Сорокин: «В России палач и жертва превратились в кентавра»

Их трудно разделить, считает известный писатель.

Автор книг «День опричника», «Ледяная трилогия», «Пир», «Норма», «Очередь» Владимир Сорокин дал интервью Настоящему времени. Предлагаем избранное.

— В одном из ваших рассказов четко видно, как впервые ребенок видит жестокость: видит и потом, видимо, воспроизводит. Я правильно уловил вашу мысль, что человек не рождается жестоким с самого начала? Что жестокость начинается с примера, который он видит вокруг себя?

— Да, конечно. Я вырос в тоталитарном государстве, где жестокостью было пропитано все. Она, как воздух, заполняла все. Я вспомнил Крым: я помню очень хорошо одно из первых детских впечатлений. Мне было, по-моему, лет девять. Мы с отцом приехали в Алупку и сняли такой почти сарайчик. Во дворе сарайчика росло совершенно чудесное персиковое дерево. На дерево можно было забраться, оно было разлапистое.

И вот я забираюсь, срываю персик, он мягкий, шершавый. И вдруг из-за забора слышу какие-то странные хлюпающие звуки. А потом я понял, что это соседи. Там жила семья: жена, выпивающий муж и отец этой жены. Я разобрал, что это за звуки – это муж бил старика. Наконец, тот отчаянно спросил: «За что ты меня бьешь?» А тот говорит: «Да потому что хочется».

Сочетание этой идиллии, этого персика и вот этих странных всхлипов и ударов – вот, собственно, наша жизнь.

Все советское детство, юность – это было непрерывное столкновение с насилием. Везде: в детском саду, в школе, на улице с хулиганьем, дома с советскими родителями и так далее. Советские люди не могли выбирать. За них выбирало государство: начиная от сигарет, которые они должны были курить, до всего остального. Первое поколение, которое что-то стало выбирать само, – я думаю им сейчас, наверное, лет 30-35.

Этот колоссальный опыт насилия, как ледник, ползет, конечно, за постсоветским человеком. И этот опыт насилия властью сейчас активно используется в виде пещерного страха, чтобы пугать массы.

— Я уверен, что вы это знаете, что вдруг во всем мире одновременно появилось движение #MeToo или #ЯНеБоюсьСказать. Очень много мужчин и женщин, посмотрев друг другу в глаза, поняли, что они причиняли насилие бесконечное количество раз. Как вам кажется, это универсальная история для всего мира? И начнется ли с этого момента какая-то точка невозврата к нетерпимости?

— В России палач и жертва уже давно превратились в такого кентавра, они вместе существуют. Их очень трудно разделить. У них такой вечный половой акт идет. И, учитывая, что власть это активно использует, ей как раз невыгодно никакое покаяние. Это идет к чему-то бОльшему, но очень медленно, как мне кажется. Хотя опять же об этом надо спросить молодых людей.

Сорокин: «Путин превратил россиян в послушную биомассу»

Оцените статью

1 2 3 4 5

Средний балл 0(0)