Шрайбман: Возможно, люди надеялись, что обрушить режим санкциями удастся быстро, а не долгим процессом гниения

С началом войны в Украине у западных стран изменились приоритеты, но белорусский вопрос не ушел из повестки дня, нельзя говорить о том, что все резко отвернулись от проблем белорусов, считает политический обозреватель Артем Шрайбман.

— Я не вижу такой тенденции. Например, сегодня Польский сейм принял закон, который дает белорусам абсолютно привилегированные права в получении ВНЖ, гуманитарных виз, паспортов для перемещения, — отметил политолог в экспресс-комментарии «Салідарнасці». — Никакой тенденции нет, разные страны принимают разные решения.

Да, Эстония и Латвия приняли такое решение о приостановке и запрете выдачи виз и ВНЖ для россиян и белорусов, но при этом они продолжают выдавать гуманитарные визы, продолжают предоставлять убежище. То есть на политическое преследование это не распространяется. Механизмы и пути предоставления защиты людям, которые спасаются от политического преследования, остались неизменными.

Разумеется, внимания к Беларуси на политическом уровне стало меньше. Но это понятно, в Украине идет война. Но гуманитарные визы нашим согражданам выдаются огромным потоком всеми западными посольствами. В некоторых даже снизили требования и считают, что просто нахождение на территории Беларуси — уже потенциальный риск и достаточное основание.

Другое дело, что во многих посольствах просто не осталось консулов, которых высылали белорусские власти в последнее время. Но я бы не говорил, что мы видим какой-то глобальный тренд на то, что все отвернулись от Беларуси.

В то же время политический обозреватель полагает, что белорусам придется столкнуться с проблемой коллективной ответственности.

— Бывают моменты, когда граждане страны страдают за страну своего происхождения, страну своего паспорта. Это не новая ситуация. И из-за войны, из-за того, что меры, которые принимаются, часто не избирательные, некоторые белорусы будут страдать.

Те же работники «Беларуськалия», которые выходили на акции протеста, сейчас страдают от западных санкций против своего предприятия так же, как и все остальные.

Так происходит. Не всегда можно ударить изолированно только по режиму и его слугам. Иногда удары наносятся «ковровыми бомбардировками», что не всегда справедливо по отношению к конкретным людям, — уточняет Шрайбман.

Наиболее ощутимым результатом так называемых санкционных «ковровых бомбардировок», вводимых в ответ на агрессию России и Беларуси, по мнению собеседника, могут стать безработица и самый массовый отток специалистов из страны. 

— Тот исход, который происходит сейчас, — самый массовый. Он намного более серьезный, чем после 2020 года. Потому что тогда еще было ощущение, что ситуация не угрожает существованию западных бизнесов и они тем не менее могут продолжать функционировать.

Сейчас это стало проблематично. И чем дольше продолжается война, чем дальше от нас перемирие, тем больше компаний будут считать, что для них возрастают риски сохранения своего присутствия в Беларуси.

И это уже не только про людей.

Тут не столько гуманитарная составляющая, многие компании уходят из России и Беларуси, в том числе из-за имиджа, который имеет монетизацию. Ведь если ты помогаешь своими налогами этим властям, ты потом можешь потерять гораздо больше на бойкотах твоих товаров и услуг.

Не говоря уже о технических проблемах — с переводом денег внутрь страны и выводом из нее, системой расчетов и т.д. 

Конечно, все не уедут. У многих людей есть какие-то привязки, связанные с больными родственниками, с каким-то имуществом, которое не хочется бросать и т.д. Но исход айтишников, самой мобильной группы, может быть очень большим. Также уже известно, что уезжает часть бизнеса из других сфер.

Понятно, что будет сжиматься внутренний спрос, люди беднеют и будут отказываться от, скажем так, необязательных товаров и услуг, тех же салонов красоты, барбершопов, кофеен, рекламы и т.д.

Огромное число людей у нас занято в логистике. Сегодня ЕС принял пакет санкций, который, по сути, запрещает работу белорусских автотранспортных компаний на европейском рынке. Пока сложно оценить, что это значит, но, если это действительно парализует работу белорусских перевозчиков, которые связаны с Европой (а это почти все), — тогда это новая огромная волна безработицы.

Такая ситуация может продолжаться очень долго, если посмотреть на страны, вроде Молдовы или Армении, большая часть рабочей силы которых трудится за рубежом, — приводит пример Шрайбман.  

В то же время он признается, что не видит каких-либо других мер воздействия на подобные белорусскому режимы.

— Возможно, надеясь ослабить режим санкциями, люди рассчитывали на более одномоментный обвальный удар, а не на такой, растянутый на годы процесс гниения.

И все же я не думаю, что реалистичным мог быть какой-то другой вариант. Мне не знакомы в истории такие примеры, когда одним экономическим ударом обрушивали режимы. Санкции могли как-то ухудшать положение, что в итоге приводило к коллапсу на протяжении лет, но такого, чтобы бац, ударили — и все обвалилось, не было.

Под воздействием санкций у белорусского режима истощается ресурсная база, становится невозможным зарабатывать деньги, экспортировать свои товары и т.д. За счет этого режим вынужден экспериментировать и с политическими решениями.

То есть власти должны будут думать, уступать ли им России куски суверенитета или пытаться освобождать политзаключенных, чтобы снять какие-то санкции. Такие метания, безусловно, ослабляют режим.

Это не значит, что мы на гарантированном пути. Есть страны вроде Венесуэлы, где дошли до голода, но режим все равно остался. Тут гарантий никто не дает. Я бы сказал, что западные страны такими мерами не обваливают режим, а дистанцируются от него, возводят некий санитарный кордон, — заключил Шрайбман.