«С большей вероятностью, после Лукашенко не будет преемственности»

«За всем этим — политическая и юридическая пустота»

«Декрет о Совбезе» плохой со всех сторон, считает директор института «Политическая сфера» Андрей Казакевич. Во-первых, он противоречит действующей Конституции, которая четко фиксирует, что в случае, если должность президента становится вакантной, его полномочия переходят премьер-министру.

При этом президент не имеет полномочий, чтобы эти положения изменить, и не имеет полномочий делегировать кому-то какую-то часть своих полномочий и тем более определить, как будет после его ухода.

— Во-вторых, у действующего президента какое-то нереалистичное отношение к собственным декретам. Ведь по Конституции новый президент — будь он временный, как премьер-министр, или новоизбранный — может в любой момент, через час после вступления в должность, издать новый декрет и этим декретом отменить все декреты, принятые до него, в том числе этот декрет, который по-новому регулирует понятие Совета безопасности.

Это характерная ловушка существующей политической системы, которая лишена каких-либо сдержек и противовесов. Новый человек на этой должности может полностью отменить все, что было сделано Лукашенко, и для этого нет абсолютно никаких препятствий, — говорит Казакевич в своем политблоге.

В-третьих, отмечает политолог, это очень рискованный ход — передавать такие полномочия, возможно судьбоносные для всей страны, органу, который не имеет практики деятельности, правила взаимодействия, работы и игры внутри которого абсолютно не определены. На сегодня Совбез — это, в общем-то, механическое объединение чиновников, имеющих разный политический опыт.

— Некоторые из них и правда имеют опыт госдеятельности, некоторые — заняты своими узкими вопросами. Каким образом в итоге сложится политическая коалиция, которая будет принимать решение, будет ли там какой-то консенсус, как будут решаться конфликты — абсолютно непонятно.

В результате вместо того, чтобы быть каким-то механизмом стабилизации, устойчивости этой системы, такой декрет скорее будет закладывать риски для ее существования, что может привести к непредсказуемым последствиям, — говорит Казакевич.

Политолог однозначно считает, что это не казахский вариант, который по своему устройству гораздо более сложный.

Дело в том, что первый президент Казахстана Назарбаев занимает не только позицию руководителя Совета безопасности, но также возглавляет правящую партию, что позволяет ему контролировать парламент, и является членом Конституционного совета — аналога Конституционного суда в Беларуси.

Его власть также во многом обеспечивается его авторитетом и игрой с интересами различных групп достаточно разнородного казахского общества.

— Что касается Совета безопасности Казахстана, то по Конституции он не имеет никаких существенных полномочий, правда есть закон, который позволяет первому президенту Назарбаеву оставаться в должности руководителя Совбеза пожизненно.

Но суть в том, что это закон, президент его отменить не может, для этого нужна воля парламента. Но, как я уже сказал, Назарбаев — руководитель правящей партии и имеет полный контроль над парламентом.

Модель, которая в Беларуси на сегодня невозможна, так как по действующей Конституции президент имеет такие полномочия, что может отменить любой закон парламента через декрет, — говорит Казакевич.

Он отвергает и другие варианты, с которыми сравнивают Совбез в его будущем виде: он не похож на политбюро ЦК КПСС, и он — не военный орган, несмотря на то, что из 19 человек, входящих в состав, помимо Лукашенко, 11 представляют силовой блок и правоохранительные органы.

— Понятно, что если представить ситуацию, что президент куда-то исчезает, силовой блок может получить влияние и продавливать свои решения в такого рода Совете. Но не факт, ведь полномочия президента по Конституции переходят к премьеру, и он может уже на следующий день поменять всех министров и получить абсолютно контролируемый Совбез.

С силовиками все достаточно сложно: нельзя сказать, что они имеют политический опыт, опыт политического влияния, большую часть своей истории они находились на периферии политической жизни и под достаточно жестким централизованным контролем.

Но и сейчас мы не видим там каких-то серьезных фигур, которые могли бы вести сложную игру, и совершенно непонятно, как будут складываться отношения внутри силового блока, будет ли консенсус по серьезным вопросам между МВД, армией и КГБ, например. Одним словом, за всем этим — политическая и юридическая пустота.

Это значит, что даже в условиях такого глубокого и внутриполитического, и внешнего кризиса ни Лукашенко, ни вся система не могут себя мобилизовать, чтобы провести какую-то реформу, — говорит Казакевич.

С большей степенью вероятности после Лукашенко не будет преемственности. Это в числе прочего повышает шансы на демократический транзит.

«Коллективного Лукашенко» Совбез из себя тоже не сможет изобразить, поскольку для этого нужен не только хороший политический рефлекс и интуиция, но и определенное государственное мышление и идеи, а главное — понимание того, как создавать политические институты.

— С этим все очень плохо, и вся история авторитарной системы с 1996 года это хорошо демонстрирует. Очень удачно и эффективно были разрушены институты, которые существовали до 1996 года: и политические партии, и парламентаризм, и зачатки местного самоуправления.

