«Сиди скромнее, парень»

Иван рассказал Медиазоне, как после обыска и суда у него исчезли деньги, как радовался новой камере после «Володарки» и как осужденные поздравляли его с освобождением.

В целях безопасности мы изменили имя героя, не указываем статьи и срок, к которому он был приговорен.

«Ребята поздравляли, говорили, что я молодец». Помилование

Большую часть времени в заключении Иван считал, что смысла писать прошение о помиловании нет — все равно не освободят. Администрация тоже на этом не настаивала.

В разговорах некоторые политзаключенные говорили, что уже подали или планируют подать прошение. Те, кто пробыл в заключении дольше и не по политическим статьям, уверяли, что написать можно, но это не сработает, а отпустят только когда предложит «дядя с большими погонами».

Тем не менее, накануне одного из указов Александра Лукашенко о помиловании Ивана позвали в штаб колонии, где представитель Генпрокуратуры показал ему готовое прошение. Политзаключенный его подписал.

«Должна была быть комиссия, но, я так понимаю, она прошла где-то постфактум. Мне сказали, что «администрация рекомендовала вас», и человек из Генпрокуратуры уехал», — рассказывает Иван.

После возвращения из штаба в отряд Иван закурил — настолько невероятным казалось происходящее. Он рассказал о случившемся осужденным, отдолжившим сигарету. Кроме них о потенциальном освобождении знал только близкий друг Ивана, а за несколько дней до выхода узнали и остальные.

«Это было событие. Не скажу, что праздник, но люди были в предвкушении чего-то. Просто посмотреть: а действительно ли это так? Санта-Клаус существует? Это бывает? Людей отпускают? — вспоминает Иван. — Ребята подходили и поздравляли, говорили, что я молодец. Хотя почему я молодец? От меня ничего не зависит».

Перед освобождением ему дали справку, что в течение трех дней нужно стать на учёт в милиции и приходить отмечаться. Несмотря на помилование, за Иваном сохранилась и судимость — она будет погашена через несколько лет.

Никто из его друзей на свободе не знал, что Иван выйдет раньше срока. «У всех был шок. Не могли поверить, что это правда, и не думали, что так повезет».

«На вашей совести пусть будет». Задержание, обыск и пропавшие деньги

Задержали Ивана, когда он возвращался домой из магазина. Из подъехавшей к нему машины выбежали незнакомцы, один из них взял Ивана за руки и предложил отойти поговорить, а второй приставил к спине мужчины пистолет и приказал сесть в авто.

Незнакомцы, оказавшиеся силовиками, провели в квартире Ивана обыск, изъяли технику и деньги. Часть средств впоследствии ушла на судебные выплаты, а когда родным Ивана отдавали оставшиеся деньги, около 2 тысяч долларов из этой суммы куда-то исчезли.

«На каком этапе деньги пропали, я не могу сказать, я был в колонии. Сумма серьезная. Но когда ты находишься там, ты боишься за родных. А когда я освободился, не хотел привлекать внимание. Ну, ребята, на вашей совести пусть будет. Черт его знает. Пойду в милицию качать права?.. Не дай бог опять уголовное дело. Ну, забрали так забрали. Вам, наверное, нужнее было», — размышляет Иван.

«Сиди скромнее, парень». Выборы «смотрящего» в СИЗО

После минского ИВС на Окрестина Иван оказался в закрытом сейчас СИЗО «Володарка». Его поместили в ту часть изолятора, которую задержанные называют «Шанхаем» — это несколько камер в подвальном помещении с трехъярусными нарами, в каждой из которой может поместиться 24 человека. Когда в камере сидел Иван, в ней оказывалось и 30 мужчин.

Когда позже он оказался в другом СИЗО, то хорошо запомнил первый день: «Меня заводят и я в шоке, что в камере светло, что можно в окно посмотреть и ты видишь город. Ребята говорили: «Господи, откуда ты приехал? Ты просто как дикий человек. Ну, это же обычная камера». Я говорю: «Не, ребята. Это классная камера», — говорит он.

На «Володарке» было жарко и нечем дышать, при этом администрация СИЗО закрывала глаза на некоторые правила — днем мужчины могли лежать на нарах.

Несколько раз Иван был в камере «смотрящим» — ему нужно было следить, чтобы «все жили дружно и всем всего хватало».

«Должен быть смотрящий, иначе жизнь в камере превращается в хаос. Должен быть человек, за которым последнее слово по бытовым вопросам», — говорит он.

Первый раз Иван занял этот «пост» через выборы. Обычно на нового «смотрящего» намекает старый, когда выселяется из камеры. В этот раз тот, кто покидал место, предложил сокамерникам выбрать замену самостоятельно.

«Собрались на этот «сейм» те, кто провел в камере не менее полугода. Меня тоже почему-то позвали. Были совсем другие кандидатуры, но у нас сидел человек в возрасте — он на воле занимал серьезную должность на одном из крупных предприятий. И он такой: «Я всю жизнь на позиции управленца, я разбираюсь в людях, поэтому считаю, что старшим в камере должен быть Иван». Все, конечно, опешили, а потом: «Почему бы и нет?».

