Снежана Игнатик: «В Америке сыну не говорят, как у нас, что через год о нем никто не вспомнит»

О тернистом пути лучшего на сегодня теннисиста мира среди юниоров 17-летнего минчанина Владимира Игнатика корреспонденту “Народной воли” рассказала его мама Снежана Игнатик.

...Скромная квартирка на улице Шишкина в районе Автозавода. В комнате Володи — книги по английскому, компьютер и кубки, кубки, кубки... В серванте за стеклом теннисный мяч с надписью “Roland Garros”. Именно этим мячом белорусский теннисист выиграл недавно престижный французский юниорский турнир.

Бабушка как двигатель прогресса

— Изначально желания отдать ребенка именно в теннис не было, — вспоминает мама Володи. — Вовка был развитым мальчиком, много читал, был очень сообразительным, но решили, что для общефизического развития надо бы ему позаниматься и спортом.

А детский сад у нас был от Автозавода. Бабушка, которая работала на нем, иногда забирала внука из детсада и однажды, проходя мимо МАЗовских кортов, заметила, что Вовка заинтересовался игрой. Бабушка подошла к тренеру, поговорила, тот оценивающе посмотрел на сына и сказал: “Подходит. Рука сильная, фактура хорошая, но в четыре года идти в теннис рановато. Приводите на следующий год”.

За год я “прошерстила” другие виды спорта, но более “безобидного”, чем теннис, не нашла. В футболе ноги ломают, в плавании хлорка может зрение испортить... В теннис — так в теннис!

В секцию набрали 45 детей, но сложности начались практически сразу же, хотя Вовка и оказался прилежным учеником. Всем детям тренер уделить внимание не мог, а поэтому мы даже просили тренера позаниматься с сыном дополнительно. Никто же этих детей на корт сразу не ставит. Они ходят и долбят мяч в стенку; сын до тысячи набивал. Домой приходил — и тоже стучал в стенку в квартире.

Зимой оказалось еще труднее. Специализированных залов нет, нашли обыкновенный спортзал в гимназии в “Серебрянке”, куда ребенка надо было возить три раза в неделю. Мороз, снег, после работы хотелось отдохнуть... Тысячу раз проклинали этот треклятый теннис, и многие родители не выдерживали! К лету, например, из группы осталось всего 11 человек. Потом уже, когда начались первые турниры, затянуло...

Когда финансы поют романсы

— С финансами проблем не было?

— На первых порах — нет. Купить ребенку одну ракетку, кроссовки, мячи — на это денег хватало. Что-то тренеру за дополнительные занятия заплатишь, как репетитору. Тогда мы не чувствовали материальных стеснений.

А вот всерьез почувствовали материальное бремя, когда Вове стукнуло 14 лет, и надо было много ездить на турниры. Франция, Италия, авиабилеты, отели... Денежные затраты стали расти как снежный ком. Кроссовки нужны были уже специальные (самые дешевые — 100 долларов), к тому же обувь и мячи начали быстрее изнашиваться. Одной ракетки тоже уже было недостаточно. Плюс ко всему как воздух были необходимы спарринги и хороший тренер.

Есть учителя начальных классов, средних классов и высшей школы. Так вот уровень тенниса, который преподается в Америке, — это и есть высшая школа.

Поговорила с одним знакомым тренером, который живет в Америке, тот сказал мне: “Игрока в зале не вырастишь. Игрок должен расти там, где тепло и где постоянно можно играть на открытых кортах”.

Все действительно сидят либо в Штатах, либо в Италии. Об Испании не задумывались, потому что, как сказал мне один человек: “Богатые русские развратили эту страну до такой степени, что теннисные клубы превратились там в пионерские лагеря”.

— Вы искали спонсоров?

— Понимаете, мы люди не того круга общения, чтобы общаться со спонсорами. Не было у нас богатых знакомых. Спрашивали, интересовались, но никому какой-то юный Владимир Игнатик не был интересен.

