы шпиона Сутягина, родственников журналистки Политковской и иных злостных врагов России. Короче, никаких сомнений в связях дьявола и г-жи Ставицкой у православных активистов нет. Зато есть надежды на российскую Фемиду – на этот раз враги России и их защитники попались по-крупному.

– Какой приговор вы ожидаете по этому делу?

– Обвинительный.

– Почему?

– На это указывают некоторые обстоятельства. То, что это дело вообще появилось. То, что сначала отказали в возбуждении этого дела, а потом это решение отменили после настойчивых запросов депутатов ГД в Генеральную прокуратуру.

– Но статья 282-я существует, и если руководствоваться ею, получается, что, выставив провокационные экспонаты, ваши подзащитные действительно разжигали вражду...

– Нет. Для того чтобы человека обвинить в разжигании вражды, необходимо установить, что он имел прямой умысел на это, т. е. заранее хотел и желал совершить такие действия и понимал, к чему такие действия приведут.

Когда выставляются произведения искусства, никто не может заранее прогнозировать, кто из зрителей как воспримет ту или иную работу. Если такое дело все же возникло, приговор может быть только один – оправдательный. Если есть другая тенденция, значит, дело не в юридическом аспекте.

– Вы ощущаете тенденциозный настрой со стороны судьи?

– Мне кажется, судья испытывает к нам симпатию. Показания многих из 130 свидетелей обвинения я бы не назвала адекватными.

– И, тем не менее, вы прогнозируете обвинительный приговор?

– Да. Мне кажется, относительно этого дела во властных структурах существуют вполне определенные ожидания.

Юристы – люди осторожные, особенно если обсуждается незаконченный судебный процесс. Источник, близкий к Московскому ­городскому суду, высказался гораздо более конкретно.

– Дело у нас на контроле и по нему давно все решено. Даже если судья захотела бы вынести оправдательный приговор, она этого не сделает, так как понимает, что это будет стоить ей судейской мантии, а значит, хорошей зарплаты и судейской пенсии в 50 000 рублей.

Подконтрольная власти судебная система – залог существования такого типа государства, которым является современная Россия. Из страха потерять должность судьи будут делать то, что им приказывают сверху – в данном случае председатель Мосгорсуда Ольга Егорова.

– А кто приказывает Егоровой?

– Известно кто. Если скажут отправить этих так называемых кураторов на зону – отправят. Хотя реально срок получить у них там может только один.

– Кто?

– Самодуров. Который рецидивист.

Право на кощунство

– Как вы думаете, вас посадят?

Этим милым девичьим вопросом я начинаю беседу с Юрием Самодуровым, бывшим директором музея Сахарова. И в который раз поражаюсь уникальности национального бытия, в котором тюрьма является такой же реалией в жизни элиты – будь то бизнес или интеллигенция – как концерт Марты Аргерих или курорт Кицбюэль.

Когда-то меня поражало, что Ходорковский пишет заметки в газеты из тюрьмы. То есть не само его творчество, а то, что писатели и публицисты – свободные люди – с ним полемизируют, находя нормальной абсолютно неприемлемую, абсурдную во всех смыслах ситуацию, когда их оппонент шьет рукавицы в Чите. Полемистам не приходит в голову, что надо не заметки писать, а бежать, например, на улицу революцию устраивать, чтобы не оказаться на месте читинского швея.

Похоже, перспектива ни за что ни про что сесть в тюрьму находится совершенно в русле национального дискурса – своего тюремщика русский человек в экзистенциальном смысле ждет всегда. Вот и г-н Самодуров не видит в своем возможном отбытии к мордве вселенской трагедии – хотя я бы на его месте давно бы уже, теряя тапки, пересекала канадскую границу, несмотря на подписку о невыезде.

– Я отдаю себе отчет в том, что меня могут посадить. Это не самое страшное. Самое страшное уже случилось – за эту выставку попечительский совет музея Сахарова уволил меня с поста директора. Я потерял музей, который фактически создал.

– По-вашему, дело того стоило?

