Шрек навсегда

В прокат вышел фильм Майка Митчелла «Шрек навсегда» (Shrek Forever), четвертая глава саги о зеленом чудище-огре и жене его Фионе, некогда прекрасной принцессе, которая благодаря поцелую Шрека преодолела раздвоение личности и стала чудищем на постоянной основе, а не только в ночную смену.

Погрузившись в загадочный для него мир анимационной сказки, Михаил Трофименков с грустью констатировал, что в нем нет ничего загадочного, с чем не справился бы психоаналитик.

Сказочные герои могут погибать, иногда — стареть, но категорически не имеют права на кризис среднего возраста и рефлексию: о смысле жизни пускай Горлум думает. Между тем именно это случилось со Шреком. Как какой-нибудь, прости господи, герой Юрия Трифонова, он недоумевает, куда ушла свежесть чувств, почему жаба с бантиком, заставляющая его чистить туалет системы "нужник", откликается на имя Фиона и откуда взялись три непрерывно гадящих спиногрыза: физиологических отправлений в прологе хватит на дюжину арт-хаусных фильмов, где героев тошнит от несовершенства бытия.

Шрек поступает так, как поступил бы на его месте любой мужик: треснул лапой по праздничному тортику и пошел искать собутыльников. Но старых друзей разметала жизнь, пить пришлось с первым встречным Румпельштильхеном — злобным гномом из немецких сказок: помнится, мой дедушка именовал его Стуком-Бряком. Спьяну Шрек подписал — ладно бы протокол в вытрезвителе — договор с гномом: надеялся денек побыть былым буяном, а попал в мир, где его как бы и не было: никто его не помнит и все по-своему несчастны. Даже то, что на исходе дня он обречен исчезнуть, его не утешало.

И тут стало очевидно: как ни выкатывает умильные глаза Кот в сапогах, как ни милуются Ослик с Драконихой — Шрек улетел и не вернется. Дело в том, что фильмы о нем подтрунивали не только над героями классических сказок, что придавало "Шрекам" главное очарование, но и — вполне умеренно — над хитами и звездами. Сага рисковала превратиться в аналог "Очень эпических" и "Очень страшных" фильмов — лучше бы это с ней и случилось. "Шреку" в его новом качестве срочно надо к психоаналитику, хотя, скорее всего, мы его уже потеряли.

Милый огр где-то нахватался земных комплексов, губительных для сказочного сознания. Зная об оставшемся ему времени жизни и стараясь, если не спастись самому, то спасти Фиону, он оказался в положении героя самого черного из всех нуаров — фильма Рудольфа Мате "Мертв по прибытию" (D.O.A, 1949). Когда Стук-Бряк как достойный сын немецкой классической философии втыкает его в "метафизический парадокс" — дескать, тебе только кажется, что ты есть, а на самом деле тебя нет — Шрек становится похож на Брюса Уиллиса в "Шестом чувстве" (1999) Найта Шьямалана, только что узнавшего, что привидение — это он сам, а не те, кого он принимал за фантомов. В игровом кино зрители притерпелись к тому, что в финале каждого второго фильма или герой окажется, не ведая о том, кадавром, или все прочие персонажи — щепками его распавшегося сознания. Но сказки эта напасть до сих пор миловала.

Сюжетная конструкция — Шрек видит, как плох был бы мир в его отсутствие — скопирована с "Этой прекрасной жизни" (It`s a Wonderful Life, 1946) Фрэнка Капры. Но история отчаявшегося филантропа, спасенного ангелами от суицида, несмотря на фантастическое сценарное допущение, — агрессивно антисказочный шедевр. Пуританский, нравоучительный, прямолинейный, невыносимый, как предупреждение Минздрава. Мало того что "Жизнь" — непременное рождественское блюдо на телевидении в США и приближается к тому же статусу в России, так теперь ее еще и пересказывают для самых маленьких.

И не радует даже восхитительное предложение, которое Стук-Бряк делает Пиноккио: "Хочешь, я из тебя сделаю настоящего мальчика?" В свете ментальных проблем Шрека оно звучит совершенно по-педофильски.