Шрайбман: Демократизация, скорее всего, произойдет по ошибке

Прежних управленцев заменяют более «патриотичными», даже если они и менее профессиональны. Об «отрицательном» кадровом отборе на госслужбу и либералов в системе газета «Белорусы и рынок» поговорила с белорусским политологом, журналистом и основателем агентства Sense Analytics Артемом Шрайбманом.

— Наблюдая белорусскую реальность, как вам кажется, по каким критериям в Беларуси проходит отбор на госслужбу?

— В политически чувствительных структурах, таких как КГБ, ОАЦ, МВД, главным критерием для госслужащих всегда была лояльность к власти. В других ведомствах идеологический компонент был менее выражен: в Минздраве, МЧС, МИДе до недавнего времени допускалась некоторая степень вольнодумства. В этих структурах фильтр лояльности усиливался по мере восхождения по карьерной лестнице. Грамотный специалист вырастал, например, до начальника управления, а дальше его кандидатура согласовывалась с КГБ, Администрацией президента, другими органами. Людей с политически «неправильной» биографией выше не пропускали.

Думаю, именно этот фактор помог власти удержаться после августовских событий: система не позволила достаточному числу независимо мыслящих людей пробиться наверх. В верхушке власти лишь единицы открыто или полуоткрыто заявили о несогласии. Совсем другая картина на среднем и нижнем уровнях госаппарата.

Сейчас всех кандидатов на госслужбу, вне зависимости от ранга или ведомства, «просвечивают» на политическую благонадежность и лояльность к нынешней власти. Я знаю из достоверных источников, что в МВД и Следственном комитете сотрудников проверяют на полиграфе и избавляются от тех, кто на выборах подписался «не за того» кандидата, — с ними не продлевают контракт. Власть еще больше осознала, насколько персональная политическая лояльность на всех уровнях важна для сохранения существующего режима.

— Но это касается не только министерств. Замещают директоров и начальников отделов даже небольших государственных предприятий.

— Тут уже работает другой принцип. Не думаю, что эти люди как-то проявили нелояльность. Скорее, они были недостаточно активны и исполнительны в преследовании диссидентов внутри своего предприятия. Руководители не хотели вычищать «крамольно мыслящих» людей и поплатились за это. Если повторится «август», будут забастовки, и директор завода присоединится к рабочим — это чрезвычайная ситуация для власти. Поэтому если говорить о тренде, то происходит отток из системы профессионалов и людей с совестью, их место занимают надзиратели.

— Какими могут быть последствия такого замещения опытных людей теми, кто просто лоялен к власти?

— Это усиливает режим в краткосрочной перспективе. В системе остаются только самые послушные и лояльные люди, и, соответственно, они не будут переживать, выполняя любые приказы. В долгосрочной перспективе — это как рубить сук, на котором сидишь, ведь такие управленцы склонны в первую очередь выслуживаться перед начальством, а не думать о долгосрочных последствиях. Они принимают решения, оторванные от реальности, они уверены, что могут идеологически давить на людей, обращаться с ними по-хамски, принимать жесткие решения, не советуясь с коллективом. В итоге вся система становится еще более некомпетентной и делает одну ошибку за другой.

Кроме того, «негативная селекция» уничтожает шансы на позитивный сценарий политической трансформации в Беларуси. Чем больше закупоривается система, тем меньше у нее возможностей принимать здравые решения в критические моменты. В таких условиях трансформация будет происходить не через эволюцию, а по сценарию политической катастрофы, то есть обрушения всего политического устройства.

— А когда закончится этот краткосрочный период и начнутся последствия, о которых вы говорите?

— Это зависит от того, как скоро закончатся деньги на содержание жесткого авторитарного контроля в каждой сфере общества и как сильно власть будет дальше закручивать гайки.

Я бы не прогнозировал обвала в этом году. Власть очистилась от потенциальных перебежчиков, у нее есть финансовые резервы, по крайней мере на ближайшее время. Думаю, последствия проявят себя, когда начнутся конституционные преобразования, даже если власть будет уверена, что преемник или доминирующая партия полностью у нее под контролем. Достаточно добавить щепотку свободы в эту систему — и из-за некомпетентности на всех уровнях и неспособности просчитывать последствия режим быстро может «разлететься».

— А что сейчас мотивирует профессионалов оставаться в системе? Ведь они понимают, как неправильно все то, что произошло за последние семь месяцев?