– Если бы я отказался от этой выставки из страха потерять должность, то поступил бы не как директор музея, а как говно.

– Но за подобную и даже менее скандальную выставку вы уже были осуждены по уголовной статье. Музей имел проблемы. Легко было догадаться, какой скандал вызовет рецидив.

– Во-первых, я поступил как профессионал. Во-вторых, я искренне полагаю, что язык современного искусства – гипернаглядный и грубый в своей наглядности – является единственным способом называть очень существенные для нашей жизни и искусства вещи.

– Вы считаете, для того чтобы сформулировать эти вещи, действительно необходимо изображать Христа с головой Микки-Мауса?

– Я считаю, что художник имеет право на кощунство. Если художника лишить этого права, он не сможет творить. Искусство существует для того, чтобы затрагивать самые острые, больные, тяжелые темы жизни, и художник пользуется «острыми» инструментами. К сожалению, мои оппоненты этого не слышат и не хотят понимать.

– Но для того чтобы это понимать, нужно иметь развитый интеллект, хорошее образование. Ваши оппоненты в большинстве своем люди простые, обычные верущие.

– Именно! И я против того, чтобы обычные верующие решали, что может выставляться в музеях, а что нет. Я против того, чтобы РПЦ превращалась в государственный департамент. Такой процесс, как наш, в светском, демократическом государстве – нонсенс!

– Но Россия – не совсем обычное демократическое государство...

– Вы правы. Именно поэтому я защищаю свободу выражать свое мнение и другие ценности, идущие вразрез с духом православия. Я защищаю западные ценности! Западные – я хотел бы это подчеркнуть! Специально для «Народного собора», прихожан храма в Пыжах, отца Шаргунова и прочих мракобесов от православия!

– По-моему, вас побьют...

«Основной гаденыш»

Мой страх за физическое состояние г-на Самодурова удивительным образом развеял Михаил Леонтьев. Копаясь в материалах дела, я обнаружила заметку журналиста-государственника под названием «Провокаторов бить бесполезно. Нужно сажать, и надолго». Среди прочего там сообщалось: «За что должно бороться общество? За то, чтобы отвечал основной гаденыш, а не те, кого он подставил».

«А действительно!» – подумала я и набрала номер Андрея Ерофеева, специалиста по современному искусству, кавалера французского ордена «Литаратуры и искусства», подследственного.

– Г-н Ерофеев, во время слушания дела у вас в Германии родились близнецы. Вы не смогли к ним поехать из-за подписки о невыезде. Когда вы собирали экспонаты для «Запретного искусства», вы представляли возможные последствия того, что вы делаете?

– Нет, не представлял. Я знал, что начальники, ведающие культурой в России, некомпетентны. Но я не представлял, до какой степени.

Когда министр культуры Авдеев говорит о картине «Целующиеся милиционеры» группы «Синие носы», что это «позор России», он проявляет некомпетентность. Хочет Авдеев того или нет, но «Синие носы» – часть мировой художественной культуры, признанная часть. Кто такой Авдеев, не знает никто, работы «Синих носов» и подобный им «позор России» хранится в крупнейших музеях мира. Художник не может быть позором своей страны!

Бывший министр Швыдкой говорил так: «Современное искусство – это как еврей в коммунальной квартире, с которым хоть и не хочется, но приходится жить». И это произносил высший государственный чиновник, а не сумасшедшая бабка, которую вы видели в суде!

– Но на стороне обвинения не только сумасшедшие бабки.

– О да! Там представлены участники православного движения «Народный собор», в том числе его идеолог г-н Хасин, бывший член РНЕ, правая рука Баркашова, и г-н Сергеев, участник погрома выставки «Осторожно, религия!» и т. д.

– Вы признаете, что оскорбили религиозные чувства этих людей? Картины были выставлены в музее, куда всякий может прийти...

– Во-первых, если он не хочет видеть эти картины, зачем ему туда идти?! А во-вторых, уж если ты пришел в музей, можно поинтересоваться, что хотел сказать художник? Но если ты пришел в музей с банкой краски за пазухой и намерением испортить экспонаты – тебе вряд ли интересны вопросы искусства.

