Шумченко: «Променял бы несколько «Минск-Арен» на десяток современных больниц и повышение зарплат врачам»

«58 дней больницы, 47 дней капельниц антибиотиков по три раза в день, почти 70 капельниц других препаратов, полторы недели ковидной реанимации и неделя чистой, больше месяца на кислороде и много других «радостей», — этого поста в Фейсбуке Шумченко ждали многие, кто переживал за его здоровье и наблюдал в соцсети за его больничной эпопеей. — Пока не зажило полностью, но будем верить! Всем низкий земной поклон, кто молился и поддерживал меня.

По словам врачей, уже потом, я умирал, но благодаря неравнодушию простых людей и их звонкам удалось в последний момент установить, что легкие, оказывается, были дырявые из-за ковида и сжаты. Вовремя торакальный хирург поставил дренажи с обеих сторон, и они расправились. Спасибо вам, родные мои!»

В разговоре с корреспондентом «Салідарнасці» Анатолий Шумченко рассказывает, что первые три волны пандемии коронавирус обошел его стороной. В четвертую заболела вся семья. Его госпитализировали в 1-ю городскую клиническую больницу Минска с поражением легких 20-25 процентов.

По словам Анатолия, за все время болезни ему сделали пять КТ, поражение легких в итоге составило 50 процентов.

— Лекарств хватало, протоколы лечения везде одинаковые и в принципе эффективные. Отмечу, что в РНПЦ пульмонологии, в которое я попал с осложнениями после ковида, мне капали антибиотик последнего поколения фирмы «Пфайзер».

Все врачи и медсестры работают добросовестно. Можете представить, в красной зоне они в своей экипировке не ходят, а бегают!

Если бы была моя воля, создал бы отдельный фонд для оплаты труда медиков, которые работают в грязной зоне. Может быть, всем народом бы скинулись?

Если бы я как политик мог в эфире сказать: «Белорусы, наши врачи, сражаются за нас. Мы сегодня смотрим хоккей, а завтра одни лежат на кладбище, вторые — в реанимации, а третьи — под угрозой. Давайте сделаем так, чтобы наши врачи ни в чем не нуждались».

Считаю, что зарплата доктора в «красной зоне» должна быть от трех до пяти тысяч евро, а у медсестры – от одной до двух тысяч евро. Медики, которые работают в ковидных отделениях, тоже болеют «короной», хотя они и привиты.

Врачи в реанимации работали с большой отдачей, откачивали пациентов. Это адский труд. Я говорил одному из них: ваш коллега в Польше получает на одну ставку в красной зоне 5000 евро. Доктор ответил: «Вы понимаете, если я уеду, кто вас будет лечить? Кто в этой стране останется?»

Конечно, хотелось бы, чтобы было больше палат в больницах, чтобы меньше была их наполняемость. Хорошо, если бы в палатах были кнопки вызова медсестры, а на каждую из них была нагрузка не 6-7 человек, а 2-3.

Анатолий Шумченко говорит, что был приятно удивлен доброжелательному отношению к пациентам:

— В реанимации видел, как умирали люди. Я и сам был в такой ситуации: когда ты лежишь между жизнью и смертью, цепляешься за надежду.

В больнице я, хоккейный болельщик, который в свое время часто ходил на «Минск-Арену», думал о том, что променял бы несколько таких комплексов на десяток ультрасовременных больниц и повышение зарплат нашим врачам.

По словам Анатолия Шумченко, в реанимации, где врачи боролись за его жизнь, не было вакцинированных пациентов.

— То же самое я слышал от нескольких врачей-реаниматологов. В отделении в палате со мной лежал 85-летний мужчина. Он был привит, выписался без проблем с сатурацией 98%. Я призываю всех прививаться.

Врачи научились успешно лечить эту болезнь. В моем случае ковид вылечили за три недели. Анализы были идеальные. Уже можно было выписывать домой, как вдруг резкое ухудшение. Этим и коварен коронавирус — осложнениями. Я до сих пор не могу сказать, что выздоровел, потому что легкие полностью не восстановились.

— Слышала о том, что в прежние волны коронавируса пациентам после выздоровления предлагали поправить здоровье в санатории. Как происходит сейчас?

— В моей палате тех, у кого была сатурация 97-98%, направляли на реабилитацию. После выписки — сразу в санаторий.

В заключение Шумченко отмечает: система лечения в отделениях, где он побывал, работала эффективно.

— Не думаю, что за рубежом лечат лучше.