— Частично их удерживает страх за личное будущее, за будущее своей семьи, зависимость от материального положения, возможно, кредитов, жилищных условий, предоставляемых на госслужбе.

Допускаю также, что часть из них еще надеется, что режим способен сам себя реформировать. Они убеждают себя, что лучше остаться в госаппарате, потому что, «если мы уйдем, то наше место займут абсолютные мракобесы, а мы хоть будем двигать страну в правильном направлении». Вот такими иллюзиями они себя тешат. Верят, что Александр Лукашенко настроен на реальные демократические реформы и движение вперед, и хотят этому способствовать. Такие люди остались, например, в МИДе и экономических ведомствах. Я же думаю, что никаких демократических реформ от этой власти ждать не стоит. Демократизация, скорее всего, произойдет по ошибке. Власть будет экспериментировать с трансформацией и потеряет контроль над процессом. Так происходило в подобных случаях в других странах.

Другой вариант — когда демократизация произойдет через срыв: случится новая вспышка насилия или экономический коллапс, возникший шторм снесет все. Два таких сценария мне представляются наиболее вероятными. Но это точно не будет управляемая модернизация, на что, возможно, надеются эти люди.

— Оппозиционные лидеры подготовили открытое письмо сотрудников органов государственного управления. Письмо будет опубликовано в случае сбора свыше 5000 подписей. Каковы шансы, что оппозиции удастся заручиться поддержкой такого количества госслужащих?

— Трудно оценить потенциал диссидентства внутри системы. Многие люди, у которых август действительно оставил неизгладимое впечатление, за эти полгода имели возможность уйти. Кто-то уходил тихо, не публично. Так, например, с поста замминистра финансов ушел Андрей Белковец, и СМИ не придали этому особого значения. В день смерти Романа Бондаренко, он на своей аватарке в соцсети поставил свечку, и всем стало понятно, что человек не просто так покинул свой пост. Думаю, таких людей, кто тихо ушел с разных уровней власти, немало.

Оставшиеся убедили себя, почему им нужно продолжать работать в системе: это нас не касается, мы не несем ответственности за то, что делает ОМОН, вторая сторона тоже виновата, и так далее. Включается психологическая защита. Человек, который ее включил, уверен: зачем ему еще что-то подписывать? Он уже в состоянии душевного комфорта или на пути к нему. Поэтому не знаю, остались ли еще пять тысяч людей, у которых болит совесть, но при этом они остаются на своих должностях. Вот и увидим по подписям.

— Популярно такое выражение: народ заслуживает того правителя, который у него есть, и, соответственно, таких же управленцев. Что вы думаете об этом?

— Любой народ, включая белорусский, заслуживает того, чтобы свою власть и бюрократию выбирать свободно. Если народ на свободных выборах продолжает настаивать на выборе популистов, некомпетентных людей, то, пожалуй, да, можно говорить, что это их выбор и они заслуживают то, что выбрали. Но, так уж получилось, белорусский народ уже давно лишен такого выбора.

В 90-е годы белорусская система управления в целом соответствовала среднему запросу белорусов, и ценности Лукашенко победили в честных выборах. Белорусский народ постепенно рос, сменилось поколение, произошла ценностная революция в сознании многих белорусов, и это фиксируют разные опросы. Взгляды белорусов на рыночную экономику, толерантность, независимость, свободу мнений изменились. Народ вырос, а власть продолжила деградировать.

В какой момент мы перестали заслуживать эту власть? В какой момент мы ее переросли? Ответить на эти вопросы невозможно. Это как ответить на вопрос, в какой момент мальчик становится мужчиной. Никто не знает. У этих процессов нет точки фазового перехода. Нельзя ведь сказать, что утром в день падения Берлинской стены немцы в Восточной Германии заслуживали коммунистического правительства, а уже на следующий день они стали другим народом, который заслуживает лучшей власти. Нет, это так не работает.

Разве Мария Колесникова, которая порвала свой паспорт на границе, заслуживает нашей власти? Или Дмитрий Дашкевич, который за свои убеждения отсидел суммарно больше, чем многие наши чиновники отучились в университете? Или все другие политические заключенные и арестованные на мирных акциях люди заслуживают такого отношения? Думаю, наш народ заслужил намного лучших управленцев, чем те, что у нас есть.