– Православный верующий с тремя классами образования не обязан интересоваться вопросами искусства.

– Согласен. Но полагаю, что культурой, в частности, и государством вообще должны руководить разумные, образованные, адекватные люди. Агрессивно настроенные верующие выражают свое отрицательное отношение к объектам искусства не только в России, такие случаи бывали в Европе и Америке, – но только в России погромщики, вместо того чтобы сидеть в тюрьме, сами обвиняют устроителей выставок и выигрывают дела!

– Как вы думаете, почему это происходит?

– Одну причину я уже назвал: некомпетентность руководства культуры. Вторая мне до конца не ясна. Я не понимаю, почему так называемых православных активистов – людей с сомнительной репутацией, если не сказать одиозных, – поддерживают чиновники высокого ранга? Даже наш следователь, не стесняясь, говорил нам в лицо: «Ваше дело – политически мотивированное».

– И в чем мотив?

– Не знаю. Возможно, кто-то из руководства РПЦ надавил на следствие. Или чиновники сами захотели сделать приятное церкви. Но по-моему, они ей только навредили.

Православное воинство

Исповедовать православие, будучи психически нормальным, образованным человеком – в нашей стране духовный подвиг даже больший, чем болеть за национальную футбольную сборную. По какой-то необъяснимой причине РПЦ делает все, чтобы казаться чванливой, замшелой, стелющейся под государство институцией, борющейся за власть и дензнаки.

Возможно, дело в дурном пиаре. Может, им просто никто не сказал, что не стоит допускать публичных дискуссий с участием иерархов о числе зверя в паспорте, поощрять хоругвеносцев или выходить к пастве в нарядных часах Breguet. Существуют более уместные способы подчеркнуть величие Церкви, чем «брегеты» и охрана ФСО. Как говорил покойный сербский патриарх Павел: «Не дело покупать машину на деньги, которые вам жертвуют сироты и бедные, а то еще поедете по лужам, да и забрызгаете их».

Эти святотатственные мысли лезли в голову, пока я готовилась к следующей части скромного расследования. Как добросовестный корреспондент, я должна была заслушать позицию противной стороны. Противная сторона в деле о запретном искусстве была представлена в самом широком ассортименте.

Я могла бы отправится в церковь Святителя Николая в Пыжах, где служит легендарный отец Александр Шаргунов, идеолог встреченных уже мною в суде неистовых старушек. Можно было встретиться с г-ном Налимовым, руководителем организации православной молодежи Москвы. В деле мне попался дивный документ – призыв на митинг против выставки, который эта организация распространила в интернете. На митинге предлагалось озвучивать следующие лозунги: «Православие – воинствующее мировоззрение», «Хотите крови – она уже близко!», «Антихристианство и либерализм – враги народа», «Врагам православия не место на земле», «Вон из России!».

Я могла также позвонить экс-депутату ГД Чуеву, автору запроса в Генеральную прокуратуру с требованием возбудить уголовное дело против Самодурова и Ерофеева. Но я не стала ему звонить, так как, во-первых, г-н Чуев больше не депутат, а всего лишь советник председателя Совета Федерации, а во-вторых, общаться он предпочитает с зелеными человечками. Книгу писателя Чуева «Разговор с инопланетянином» любой желающий может заказать на «Озоне».

Кроме того, по сведениям надежного источника, г-н Чуев активно практикует уринотерапию. Я таких людей боюсь.

Проштудировав список борцов за веру, я сделала свой выбор. В кафе возле станции метро «Преображенская» меня ждал Владимир Сергеев – участник движения «Народный собор», руководитель православной организации «Народная защита», участник погрома выставки «Осторожно, религия!», муж покойной Анны Сергеевой. Безутешный вдовец не пропускает ни одного судебного заседания. Его показания – основа обвинения.

Сергеев извиняется передо мной, что не смог пригласить к себе – у него дома маленький ребенок и злая овчарка.