Иван занимал пост неделю, пока об этом не узнала администрация: «Ты, парень, совсем себя вольно чувствуешь. Такого еще не было, чтобы политический смотрел за камерой на «Володарке». Сиди скромнее, парень».

После перевыборов «смотрящим» выбрали человека с неполитической статьей. Когда он уехал на этап, сокамерники предложили Ивану вернуться на «пост», и сами договорились об этом с администрацией.

Роллтон с лимоном и сыром

Еда на «Володарке» была «ужасной». Когда Иван оказался в другом СИЗО и посмотрел на меню там, то понял, что в Минске его «обманули». Хотя приятные сюрпризы бывали и в минском изоляторе.

«Приходит баландер: «Сегодня пельмени». Я помню, какой крик стоял в камере, это как папуасу стейк дать. Мы привыкли к скромному — например, капуста тушеная. Мы были счастливы. Но через месяц нам и пельмени эти приелись», — рассказывает Иван.

Еду сокамерники готовили и сами — из того, что было в передачах.

«Завариваешь роллтон, сливаешь бульон. Туда крошишь лимон, добавляешь сыр, перемешиваешь. На свободе не пробовал, но тогда казалось просто шедевром. У нас это было блюдо вечера. «Могилу» — вареную рыбу — давали целую миску с горкой. Есть ее в том виде очень невкусно. Пресная, ни о чем. Мы ее брали, чистили от костей, добавляли майонез, чеснок, масло, перемешивали. Получался съедобный паштет, который можно намазать на хлеб и съесть с огурчиком».

«Научись выживать в такой ситуации». Бесконечные нарушения

Иван говорит, что в суде «адвокат грамотно выстраивал линию защиты, но это куда-то в окно вылетело и всё». «Я думал, что будет более качественное представление, каждый актер будет отыгрывать свою роль до конца», — вспоминает он.

Перед этапом в колонию ему говорили, что там будет проще, чем в СИЗО. Но на собственном опыте ему так не показалось.

«В СИЗО мы были едины. К нам не было особо пристального внимания. В первую очередь на тебя смотрели как на личность. В колонии первоочередное — твоя статья».

В колонии Ивану с самого начала начали выписывать рапорты за «нарушения». Когда он спросил у начальника отряда, что происходит, тот ответил: «А чего ты хотел? Ты приехал по такой статье и считаешь, что будешь наравне с другими? Ну нет, ты не угадал. К вам будет повышенное внимание, научись выживать в такой ситуации».

«Эти слова я запомнил и понимал, что другая линия поведения должна быть. Нужно принимать эту жизнь — иначе никак», — вспоминает Иван.

За нарушения Иван несколько раз попадал в штрафной изолятор. Рапорт выписывали, например, за то, что Иван «не представился» сотруднику колонии, когда тот подошел и спросил «как дела?».

Сперва нужно было поздороваться, назвать ФИО, год рождения, статью, начало и конец срока, категорию профучета и только после этого ответить на вопрос. Доходило до абсурда: после разговора сотрудник мог отвернуться от Ивана спиной, а затем повернуться и задать вопрос, будто предыдущей беседы и не было: «В каком ты отряде?». Если Иван отвечал только на этот вопрос без полного представления себя, то его спрашивали: «А чего ты не представился?». И он получал нарушение.

Еще одна возможность найти нарушение — проверить содержимое сумки осужденного с ее описью.

«Ты указываешь в точном количестве все, что хранится у тебя в сумке — например, 185 сигарет. Сотрудники приходили: «Давай проверим твою опись». Невозможно отследить каждую печеньку, сигарету и спички».

Иван понимал, что сотрудник колонии искал повод, чтобы лишить его свидания. Тогда он говорил: «Начальник, давай я с тобой не поздороваюсь — не хочу я потом сумку перекладывать».

«Ты показывал, что не боишься последствий». Драки — «рыцарские турниры»

Иван работал на деревообрабатывающем производстве и даже на пять дней стал бригадиром. Но когда однажды он вел коллектив на обед, их увидел начальник колонии.

«На этом моё бригадирство закончилось. Не было никаких последствий, начальнику производства сказали: «Будь внимательнее при выборе кадров».

Несколько раз Иван участвовал в драках — он называет их «рыцарскими турнирами» — несмотря на гарантированное попадание в ШИЗО на 10 суток и даже риск оказаться на тюремном режиме. Одна из стычек произошла из-за неуместной шутки про его семью.

«Мужики в замкнутом пространстве, у кого-то нервы сдают. Сцепились, разобрались, через два часа мы могли сидеть чай пить», — говорит Иван.

Осужденные нашли в колонии место, где не было камер — там и проходили драки. Несколько заключенных становились на входе и следили, чтобы никто не шел.

«Это не была драка, что летят табуретки. Я давал пощечину и человек все понимал. Ты показывал, что ты можешь это сделать и не боишься последствий. Он понимает, что удар не заставит себя ждать. И всё, сразу начинает успокаиваться, конфликт гасится. Он говорит при всех — и конфликт исчерпан», — вспоминает Иван.