Это значит, что с большей степенью вероятности после Лукашенко не будет преемственности. Это в числе прочего повышает шансы на демократический транзит — это основной позитивный вывод, который можно сделать в истории о декрете о Совбезе, — резюмирует Андрей Казакевич.

«Никакие страховочные институты не позволят удержать нового лидера под контролем»

Документ, если его брать как самостоятельную единицу, политически бесплоден, считает политический обозреватель Артем Шрайбман.

Он согласен, что попытка защитить страну от врага, пробравшегося через премьерство на пост временного президента в случае убийства постоянного, не сработает, потому что этот временный президент может просто отменить этот декрет своим новым декретом, назначить в Совбез своих людей или отказаться выполнять декрет как противоречащий Конституции.

— Поэтому этот декрет до внесения всех этих норм в будущую Конституцию не является политически серьезным сдерживающим механизмом, потому что в той очень узкой, специфической ситуации, которую он предусматривает — нелояльного премьера, который вдруг пробрался во власть, даже в такой ситуации он не будет работать.

Поэтому моя догадка в том, что это один из шагов навстречу большей роли Совбеза, а не единственное эпохальное решение, потому что уж слишком нефункционален этот декрет в сегодняшнем виде, — считает Шрайбман.

Декрет, по мнению обозревателя, не сделан по образцу Казахстана, это белорусское ноу-хау. Но нужно обратить внимание на то, что еще в марте Лукашенко расширил состав объединения, добавив туда силовиков.

— Лукашенко считает, что гражданская бюрократия, включая им же самим назначенного премьера, — это не такие надежные люди, и их нужно в будущем уравновешивать силовиками, — отметил Шрайбман.

Тем не менее Лукашенко, как никто другой, понимает, что как только он, пусть даже формально, передаст в руки кому-то свой пост, никакие страховочные институты не позволят удержать нового лидера под контролем, потому что страховки и институты работают там, где есть неоспоримая легитимность — признание обществом (и миром) этих институтов и твоего права продолжать править через них (aka Казахстан).

В Беларуси же у преемника будет слишком большой соблазн стать легитимным в глазах страны и мира за счет разрыва ниточек с Лукашенко, который будет грузом на его шее.

«Издание такого декрета говорит о возможности транзита»

— Про то, что декрет нарушает Конституцию, писали уже все. Безусловно, это проблема, поскольку когда и если встанет вопрос применения декрета, любое должностное лицо, которое упомянуто в нем, должно будет сделать выбор — применять декрет или Конституцию, — говорит лишенный лицензии адвокат, член Координационного совета, участник НАУ Михаил Кирилюк. —Естественно, там, где речь идет о верховной власти в стране, мнения могут разделиться, и таким образом декрет вместо заявленной цели — стабилизировать ситуацию на случай смены власти — достигнет прямо противоположной цели: только усугубит политический кризис.

Но, на мой взгляд, есть проблема даже большая, чем несоответствие Конституции. Выход этого декрета — только маркер более глобальной проблемы: дискредитация всей системы государственного управления в Беларуси. Ведь какая главная роль, цель, смысл работы любой системы?

Чтобы быть устойчивой, система должна быть независимой от личности — чтобы при замене одного входящего в систему лица на другое испытывать минимальный стресс. Что мы видим на примере упомянутого декрета?

Что вся система государственного управления завязана на одну личность настолько, что для нее невозможно продолжать функционировать, не издав отдельного нормативного акта. Причем такого акта, который нарушает даже ту Конституцию, которая писалась специально, чтобы удовлетворить потребности этого самого конкретного лица.

— Чтобы система государственного управления была функциональна, она должна иметь возможность существовать десятилетиями и быть способной продолжать работать в случае выбытия и приема отдельных лиц, иначе зачем еще она нужна? Даже в монархиях, которые считаются более старыми формами правления, базово предусмотрен механизм престолонаследия, распределен порядок передачи власти (поскольку очевидно, что никто из нас не бессмертен).

В Беларуси находящиеся у власти люди 26 лет имели возможность принимать любые законы для улучшения условий своей работы, и вот результат: белорусская система сама расписалась в неспособности выполнить одну из своих базовых функций — замену одной из составляющих, — говорит Кирилюк.

Представляется, это еще один показатель того, что действующая система власти нуждается в глубоких реформах, целью которых должно стать исключение подобных ситуаций — когда смена президента невозможна без смены Конституции или нарушения ее.

Очевидно, что эти реформы могут начаться только после транзита власти, но само издание такого декрета говорит о том, что его авторы считают перспективу такого транзита вполне реалистичной в близкой перспективе и начинают уже готовить для нее нормативную базу, пусть даже таким странным образом.

— Вспомним, с чего начинались разговоры после выборов 2020 года о транзите власти. Лукашенко утверждал, что передача власти абсолютно исключена и возможна «только через мой труп». За 8 месяцев деятельности протестной части достигли того, что такая перспектива уже не представляется ему такой уж нереальной. Видимо, специальные службы ему дают аналитические записки о реальной степени доверия и симпатии к нему. Считаю, что это достижение той протестной части белорусов, которая не сдается и продолжает бороться, — говорит Михаил Кирилюк.

Реакция: «А других вариантов перехода власти Лукашенко не рассматривает?»