Соратник Тихановской объяснил, почему Лукашенко не будет жестоко разгонять протесты

Общественный деятель и соратник Тихановской Франак Вячорка считает, что Лукашенко потерял контроль над повесткой и боится перейти красную линию. 

Фото Радыё Свабода

— Главное достижение в том, что Лукашенко потерял контроль над повесткой и он теперь последнюю неделю только и реагирует. Сначала обозначается марш — народный ультиматум — на воскресенье, потом Лукашенко назначает свой, потом отменяет, — заявил Франак Вячорка в интервью Настоящему Времени.

Сейчас забастовки студентов, протесты, шахтеры, рабочие, — Лукашенко говорит, что всех надо отчислять, репрессировать. То есть он уже не генерирует информационных поводов, а только отвечает. И он постоянно говорит: «Я зачищу, я разберусь, наведу порядок». Но он этого сделать не может, и он сам понимает, что сделать не может.

— Александр Лукашенко сегодня столько раз повторил свое заявление про переход неких красных линий и начал говорить про угрозу антитеррористических мер в отношении протестующих, мол, «протестующие — террористы, и мы будем с ними поступать как с террористами». Но ведь это понятно, что значит. Как тут надо воспринимать это, как серьезную угрозу, как вам кажется, или пока еще нет?

— Обвинение-то серьезное. Конечно, слова очень сильные, но Лукашенко в 90% случаев блефует. Конечно, он сам боится переходить красные линии. Он о них говорит так часто, потому что понимает, что они существуют.

— Это его красная линия?

— Это красная линия для него самого. Он просто в голове думает, как бы сделать так, чтобы всех напугать и пересадить, но при этом чтобы этот градус не приводил к кипению воды. Он понимает, что как только он начинает стрелять, сразу он создает раскол между силовиками, потому что теперь армия и ОМОН — это две разные группы. Как только силовики начинают стрелять, есть огромный риск, что отдельные части армии будут переходить на сторону людей.

— Сегодня стало известно — об этом сообщила прокуратура Беларуси, – что открыто 500 уголовных дел в отношении людей на улицах. Эта информация должна людей напугать или, скорее, подстегнуть их?

— Конечно, он пробует напугать людей уголовными делами, запугиванием, КГБ. Но в основном это парализация протеста, потому что когда кого-нибудь задерживают — вчера задержали 530 человек, — вся семья сегодня занимается освобождением этого человека, носит передачки на Окрестина, ходит в суд. И они таким образом убивают волну, они перемещают фокус.

Вместо того, чтобы дальше продолжать забастовки и протесты, все занимаются освобождением. То же самое с общественными организациями, медиа. Задерживают корреспондента — вся редакция работает не на освещение новостей, а на освобождение своего собственного корреспондента.

— Ощущение, что если 500 уголовных дел, то люди, которые еще не знают о том, что им предъявят обвинение, но каждый на себя это может примерить, могут предположить, что назад отступать некуда. Или логика в этом смысле не так работает?

— Для многих — так. Я еще заметил такую вещь. Когда у человека есть кто-то родной, друг, кто-то из семьи, который сидит, у него мотивация свергнуть этот режим намного сильнее. Они намного быстрее действуют, они намного активнее, они креативят, они понимают, что время — это жизнь и здоровье человека. Поэтому чем больше этих посадок, задержаний и так далее, тем больше людей, которые терпеть не могут.