Роза Турарбекова: Почему «казахстанский сценарий» не для Лукашенко

В Казахстане состоялись внеочередные выборы президента. Победу одержал Касым-Жомарт Токаев с «лукашенковскими» 81,31 % голосов избирателей (явка при этом составила немногим менее 70%). На втором месте — кандидат «против всех»: 5,8%. Но больше никто из пяти соперников не набрал 4% голосов, и некоторые аналитики говорят, что Токаев «победил пустоту».

О том, как изменится — и изменится ли — режим Токаева после этих выборов, чем казахстанская ситуация схожа с белорусской и в чем различия, Филин поговорил с политологом, экс-преподавателем ФМО БГУ Розой Турарбековой.

— Независимые наблюдатели говорят о фиксации десятков нарушений, представители ОБСЕ сообщили о «политической среде, лишенной конкуренции», и с этими выводами согласились ЕС и США, порекомендовав усилить процесс реформ.

Но, тем не менее, о непризнании результатов выборов никто не говорит, и уже на субботу назначена инаугурация. Значит ли это, что казахстанскому режиму по авторитарности далеко до белорусского, или просто первый действует тоньше?

— И то, и другое — все вместе. Начнем с того, что Казахстан — неевропейская страна, соответственно, требования и критерии к проведению выборов присутствуют, но они не настолько жесткие. Об этом, безусловно, нигде не упоминается, но такое отношение присутствует как бы по умолчанию.

И второй момент — уровень несвободы в Казахстане значительно ниже, чем в Беларуси, где настоящая тирания. Здесь можно приводить множество примеров: и работа фондов, и присутствие отчасти пропорциональной системы в парламенте, частный сектор, рыночный характер экономики, отсутствие скандалов, связанных с высылкой дипломатов…

Беларусь же по сравнению с Казахстаном всегда была политически активна: каждые президентские выборы, за исключением 2015 года, отличались тем, что люди выходили на площадь, и скаждым разом их становилось все больше. Этой истории в Казахстане просто нет.

Это не значит, что там нет недовольных — они есть, и люди выходили на улицы прежде, но таких массовых выступлений, строго «заточенных» именно на выборы, не было. Были выступления другого характера, связанные с особенностями казахстанского общества. И несмотря на прочие оговорки, все президентские выборы в Казахстане, так или иначе, признавались.

К тому же, подчеркивает эксперт, Казахстан — чрезвычайно «вкусный», удобный партнер для США и ряда крупных игроков. Нефтяная отрасль страны привлекательна для многих транснациональных корпораций: Chevron, Total, BritishGas и другие американские, европейские, азиатские компании имеют доступ к казахстанским природным ресурсам — и являются прекрасным лобби нынешнего режима.

Никаких «большевистских» преследований и угроз национализации — напротив, говорят про открытый рынок, иностранные инвестиции текут, и больших претензий со стороны международного сообщества к Казахстану нет.

— Путин поздравил Касым-Жомарта Токаева с переизбранием после лидера Китая, и телеграммой, а вот Лукашенко и Зеленский — позвонили, пообщались лично. Имеет ли это значение?

— На самом деле, нет. Все, что я могу сказать — молодец Си Цзиньпин, что первым успел, и это важно для Казахстана.

И Зеленский молодец. В Украине есть разные оценки в отношении деятельности Токаева, но в целом — по крайней мере, не соагрессор.

— На днях в эфире российского ТВ пропагандисты заявили, что Казахстан «следующая проблема после Украины», но МИД страны отреагировал сдержанно-негативно, мол, позиция «говорящих голов» не отражает официальную позицию РФ.

А на саммите ОДКБ Токаев вновь подчеркнул, что стратегический курс на «всестороннее укрепление дружбы» с партнерами по региону остается неизменным. Это означает, что изменений во внешней политике (например, «дрейфа» в сторону Китая) ожидать не стоит, и она останется столь же осторожной, нейтральной?

—Скорее, да. Для Токаева — он ведь дипломат с большим опытом, — для его воззрений нехарактерны эмоциональные перепады. Он последовательно гнет ту линию, которую выбрал, как патриот своей страны и настоящий дипломат, поэтому не думаю, чтобы были какие-то шарахания — это не в его стиле.

В общем и целом он умеренный консерватор, и будет придерживаться той линии, которую в свое время выработал еще Назарбаев. Хоть сегодня того принято критиковать, но в этом смысле наследие Назарбаева, прошедшего партийную школу и сумевшего перенести аппаратные «игры» на выстраивание политики Казахстана на междунарожной арене, достаточно хорошее .

