Станислав Драгун: «В минском «Динамо» бесятся. Но после драки кулаками не машут»

Возвращение Станислава Драгуна в чемпионат Беларуси вышло шумным. Летом экс-капитан минского «Динамо» из имеющихся вариантов продолжения карьеры выбрал БАТЭ, спровоцировав сотни комментариев о том, имел ли он право так поступить. Спустя пару месяцев полузащитник забил победный мяч в «класико», а в ноябре впервые в своей жизни стал чемпионом.

Мы встретились с Драгуном и поговорили о резонансном переходе, об отношениях с динамовскими болельщикам и о заборе, которого, как оказалось, вообще не было.

– Как реагируешь на поведение минского «Динамо» после финиша чемпионата?

– Думаю, это одна из мер воздействия на соперника. Клуб хотел нанести психологический удар. Я так понимаю, подобное давление – распространенная практика в мировом спорте. Психология играет важную роль.

– С какими мыслями читал различные высказывания?

– Честно ответить?

– Да.

– С улыбкой. Ну а как можно к этому относиться? В какой-то мере мне доставляло это удовольствие.

– В какой?

– Люди недовольны, бесятся. Но после драки кулаками не машут.

– Когда впервые в этом году на тебя вышли представители БАТЭ?

– Не помню, когда точно это случилось. Я был в Минске после расставания с «Оренбургом». Позвонил Александр Ермакович и предложил встретиться. Потом озвучил предложение, на что я сказал: «Вы представляете, что это будет?» Тогда это было маловероятно.

Но Ермакович был настойчив: «Я тебе все озвучил. Остальное сделает Капский». И уже на следующий день позвонил Анатолий Анатольевич и нашел правильные слова. И я рад, что его услышал.

– Два уточняющих вопроса. Почему ты считал переход маловероятным?

– Во-первых, у меня не было планов возвращаться в Беларусь. А во-вторых, это все-таки БАТЭ. Сам понимаешь.

– Что такого сказал Капский, что ты в итоге согласился?

– Мы разговаривали не один раз. Но, пожалуй, ключевую фразу помню хорошо. Он сказал: «Понимаю, что ты любишь «Динамо». Что это твой любимый клуб с детства. Но мне не надо, чтобы ты клялся в любви к БАТЭ. Мне надо, чтобы ты уважал коллектив, любил тех людей, с которыми работаешь, и хорошо делал свое дело».

Как считаешь, плохой довод?

– Хороший. С «Динамо» ты вел переговоры параллельно?

– Давай проясним ситуацию: с «Динамо» о своем переходе я не разговаривал.

– А как же высказывания Селимова и Гуренко?

– В «Динамо» много чего говорят. Расскажу, как все было.

На матче сборных Беларуси и Новой Зеландии я был на «Тракторе» вместе с ребенком. Погода была не очень благоприятной, и я прятался под крышей, где располагаются журналисты.

Ко мне подошел спортивный директор «Динамо» Андрей Лаврик и спросил, есть ли у меня намерение возвращаться в наш чемпионат. Ответил, что имею пару вариантов не в Беларуси, и я пока думаю. На что он озвучил максимальную зарплату в «Динамо» (я даже не понял зачем) и добавил: «Будет желание, мы тебя ждем». Я как интеллигентный человек поблагодарил его и попрощался.

Спустя время Лаврик позвонил еще раз. Я ответил: «Спасибо, но ваше предложение мне не совсем подходит». Тогда он стал зазывать в офис, чтобы более досконально обсудить зарплату. Ехать отказался, потому что это выглядело бы так, будто я приехал торговаться. А я не хотел, чтобы так было. В офисе остались люди, с которыми я хорошо общаюсь. Мне было бы стыдно после этого смотреть им в глаза. Выглядело бы, будто я, такой меркантильный, не договорился.

Еще был небольшой разговор с Гуренко. Встретились случайно. Он сказал: «Ну, давай, как созреешь, приходи». Вот и все. Как считаешь, это нормально?

– Мне кажется, так игрока, которого очень хотят, не зовут.

– Вот именно. Но вообще, это предложение… Мне сейчас кажется, это было сделано специально, чтобы потом сказать болельщикам: «Мы вот делали ему предложение, а он, такой плохой, не захотел».

Я же поступил так, как посчитал нужным. И дело даже не в деньгах. О них всегда говорю в последнюю очередь.

Я без остатка выкладывался в играх за «Динамо» и не ушел из клуба со скандалом. С Юрием Чижом расстался нормально.

– Ждал звонка от Юрия Александровича?

– Не то, чтобы ждал. Просто, считаю, такие вещи надо решать напрямую, а не (не хочется никого обижать) через других людей.

– Ты говорил, что на переговоры Анатолий Капский приехал, сорвавшись с завода. Как это было?

– Анатолий Анатольевич сделал мне предложение и дал четыре дня на раздумья. Но, когда началась шумиха, я позвонил сам: «Чем дольше тянем, тем хуже для всех. Я готов». Он ответил: «Извини, я сейчас на заводе. Давай завтра с утра встретимся и обсудим».

Но через 20 минут перезвонил: «Какой нафиг завод, б### [блин]! Я выезжаю». Уже через час он был у меня, а через два мы подписали контракт.

– Это была четвертая попытка БАТЭ тебя заполучить. Когда случились три предыдущие?

– Лично участвовал только в двух. Еще один раз клубы разговаривали между собой.

Впервые встретились еще с Виктором Гончаренко, но я тогда отказался. Сказал: «Виктор Михайлович, мозгами понимаю, что надо переходить к вам. Хочу расти. Но сердцем не могу это сделать. Извините». Спустя какое-то время Гончаренко предпринял вторую попытку, но я повторил примерно те же самые слова.

