«Самый страшный момент для чиновников – когда их записки возвращаются от Лукашенко с большим вопросительным знаком»

— Я лично не вижу результатов этой работы. А если ты не видишь результатов, сложно оценить степень и качество приложения усилий. Можно много говорить, даже много делать, но если ты копаешь яму и не углубился больше чем на полметра, то твои усилия абсолютно бесполезны, — сказал в интервью на услових анонимности проекту «Одни из нас» экс-офицер силовых структур.

— На мой взгляд, системной качественной работы, которая способна оказать влияние или донести некоторые мысли, не говоря уже о нарративах, способных влиять на сознание группы лиц, сегодня не ведется.

Например, военный человек для того, чтобы достичь какой-то цели, в любом случае должен определить задачи, ресурсы, которые у него есть, и оценить потери. Если начинать военные действия, не подготовившись — это приведет к человеческим потерям.

Демократические силы начали попытки воздействия на чиновников, не имея ресурсов — стоило ли тогда это начинать? На мой взгляд, сначала нужно четко понимать цели, а потом обеспечить себя ресурсами.  

По мнению экс-силовика, «любой чиновник в любой стране прежде всего озабочен своей карьерой, своим благополучием, и только единицы искренне думают о том, как добиться позитивных результатов для населения».

— В большей массе своей чиновники — это функционал, фактически наемники на госслужбе, и пока их не трогают, пока их интересы соблюдаются — им абсолютно все равно, кто платит им зарплату, — считает экс-силовик. — И я не знаю, что может предложить им оппозиция по сравнению с тем, что дает Лукашенко.

Сейчас чиновники в Беларуси находятся в достаточно стабильной ситуации, пускай она турбулентна и алогична, и каждый день может принести абсолютно разные изменения — но есть стабильность в смысле зарплаты и положения.

А если оппозиция придет и скажет: давайте проведем люстрацию, всех уволим, а половину посадим — вряд ли это можно считать предложением, которое устраивает массу чиновников в Беларуси.

До тех пор, пока они не увидят очевидные выгоды, предлагаемые другой стороной, вряд ли они изменят свое отношение. Но, опять же, на мой взгляд, в нынешней ситуации мало шансов на некие внутренние движения, которые могут привести к восстанию среди чиновников, истеблишмента — вероятность этого ничтожна в силу стабильности их положения.

Полковник запаса также говорит об отсутствии системности, единого характера заявлений лидеров демсил о будущем окружения Лукашенко — и это, по его мнению, снижает эффективность обращения к чиновникам внутри Беларуси:

— Надо понимать, что даже среда чиновников неоднородна. Те, кто сидят в Минске на Карла Маркса, на Советской, — это совсем другой уровень, чем в ста районных администрациях — разный уровень образования, чаяний, надежд, уровень достатка и стабильности.

И для того, чтобы воздействовать на сознание какой-то группы, надо понимать особенность этой группы. Ведется ли такая глубокая, аналитическая работа со стороны оппозиции — я не знаю.

Скорее всего, руководитель Городокского райисполкома думает: что бы ни случилось в Минске, он все равно будет управлять своим районом. И пока до него дойдет очередь люстрации, все еще десять раз поменяется.

А те, кто непосредственно виновен в трагических событиях 2020 года, в геноциде беларусского народа, который продолжается после 2020 года и только крепнет — у них совсем другая мотивация поступков.

Что касается самого правителя, по мнению экс-офицера Генштаба, Александр Лукашенко абсолютно никому не доверяет и не прислушивается.

—  Есть понятие: выслушать, но не услышать. Вот он не слушает.

Как только кто-то начинает высказывать другую точку зрения, Лукашенко сразу же его перебивает (я присутствовал при этих моментах): ему неприятно слышать то, что он не хочет. 

Когда он читает в бумажном варианте докладные записки с предложениями, которые ему невыгодны и неинтересны, он также отвергает их, абсолютно не аргументировано. Но самый страшный момент для чиновников, которые пишут эти докладные записки — когда те возвращаются с большим вопросительным знаком на полях, написанном чернильной ручкой Лукашенко.

За более чем 10-летний опыт моей работы в высших эшелонах власти я не знаю ни одного случая, когда самый высокопоставленный чиновник, премьер-министр, глава администрации — пошел бы и спросил у Лукашенко, что значит этот вопросительный знак.

Проходят месяцы, годы, документ висит, решение не принято — а уточнить у Лукашенко никто не осмеливается. Чиновники боятся. Они могут через полгода изложить тот же самый вопрос под другим соусом, завуалировано, в другом виде. Но конкретно задать вопрос: что вы, Александр Григорьевич, имели в виду, когда нарисовали жирный вопросительный знак на полях документа — я не знаю ни одного такого случая.

Поэтому Лукашенко не имеет советников. Он очень много читает (объем документов, предлагаемых для осмысления, мог составлять пару пачек бумаги формата А4), но все решения принимает сам. И все, что касается политики и минимальных угроз его власти, – исключительно единолично.