Мы с отцом работали, бабушка трудилась на автозаводском конвейере (и, кстати, до сих пор трудится), складывали копейка к копейке. В поездках на отдых себе тоже отказывали, все уходило на сына. Один бизнесмен, правда, из своих средств помог однажды, но это была разовая помощь. Одним словом, чем были богаты, тому и радовались.

«Сына хотели списать как неперспективного...»

— Слышал, что с белорусскими тренерами вы были постоянно на ножах...

— А мне нечего стесняться, я и сегодня могу сказать об этом открыто. Я не бросала ребенка, ходила на все тренировки и анализировала, что там происходит. И я видела, что те деньги, которые я плачу за уроки, не стоят того. Прошла на то время практически все школы в Минске и редко находила хоть часть того, что хотела бы видеть.

Доходило до того, что Вову тренера просто использовали для рекламы. Обещали, например, что начинающие дети будут тренироваться с известным теннисистом, который чего-то достиг, родители на это клевали и платили больше. Условно говоря, ты мне заплати 500 долларов — и будешь тренироваться с Игнатиком.

Я не могла этого терпеть и открыто все высказывала в глаза таким преподавателям, не боясь разрывать с ними отношения. После этого сына несколько раз хотели списать как неперспективного, говорили даже более страшные вещи. Мол, мы этого мальчика уничтожим, через год о нем никто не вспомнит.

— Прямо так и сказали?

— Да, открытым текстом. Мне же рекомендовали не совать нос куда не надо.

Но как не совать, если это мой сын, а некоторые преподаватели даже на корте постоять не могут? Да, они в возрасте, но в Америке есть тренеры и постарше. Вовиному тренеру в американской академии — канадцу Майрону Грюнбергу — 68 лет, но он на равных держит с сыном мяч. Это и есть показатель профессионализма.

Я не говорю, что у нас все такие плохие тренеры, но много. И — парадокс, но, даже несмотря на отсутствие чуткого тренерского руководства, сын делал карьеру. Сначала он стал выигрывать турниры в России и Украине, затем начали ездить в дальнее зарубежье. Я еще вспомнила чью-то фразу: “Сильный человек — это не тот, который добился чего-то, а тот, который смог встать после падения”.

Кстати, именно тогда, в 2005-м, мы и решили уехать в Америку.

Однажды в Америке

— Как приняла заокеанская страна?

— Все началось очень плохо. Искали билеты подешевле, поэтому решили лететь до Лос-Анджелеса из Москвы. В Лос-Анджелесе делали пересадку. И вдруг в Москве узнаем, что самолет по техническим причинам не может отправиться, вылет только через пять часов.

Одним словом, прилетели мы в Лос-Анджелес с опозданием, выходим — на улице ночь, какие-то пальмы, несколько работников аэропорта... В Америке карантин на продукты, поэтому, ко всему прочему, остались без еды и воды. Отужинали таблетками глюкозы, нашли фонтанчик с водой. Сын лег поспать на диван, я его накрыла полотенцем...

А утром все изменилось! Нам вежливо объяснили, что наши пересадочные билеты не пропали, и новые дадут бесплатно. На месте нас тоже встретили, покормили, поселили. Особенно радостно было, когда узнала, что поваром в теннисной академии работает советский эмигрант из Азербайджана. Хоть было с кем пообщаться. Вова тренировался, я, чтобы не скучать, помогала повару на кухне.

— Сыну понравилось в теннисной академии?

— Еще бы! Сыграл там даже турнир открытого чемпионата Калифорнии. Я же поняла, что там совершенно другая психология. Там не говорят: “Завтра о тебе никто не вспомнит”. Там внушают, что ты лучший.

Приехал агент Вовы, подготовил для него всю новую форму, кроссовки. Затем еще слетали в Минск, Вова сыграл два турнира в Италии, а в июле отправился в Сан-Антонио, в теннисную академию Джона Роддика, в которой он до сих пор.

— Какие обязательства друг перед другом у академии и вашего сына?

— Они тренируют его в долг. Когда заиграет, обязан будет оплатить услуги академии. Он даже не столько с академией связан, сколько с агентством. Они в него верят, а за результатами, я думаю, дело не станет. Все придет со временем...