Шрайбман: «Миграционный кризис до сих пор управляем – в том смысле, что его могут прекратить, и что он происходит с позволения двух режимов»

Несколько дней назад, вечером 10 мая, группа из более чем 140 мигрантов предприняла попытку штурмовать беларусско-польскую границу в районе Беловежи. По сообщению Пограничной службы Польши, иностранцы «вели себя агрессивно, кидали ветки деревьев и камни в сторону патрулей», и чтобы их остановить, пограничникам понадобилась помощь армии.

Ранее BYPOL предупреждал о том, что спецслужбы РБ готовят массовый прорыв мигрантов, а на границу приезжал премьер-министр Польши Дональд Туск. Итогом стало заявление политика о необходимости дополнительных укреплений всей восточной границы, причем, Туск призвал всю Европу инвестировать в этот проект.

Чем объясняется новый виток миграционного кризиса в 2024 году — сезонностью или планами российских и беларусских спецслужб потрепать нервы соседям либо отвлечь внимание от чего-то иного?

— Искать какие-то закономерности в миграционном кризисе все сложнее, — отмечает в комментарии Филину политический аналитик Артем Шрайбман, — потому что мы не до конца понимаем, кто действительно курирует этот процесс и в какой степени.

Очевидно, что у Лукашенко есть возможность остановить этот кризис — просто перестать пропускать этих мигрантов через границу. Но может ли он регулировать их численность на ежедневной, еженедельной основе? Я не уверен.

Потому что много было информации, «сливов» в том числе, о роли российских спецслужб в этом процессе, о сотрудничестве спецслужб Беларуси и России.

К тому же вполне себе допускаю, что бытовые ежедневные вопросы распределения этих мигрантов — на этой неделе меньше, на другой больше — могут решаться на низовом уровне, самими проводниками мигрантов, спецслужбами, которые это организовывают.

Таким образом, говорит аналитик, не в каждом всплеске можно искать политический смысл:

— Иногда это возможно, но не всегда. Потому я не рискнул бы объяснять каждый новый всплеск или падение численности мигрантов на границах политическими соображениями: вот, мол, Лукашенко что-то задумал.

Иногда это могло быть планом российской стороны — ФСБ, в данном случае, или иных структур, помогающих организовать эти потоки, — потому что известно, что уже много месяцев, если даже не лет, мигранты попадают в Беларусь через Россию. И многое может зависеть от того, какие планы на них у самих ФСБшников.

Артем Шрайбман напоминает в качестве примера обострение миграционного кризиса на финской границе, случившееся в конце 2023 года — тогда количество попыток нелегального пересечения границы на беларусско-европейской границе значительно уменьшилось: «Поток иссяк не потому, что Лукашенко решил что-то сделать, а потому, что эти мигранты понадобились в другом месте».

— С другой стороны, — продолжает аналитик, — мы также видели и влияние погоды: всю зиму после финского «отклонения» цифры были почти на нулях. Видимо, проводники перестали так сильно рисковать жизнями этих мигрантов и попросили, или, возможно, поручили им всем подождать до весны.

А весной поток открылся с новой силой. В апреле, когда был спад температуры, произошел спад и миграционного кризиса — а потом опять рост, с потеплением.

То есть, много разных факторов могут влиять на интенсивность этого процесса.

Безусловно, он до сих пор управляем — в том смысле, что его могут прекратить, и что он происходит с позволения двух режимов.

Но искать в недавней попытке прорыва, случившейся 10 мая, или вообще всплеске, который был на прошлой неделе (рекордной по количеству попыток нелегального перехода границы; по данным исследователя Центра новых идей Геннадия Коршунова, который мониторит эти цифры, на прошлой неделе был пик с ноября 2021 года) какой-то сигнал Западу, и конкретно сигнал Польше, я не могу — не уверен, что это единственная причина, которая может влиять на ситуацию.

— Можно ли считать, что и сейчас миграционный кризис — это управляемый, подготовленный процесс, и если да, то кому и зачем он сейчас нужен?

— На мой взгляд, тут несколько причин. Для самих операторов этого потока, спецслужб — это доход, они получают за организацию маршрутов большие деньги от этих людей. А если что-то дает доход, то почему это нужно сворачивать.

Тут может быть простая логика: раз отношения Минска и Москвы с Варшавой в глубочайшем кризисе, и раз есть высочайшее позволение на дестабилизацию, которое было дано еще в 2021 году и никто его с тех пор не отменял, — так почему бы не зарабатывать? То есть, процесс может быть самовоспроизводящимся.

Плюс сами мигранты, полагаю, заинтересованы в этом. Мы же видим только попытки тех, кто не смог перейти, кто фиксируется пограничниками, кого выталкивают. Но мы не знаем, сколько мигрантов проходит, для скольких людей это успешный опыт. А раз поток продолжается несколько лет, значит, успешные случаи точно есть, и своим согражданам, землякам сообщают о том, что маршрут работает — иначе бы по нему не шли.

Здесь вообще много интересантов, они со всех сторон. Я уверен, есть и со стороны Запада, условно, «бизнесмены» — дельцы, которые на этом зарабатывают.

Миграционный кризис — не что-то одномерное, о чем мы можем просто сказать, что это Лукашенко решил и что он единственный актор, который что-то решает. Хотя, безусловно, и у него есть здесь свой интерес. Он дестабилизирует соседние страны, он дает возможность своей пропаганде говорить об их жестокости, потому что выталкивают этих мигрантов, и об их двойных стандартах, потому что не принимают беженцев.

К тому же это всегда держится как козырь на столе, который потом можно обменять на какую-то уступку со стороны Запада.

Лукашенко, видимо, до сих пор считает, что он может обменять прекращение миграционного кризиса когда-то в будущем на уступки со стороны Запада. По факту, это ведет к обратным последствиям, к новым раундам ужесточения западной политики. Но причин сворачивать этот процесс Лукашенко, очевидно, пока не нашел.