Шрайбман: «Желание видеть в Лукашенко не то что легитимного президента, но даже автономного игрока, в западных странах слабеет с каждым месяцем»

Политический аналитик Артем Шрайбман отмечает, что есть несколько мотивов, почему Лукашенко сегодня важно встречаться с иностранными политиками и чтобы про него писали медиа. Все они проистекают из одной и той же потребности — в признании.

— В картине мира Лукашенко и его пропаганды Запад — это не некий единый организм, а антибелорусские элиты и народ под ними, который относится к белорусской власти в общем-то хорошо, — говорит аналитик в рубрике З*ркало «Шрайбман отвечает».

Общаясь с западными СМИ, Лукашенко старается достучаться до этого глубинного народа, который существует в восприятии белорусской власти, обходя таким образом некомфортных ему западных политиков.

В этой же логике белорусские власти вводили безвизовый режим для латышей, литовцев и поляков как раз в моменты, когда отношения у Минска с руководством этих стран не складывались. Так Минск как бы подчеркивает: люди — это одно, а власти — другое, и люди нам не враги.

Другой мотив, как считает эксперт, пропагандисткий. Здесь важно показать, что западные СМИ, несмотря на позиции своих правительств, все еще интересуются мнением Лукашенко по насущным проблемам. А значит, попытки врагов вроде Тихановской изолировать Лукашенко, потерпели провал.

— Здесь Минск, вероятно, плохо понимает природу интереса западных медиа. По моему опыту общения СМИ, которые потом ехали на интервью к Лукашенко, он интересует с двух ракурсов: во-первых, с точки зрения дистанцирования Беларуси от России. Во-вторых, его яркие и иногда одиозные заявления вроде ядерных угроз Западу: такие пассажи хорошо собирают аудиторию и клики. Но это едва ли тот пиар, на который рассчитывают в администрации Лукашенко.

В любом случае своей непритязательной аудитории сам факт таких интервью можно подать как пример уважения и внимания к Лукашенко. И тут редакторы западных СМИ действительно сами помогают белорусской пропаганде: возможно, делают это неосознанно, но делают, когда называют Лукашенко президентом.

Для редакторов этих СМИ это просто понятный всем термин. У них нет желания грузить свою аудиторию рассказом про легитимность Лукашенко или про 2020 год. Потому что если делать это с Беларусью, то потом придется обсуждать легитимность каждого диктатора в мире.

Желание видеть в Лукашенко не то, что легитимного президента, но даже автономного игрока, в западных странах слабеет с каждым месяцем из-за той роли, которую играет Минск в войне.

Аналитический центр Chatham House провел исследование, результаты которого показывают, что лишь 16% белорусов выступают за белорусский язык в роли единственного государственного. Шрайбман считает, что здесь нет ничего неожиданного, ведь Беларусь преимущественно русскоязычная страна.

— Калі чалавек размаўляе на рускай, у яго, звычайна, не так шмат прычын, каб выступаць за тое, каб статус гэтай мовы на дзяржаўным узроўні панізіўся.

Справа не ў нейкай непавазе да беларускай мовы, проста для большасці беларусаў сённяшняя моўная сітуацыя ў краіне — камфортная, ці прынамсі не з’яўляецца самай вялікай праблемай у жыцці. І для гэтай большасці людзей пагаджацца на беларускую як на адзіную дзяржаўную можа падавацца рызыкоўным з пункту гледжання асабістага камфорту.

Хто ведае, можа, потым будзе нельга пісаць на рускай мове лісты ў дзяржаўныя ўстановы ці, напрыклад, будзе цяжка знайсці адукацыйную ўстанову для сваіх дзяцей, каб вучыць іх на той мове, на якой размаўляюць іх бацькі.

Статус единого государственного белоруского не означает автоматической дискриминации русскоязычного большинства, добавляет Шрайбман, но этим людям чаще всего просто легче подстраховаться.

— Лічба тых, хто выступае за тое, каб беларуская была адзінай дзяржаўнай, можа хутка павялічыцца, як мне здаецца, двума шляхамі: альбо вырасце колькасць беларускамоўных, і для іх статус рускай мовы не будзе мець ніякага значэння, альбо стане больш рускамоўных, хто будзе лічыць дамінаванне рускай мовы такой праблемай, дзеля вырашэння якой яны могуць пагадзіцца на рызыкі свайго дыскамфорту.

Расійская вайна супраць Украіны і агрэсіўная прапаганда ідэй рускага свету, у якіх няма месца Беларусі, натуральным чынам падвышаюць і першую, і другую лічбы. Але мне падаецца, што хуткасць гэтага працэсу і блізка не дастатковая, каб казаць, што прапорцыі гэтых груп у беларускім грамадстве могуць змяніцца ў бліжэйшую будучыню.

Цяжка ўявіць, што магло б змяніць гэты статус-кво, акрамя вельмі моцнага ўзрушэння, якое ў сваю чаргу прымусіла б масы пераасэнсаваць сваё стаўленне да мовы і ідэнтычнасці.

Гледзячы на гістарычны вопыт, варыянты, якія прыходзяць да галавы, гэта толькі вайна Расіі супраць Беларусі ці нейкія фарматы акупацыі нашай краіны. Я не ўпэўнены, што нехта жадае беларушчыны прагрэсу такім шляхам.

Нам хутчэй за ўсё прыйдзецца назіраць вельмі павольную эвалюцыю поглядаў беларусаў, і гэты працэс можа расцягнуцца на гады ці дзесяцігоддзі, — считает Артем Шрайбман.