– Получается, вы одинокий отец?

– Получается так.

– Отчего умерла ваша жена?

– Эта выставка...

– Можете назвать официальный диагноз?

– Она умерла от рака.

– Вы руководите православной правозащитной организацией «Народная защита». Чем – помимо дела о выставке – занимается ваша организация?

– Мы боремся против ювенильной юстиции. Против содомитов. Против секспросвета в школах. Мы против раболепного принятия кощунственных ценностей либерализма.

– Вы участвовали в погроме выставки «Осторожно, религия!». Как это произошло?

– К нам в церковь пришел человек и показал вырезку из газеты. Там были сфотографированы экспонаты. Мы – вшестером – возмутились, взяли банки с краской и поехали в музей. Там мы разгромили выставку. Потом приехала милиция. Нас забрали.

– Как получилось, что вас не посадили?

– Нас поддержали чиновники, депутаты. Наше дело закрыли и ­открыли дело против тех, кто устроил все это богохульство.

– В ситуации с выставкой «Запретное искусство» вы тоже чувствовали поддержку?

– Да! Еще какую! Мы почувствовали, что ситуация в обществе наконец изменилась. Наши руководители отвернулись от Запада и начали возвращаться к православным истокам. Мы поняли, что не надо идти ничего громить, надо пользоваться цивилизованными методами – идти в суд. Мы чувствовали, что на этот раз нас поддержали на самом высоком уровне и продолжают поддерживать.

– Вы понимаете, что у ваших оппонентов есть шанс сесть в тюрьму?

– Нам бы это было невыгодно. Зачем делать из них мучеников?

– А если их оправдают?

– Не оправдают. Это дело политическое, решенное – мне и следователь сказал. Все будет решено по звонку.

– А кто позвонит?

– Не знаю.

Мы вам звонили

После разговора с руководителем «Народной защиты» стало ясно, что вместо расследования у меня получается мистический триллер. Ненавидящие друг друга стороны тем не менее в один голос уверяли, что дело – решенное, что кто-то кому-то обязательно позвонит и скажет, какой выносить приговор. При этом заказчика не просматривалось.

Осознав степень бредятины в «деле о выставке», церковь как воды в рот набрала – я не обнаружила ни одного комментария официальных представителей РПЦ. Лишь высказывания диакона Андрея Кураева и протоиерея Всеволода Чаплина четырехлетней давности – когда дело открывали. Такая позиция понятна: любая ассоциация с «народными соборами» и прочей психбольницей для РПЦ была бы сегодня очевидной репутационной потерей.

Тем не менее, все говорили об «ангажированности» судьи и «определенных ожиданиях» в высоких кругах. Оставалось выяснить, что это за круги? И насколько они влиятельны? Этот вопрос я адресовала Виктору Ерофееву, писателю, старшему брату обвиняемого Андрея Ерофеева. Год назад писатель ходил просить за брата в Кремль.

– Скажите, у кого именно вы были?

– У Владислава Юрьевича Суркова. Мне дали телефон, я позвонил. Представился. Он сказал, что читал меня, смотрел передачу. Пригласил к себе.

Я пришел, рассказал, в чем дело. Об абсурдных обвинениях в адрес брата. О том, что все это похоже на роман Кафки. Сурков согласился со мной. Пообещал заняться этим делом.

– Занялся?

– Он был очень любезен. Я не склонен думать, что он просто так взял и от меня отмахнулся. Но если и были какие-то действия, на ход дела они не повлияли. Мой брат уверяет, что стало только хуже. В деле появился второй прокурор.

– Вы считаете, это дело заказали из Кремля?

– Я так не думаю.

– Но тогда кто? Церкви это сейчас, кажется, тоже невыгодно.

– Сейчас – да. Потому что люди, сидящие у «царь-пушки», объявили модернизацию. Но модернизация может провалиться – и тогда вероятен мощнейший откат назад.

