Шрайбман: «Все будет абсолютным спектаклем – и это уже не особо скрывается с точки зрения пропаганды»

— Замена людей в окружении Лукашенко прошла по вектору с более бюрократических, спокойных, предсказуемых на более динамичных и во многом молодых, — напоминает аналитик.  — Так, главой его администрации стал Дмитрий Крутой — бывший посол в России, бывший министр экономики, бывший вице-премьер, достаточно компетентный экономист, ставший одним из самых молодых высших чиновников в стране.

Многие даже говорят, что это может быть преемник — но в беларусских условиях об этом пока супер-рано говорить.

Заместителем Крутого назначили Наталью Петкевич. Несмотря на то, что для беларусского чиновничества она среднего возраста, ей 50 с небольшим лет, но супер-опытная: уже была замглавы администрации Лукашенко, его пресс-секретарем много лет назад. Она была «серым кардиналом» беларусской политики в нулевые — и вот ее вернули под электоральную кампанию.

Петкевич известна как очень жесткий, требовательный, авторитарный даже руководитель. Примерно таким же по репутации является новый министр иностранных дел Максим Рыженков, который тоже известен своей амбициозностью и резкостью. Он более креативен, чем его предшественник — так, на новый раунд санкций ЕС Беларусь ответила безвизом, интересный асимметричный ход, особенно с пропагандистской точки зрения.

И еще министр информации, которого назначили чуть раньше: экс-силовик, но и экс-телевизионщик Марат Марков, который, скорее, известен тем, что не покровительствует самым русофильским голосам на пропагандистском Олимпе. При этом с точки зрения преданности Лукашенко человек абсолютно лояльный, он проводил многие интервью с политзаключенными, с Романом Протасевичем в том числе.

То есть, вот такие люди — своенравные, можно сказать, активные — пришли к управлению внутренней и внешней политикой. Не думаю, что это как-то радикально изменит сценарий 2025 года.

Мы уже видели по двум предыдущим кампаниям («референдум» 2022 года и парламентские и местные выборы в начале 2024-го), каким будет, судя по всему, этот сценарий — это сценарий Советского Союза, или Китая, или Туркменистана: полностью декоративные выборы. Россия еще не пришла в эту точку и близко.

Это означает, что никакой альтернативы, даже умеренной, не допускается в бюллетенях и еще на стадии сбора подписей, чтобы зарегистрироваться. Невообразимо в такой системе появление даже такого кандидата, как был в России Надеждин, например — полная зачистка политического поля, невозможность любой мобилизации, связанная с фотографированием своих бюллетеней, даже шторки убрали в кабинках.

Безусловно, будут какие-то партии-спойлеры, в Беларуси есть четыре партии, из них можно выбрать «кандидата на президентских выборах». Но понятно, что это все будет абсолютным спектаклем, и это уже не особо скрывается с точки зрения пропаганды.

Все прошлые эксперименты с плюрализмом мы оставляем там, в прошлом.

Можно проголосовать против всех, но узнать о том, сколько человек это сделали, невозможно. Собрать людей в одно время на участке — невозможно, потому что власти расценят это как акцию и всех задержат. Какие-то другие варианты фиксации протестного голосования мне в голову не приходят.

Оппозиция в этой кампании склоняется к разным вариантам активного или пассивного бойкота, или голосования против всех, — просто для того, чтобы людям дать какое-то действие. Можно поставить галочку «против всех», и вы, не теряя достоинства, с фигой в кармане проходите этот день.

Но это предел политического действия в сегодняшней Беларуси. Даже очереди на участках, если их попробовать собрать, будут разгоняться.

Артем Шрайбман отмечает, что у беларусов давно нет веры не то чтобы в честный, а в принципе в какой-либо подсчет голосов — председатели комиссий просто пишут любые цифры, которые можно подогнать под заданный результат.

— Я, честно говоря, процентов на 90 уверен, что в предыдущих выборах, которые в Беларуси проходили, высшая власть могла не знать реального результата. Просто потому, что фальсификация происходит на таком низовом уровне, и они настолько сразу подают наверх нужные цифры, что реальный результат можно узнать только из опросов, которые, возможно, они проводят — но не более.

Поэтому окон для политизации людей нет. Но есть окна для пропагандистской, медиакампании. Причем мне кажется, что она будет важнее для оппозиции с точки зрения нацеленности вовне, чем вовнутрь.

Внутри слишком задавленная политическая атмосфера, чтобы как-то мобилизовать людей: ты можешь напомнить, что можно выступать против власти, но нельзя, на самом деле, и люди это понимают лучше, чем ты в своей Варшаве или Вильнюсе.

А вот кампания, связанная с делегитимизацией этого процесса за рубежом, будет — потому что есть вопросы, что по прошествии пяти лет представляет из себя альтернативное лидерство Светланы Тихановской, в чем ее остающаяся легитимность.

Эти вопросы задают не только ее критики, но и некоторые международные партнеры. И президентские выборы 2025-го — довольно важный Рубикон для всех, чтобы на эти вопросы ответить и не дать «перевернуть страницу».

Что будет делать Лукашенко, какие у него будут нарративы, мы до конца не знаем. Он может заболеть. Может решить, что он слаб, в первую очередь по здоровью, и надо передавать кому-то власть — конструкция для транзита с 2022 года в стране есть, и 5% вероятности можно на такой сценарий оставить.

Однако пока мало кто это прогнозирует, нет признаков, что Лукашенко к чему-то такому готовится.

Но есть варианты, что он попытается «перезагрузить» свои отношения с Западом: мол, 2020 год был давно, мы там немножко накуролесили, но в 2025-м — смотрите, как тихо все прошло, никаких протестов, народ смирился.

Это не сработает — слишком много людей в тюрьмах, слишком большой шлейф 2020 года — но это не значит, что Лукашенко не будет это пробовать. И освобождение политзаключенных может быть первыми ласточками такой «перезагрузки», снятия хотя бы каких-то санкций или возвращения некоторых послов.

А если он решит, что игра не стоит свеч — тогда будет полный Туркменистан, без попыток играться в «перезагрузку». Для меня этот сценарий пока выглядит самым вероятным.