Вести умеренную линию, при этом не злить русских и не вступать противоречия с Китаем — это для Казахстана, находящегося между двумя гигантами, жизненная необходимость. Токаев в этом смысле еще более изощрен, и успешность многовекторной политики страны во многом является именно его заслугой.

— А что внутри страны? Некоторые казахстанские политологи говорят, что если обещанные Токаевым реформы так и не начнутся, есть большой риск повторения январских протестов. На ваш взгляд, так ли это, или Токаеву уже удалось сформировать  вокруг себя элиту, укрепить власть?

— Элиты недостаточно для того, чтобы избежать протестов. Общество, на самом деле, находится в сложном положении, очень много недовольных.

После января 2022 года достигнут, на мой взгляд, очень хрупкий баланс, но принципиальные вопросы, которые были поставлены ребром во время протестов, так и не решены. Они носят очень глубокий, системный характер, и если их не решат — то да, возможно повторение протестов.

Кстати, я говорила с некоторыми представителями дипкорпуса Казахстана на эту тему, и говорила, что протестов не избежать — это нереально, потому что их провоцирует сама система власти, сложившаяся в стране. Были очень явные признаки того, что это произойдет.

Западный Казахстан всегда выступал «застрельщиком» протестов, а covid-19 добавил социального напряжения в обществе, и в этот период существующие коррупционные схемы были выявлены и показали себя с самой ужасной, черной стороны, и все это было абсолютно прозрачно — и не могло пройти бесследно.

Я разделяю мнение тех экспертов, кто говорит о необходимости реформ. Это касается и судебной системы, и системы перераспределения национальных богатств, обладания национальными активами, которыми владела семья Назарбаева — они должны быть возвращены назад, народу.

Должно выделяться как можно больше средств на здравоохранение и образование, но не только выделяться — самое главное, прозрачное и правильное управление. Проблема ведь не в том, что денег нет: они есть, Казахстан богатая страна — а в том, как они распределялись.

— Некоторое время назад Лукашенко, вероятно, ориентировался на «казахстанский сценарий» транзита власти, но после «зигзага неудачи» Назарбаева, которому не удалось уйти, оставшись у власти, ситуация наверняка поменялась. Сейчас может ли он позаимствовать что-то из образа действий уже Токаева?

— Не думаю. На мой взгляд, Лукашенко вообще никогда не имел в виду «казахстанский вариант». Он играл в это, рассказывал всем об этом — во-первых, таким образом проверяя людей вокруг на лояльность. Потом, конечно, возникла история с протестом и насилием: «хотите, как в Казахстане?» — можно подумать, в Беларуси было меньше насилия, хотя, конечно, не было двухсот погибших…

Но дело даже не в этом, а в самой мысли — поделиться властью. Лукашенко она чужда.

К тому же сейчас, отмечает эксперт, у белорусского правителя свои хлопоты: что делать с ВНС, куда девать этот «чемодан без ручки» из прошлой эпохи; да и окружение Лукашенко, видимо, рассчитывает на какое-то перераспределение власти и новые должности.

— С учетом растущей токсичности белорусского режима, Казахстан останется стратегическим партнером для Беларуси, или будет постепенно отдаляться?

— Партнером будет, поскольку это партнерство давнее, выгодное и имеет системный характер, оно выстроено на разных уровнях, от промышленной кооперации до образовательных проектов, белорусские специалисты в IT-сфере были очень привлекательны для Казахстана.

Также он нуждается в инженерно-технических кадрах, подготовке специалистов на уровне ПТУ, чтобы решить свою национальную задачу индустриализации, поскольку все еще остается страной с сырьевой экономикой.

Однако структура экспорта и импорта, думаю, будет меняться, потому что Казахстан сейчас привлекателен для всех, а не только для Беларуси. Выдержит ли Беларусь конкуренцию со всеми — далеко не уверена.

Пока товарооборот, кстати говоря, растет. Но компенсировать закрывшиеся для Беларуси европейские рынки, или тот же украинский, за счет Казахстана не вполне получится.

Думаю, есть определенный потолок, выше которого прыгнуть не удастся. А рассматривать его как транзитный рынок, через который можно выйти на Китай — тоже довольно странные мечты, потому что на китайском рынке, помимо самих китайцев, кого только нет, и уровень конкуренции еще выше.