– А с Капским общался?

– По телефону. Разговор был в стиле: «Давай, не дури. Давай, переходи». Ничего серьезного.

– Ты же прекрасно понимал, что будет после твоего перехода.

– Конечно.

– Почему не выступил с каким-то словом в адрес болельщиков «Динамо»?

– Ты думаешь, меня бы кто-то услышал?

– Сомневаюсь, что все. Но адекватные – точно.

– Адекватные меня и так услышали. С теми фанатами, чье мнение для меня важно, пообщался лично. Кому-то звонил, кому-то написал в соцсетях, кому-то отправил письмо в места не столь отдаленные. Ответы были похожи: «Ты извини, мы за тебя переживать не будем, но это твой выбор».

– Кому ты писал в тюрьму?

– Виталику Пуме. Я с ним дружу и регулярно переписываюсь. Я же с ним свой первый выезд за «Динамо» пробил. Вроде в Могилев ехали. На электричке с пересадкой в Осиповичах. Туда добрались еще нормально, а вот возвращаться было тяжело – ехали ночью, утром надо было в школу.

– Как у него дела?

– Нормально. Передал ему в колонию несколько мячей. Он рассказывал, что «Днепр» приезжал играть со сборной колонии. Говорит, весело было.

– Как Пума отреагировал на весть о твоем переходе?

– С пониманием. Писал, что уже нет того «Динамо», за которое мы переживали и гоняли. А еще знаешь, кто писал? Царь (экс-лидер фанатов «Динамо», также известный под прозвищами ЛД и Лемя – Tribuna.com). Помнишь его?

– Да. Что писал?

– Тоже поддержал. Говорил, чтобы я никого не слушал. Что в свое время его тоже загнобили ребята с сектора.

– Самая странная болельщицкая реакция на твой переход?

– Интересный случай произошел по дороге на первую тренировку с БАТЭ. Меня в Дудинку вез Миша Гордейчук. Остановились на заправке в Жодино. Взяли кофе, выходим из магазина, и я замечаю троих ребят, которые смотрят на нас. По майкам понимаю, что фанаты «Динамо». Пошел разговаривать.

Ну, и началось: «За что? Зачем? Да ты не прав!» Ребята были настроены очень агрессивно. Дело едва до драки не дошло.

– Был готов драться?

– Ну, а что делать? Не убегать же! Но расстались спокойно. Сели в машину, и Миша говорит: «Я больше с тобой не поеду. Опасно».

Понятно, что я часто встречался и списывался с динамовскими болельщиками, и объяснял свое решение. Получался нормальный диалог, который обычно заканчивался их словами: «Блин, извини, что общался так грубо и с матами. Ты нормальный парень».

– Ну вот, объяснил бы сразу все публично, меньше было бы таких разговоров.

– Возможно, это моя ошибка. Я ее признаю, но, как уже говорил, сомневаюсь, что меня бы услышали.

– Тебя ведь негативно встретили и фанаты БАТЭ, вывесившие баннер: «Драгун, ты не Тотти. Перекрашивай забор».

– Я не знаю, кто это сделал. Я даже не видел баннера, так как на матче не был. Знал, что будет миллион вопросов, и не поехал. Через несколько дней Анна Бонд в репортаже обратила внимание. Нравится всем этот забор :).

– Ролик АБФФ о «перекрашивании» забора получился интересным.

– Моя подруга – режиссер Катя Грибко – позвонила: «Есть идея. Понятно, что ты не согласишься, но было бы здорово, если...» И рассказала придумку. А мне эта штука понравилась. Классно и провокационно.

Но если закрывать заборную тему, раскрою тайну. Мне безумно нравится, что история ушла в народ, но никакого забора не было вообще.

Как-то давал интервью одному журналисту. Он все пытал: «Расскажи историю». Я ему в ответ: «Да нет у меня никакой истории!» – «Нет? Тогда давай придумаем». Ну и придумали про этот забор. Можем и с тобой что-нибудь придумать :).

– Класико – особенный для тебя матч. Ты говорил, что атмосфера на трибунах тебя заводила и мотивировала. Совсем не задевали выкрики в твой адрес?

– В игре ни на что не обращал внимания. В полной мере все ощутил, когда после игры домой приехала мама. Она была в слезах. Стал ее успокаивать: «Все хорошо. Мы выиграли, я забил. А люди разные бывают». И она так удивленно: «А что, ты забил гол?»

Оказалось, она, слыша негатив обо мне, не могла смотреть футбол, и просто плакала. Так получилось, что она сидела в самом эпицентре болельщицкого гнева. Ей было очень неприятно. Вот это единственный осадок от матча с «Динамо».

– После игры тебя ждали все: и болельщики БАТЭ, и болельщики «Динамо», и журналисты, но ты ушел через черный ход. Почему?

– Даже если бы я пошел через парадный выход, я бы прошел мимо тебя и ничего не сказал :). Ну, а если серьезно, то подошли ребята из службы безопасности «Динамо» и сказали, что в отношении меня планируется какая-то провокация. Предложили вывести через черный ход. Согласился.

– Как отреагировал на баннер про якоря?

– Нормально. Уже потом узнал, что, в том числе, его рисовали ребята из Боровлян, с которыми рос в одном дворе. Был в шоке.

Творение символизировало последние «успехи» Драгуна в России: по мнению «зудожников», он якорем тянул на дно «Крылья Советов», московское «Динамо» и «Оренбург», а теперь якобы делает то же самое с БАТЭ. Фото Надежды Бужан, «Трибуна»

– Общался с ними?

– У меня нет желания. Лучший друг как-то пытался купить у них этот баннер, но не продали.