В 2012 году у нас будет новый старый президент. Будет заявлено, что любая «модернизация» России только вредит, а полезны ей исключительно «исконно-посконные» ценности. Снова понадобятся те, кого можно будет обвинить в моральном разложении, привнесении чуждой идеологии.

Я думаю, чиновники держат в уме большую вероятность такого сценария. Даже если в деле моего брата сегодня нет прямого заказа, судьи просто побоятся проявить здравый смысл и вынести оправдательный приговор.

«Забытый полк»

«Объективная необходимость государственной идеологии обусловлена тем, что люди в стране и народ в целом не могут чувствовать себя комфортно психологически при отсутствии или размытости политической мифологии... В Послании Федеральному собранию президент Д. А. Медведев предложил конкретный план по дальнейшей модернизации страны. Исторический опыт показывает, что успешное проведение системных реформ, развитие корпоративной культуры и рост национального благосостояния напрямую связаны с сохранением прочного ценностного фундамента общества. В России в его основе лежит этика православия, неотъемлемую часть которой составляют ценности патриотизма, соборности, служения общему благу».

Перед вами отрывок документа под названием «Нравственная основа модернизации», подготовленного партией «Единая Россия». Это творение коллективного разума недавно опубликовала одна из центральных газет.

Не надо быть системным аналитиком, чтобы догадаться, что госпропагандисты в очередной раз пытаются оправдать свое существование и выдать на-гора какую-нибудь идеологию, читай, национальную идею.

Но с образованием у ребят явно швах, как и с мозгами в принципе – и, о чудо, идеологической основой модернизации у нас в который раз оказывается православие. Именно его предлагается объявить официальной идеологией в светском (!) государстве.

К нашему расследованию приведенный отрывок имеет прямое отношение – так как объясняет, почему в отдельно взятом судебном деле не может возобладать здравый смысл. Никакого заказа в деле нет. По крайней мере, на сегодняшний день. Возможно, действительно существует «неотмененное распоряжение» судье.

Церковному руководству обвинительный приговор в этом деле не нужен. Да и Кремлю, пытающемуся изобразить «модернизацию» с человеческим лицом, он не нужен. Очевидно, что, если Самодуров и Ерофеев проиграют дело, Россия будет вновь позориться в Страсбурге.

В результате получается история про «забытый полк». Даже не Кафка, а какой-то совсем уж унылый бред, когда сотни нормальных, образованных людей, включая судью, адвокатов, следователей, свидетелей, экспертов, вынуждены тратить годы своего времени на то, чтобы объяснить прихожанке Николаевне и прочей «психбольнице», что дважды два – четыре, а не тысяча пятьдесят восемь. Только потому, что «психбольница» уверяет, что защищает ценности православия!

Помимо дискредитации церкви потакание маргинальным «товарищам верующим» таит еще одну опасность. Обвинительный приговор Ерофееву–Самодурову будет означать, что абсурд одержал верх над здравым смыслом. Если возможно это, значит, возможно все что угодно. Сначала полудурок в вонючем свитере с тремя классами образования рассуждает, кто тут художник, а кто – говно, потом выносит приговор, а там, глядишь, уже заседает в «тройке», решая, кого помиловать, а кого и в расход. Я не сгущаю краски – именно это происходило у нас в стране меньше ста лет назад.

Мораль

Сергей Параджанов – гениальный режиссер и художник, проведший на зоне несколько лет, рассказывал такую историю. Пахан предлагал новичку оказать ему оральные услуги. Тот долго отказывался, но будучи в безвыходном положении согласился – через платочек. Пахан сказал: «Ладно. А я платочек постепенно оттягивать буду».

Это я так – издалека – обращаюсь к должностным лицам, от которых зависит судьба «дела о выставке». Если вы думаете, что абсурдная судебная система всегда будет работать против лохов, у которых вы хотите отнять деньги или посадить, – вы ошибаетесь. Неизбежно наступит момент, когда система выйдет из-под контроля и начнет молотить вас в полную кафкианскую силу.

Короче, через платочек не получится. Давайте лучше, пока не поздно, отменим абсурдизацию и проявим человеческий здравый смысл.