Рижский «распил». Как Пилсудский и Ленин поделили Беларусь и Украину

«Долой позорный рижский раздел!» Плакат, выпущенный после Рижского мира активистами белорусского национального движения

30 миллионов рублей золотом, 300 паровозов, 435 пассажирских и более 8 тысяч товарных вагонов. Эти средства и имущество обязалось, помимо прочего, передать Польше большевистское правительство России по условиям подписанного ровно сто лет назад, 18 марта 1921 года, в Риге мирного договора.

Рижский мир завершил советско-польскую войну и определил границы на востоке Европы – так, что новые кровавые конфликты оказались практически неизбежными.

Советского Союза еще не было (он будет создан в конце 1922 года), но большевистская Россия в ходе Гражданской войны распространила свое влияние и фактическую власть на соседние республики.

Поэтому с советской стороны Рижский мир формально подписали представители РСФСР и Украинской ССР, действуя также «по поручению» правительства Белорусской ССР. Польша обязалась официально признать эти советские республики.

В целом у поляков было больше оснований для удовлетворенности условиями мира: после того, как в конце лета 1920 года им удалось остановить и разгромить Красную армию под Варшавой, отбросив ее на восток, правительство Юзефа Пилсудского, носившего тогда титул «начальника Польского государства», могло говорить о победе в войне с большевиками.

Однако и в Варшаве, и в Москве понимали, что компромисс неизбежен – и при этом он создает не меньше проблем, чем решает.

Основные положения Рижского мира

*Граница между Польшей и советскими республиками была установлена так, что разделила на две части земли нынешних Украины и Беларуси. Польша тем самым стала государством с очень значительными национальными меньшинствами.

*Обе стороны обязались предоставить меньшинствам (украинскому, белорусскому и русскому в Польше и польскому в советских республиках) права и возможности для свободного культурного и языкового развития, отправления религиозных обрядов и т.д.

Это условие на практике не соблюдалось: Польша вела жесткую ассимиляционную политику по отношению к меньшинствам, в СССР же поляки вскоре начали считаться «пятой колонной».

*Польша освобождалась от ответственности за долги и прочие обязательства бывшей Российской империи, в состав которой большая часть ее территории входила в 1795–1917 годах.

*Советская сторона обязалась вернуть Польше культурные и исторические ценности, вывезенные с ее территории в имперский период. Это обещание было выполнено лишь отчасти.

*Стороны обязались не вести друг против друга враждебной деятельности. Это условие тоже осталось в основном на бумаге. Весь межвоенный период отношения между Польшей и ее восточным соседом были крайне напряженными. СССР поддерживал коммунистическое подполье в Западной Украине и Западной Беларуси, Польша продвигала проект «прометеизма», сотрудничая с антибольшевистскими эмигрантами.

Для украинского и белорусского национального движения Рижский мир оказался катастрофой. Он официально закрепил провал попыток создания самостоятельных национальных государств в Украине и Беларуси в годы Гражданской войны.

Жители Западной Беларуси и Западной Украины оказались в 1920–30-е годы объектами преследований на национальной почве со стороны польских властей, а их соплеменники на востоке – жертвами социальных экспериментов большевиков.

Всё это имело свои последствия в годы Второй мировой войны – достаточно вспомнить о Волынской резне или неоднозначном наследии польских «прóклятых солдат», совершавших преступления против украинского и белорусского населения.

Эхо тех событий слышно и сегодня: недавний дипломатический конфликт между Польшей и Беларусью был вызван проведенной в Бресте 28 февраля представителями польского меньшинства неофициальной памятной церемонией в честь «проклятых солдат».

Польская копия текста Рижского мирного договора

О Рижском мире и его последствиях Радио Свобода беседует с польским историком Лукашем Каминьским, бывшим директором Института национальной памяти Польши, и белорусским историком Александром Пашкевичем, автором ряда исследований о жизни Западной Беларуси в межвоенные годы.

– Рижский мир выглядит как вынужденный компромисс Польши и большевистской России, поскольку обе страны были измотаны войной. Означает ли это, что и Варшава, и Москва считали этот мир лишь перемирием – и были уверены, что рано или поздно дело дойдет до нового столкновения между ними?

Александр Пашкевич: Да, это так. И большевики, и поляки не считали заключённый мир «вечным» и, конечно, готовились к новой войне. Но было и отличие. Большевики, временно отступив, не снимали с повестки дня мировую революцию, или во всяком случае возвращение территорий, утраченных Россией после Первой мировой войны. Поэтому новая война, к которой готовились они, должна была быть наступательной, направленной на завладение новыми/старыми территориями.

Польша же была результатами Рижского мира в целом удовлетворена, к новым территориальным приобретениям на востоке не стремилась. Следовательно, она готовилась только защищать добытое.

Лукаш Каминьский: На последнем этапе переговоров обе стороны стремились к быстрому достижению договоренности. Польша хотела стабилизировать свою восточную границу еще до того, как пройдет намеченный плебисцит в Верхней Силезии – регионе, который оспаривали Польша и Германия. Советы же стремились сосредоточиться на окончании Гражданской войны в самой России.

В Польше Рижский мир критиковали – в частности, из-за отказа от советского предложения уступить польской стороне Минск, а также из-за того, что в Подолье на советской стороне осталось значительное польское этническое меньшинство.

Но критика быстро утихла: большая часть населения с облегчением встретила мир и стабилизацию границы. С польской стороны вопрос о пересмотре новой границы не поднимался. Ирредентистские тенденции на советской стороне Польша поддерживала очень ограниченно.

Для Советов дела обстояли иначе. Формально границу они тоже не оспаривали, но на самом деле в восточную часть Польши засылались диверсионные группы, распространялась антипольская пропаганда.

От польской компартии были намеренно отделены коммунистические партии Западной Украины и Западной Беларуси, а сами польские коммунисты открыто говорили о пересмотре границы – это была одна из причин, по которой они играли маргинальную роль в польской политике.

Как бы то ни было, обе стороны смотрели друг на друга с подозрением, несмотря на подписание в 1932 году советско-польского договора о ненападении.

У Сталина даже можно говорить о своего рода одержимости Польшей и ее происками. Трагическим результатом этого стала «польская операция» НКВД 1937-38 годов, в ходе которой погибли более 100 тысяч человек.

Федерация, которой не было

– Юзеф Пилсудский был известен своими планами создания новой Польши как союза народов. Однако в действительности национальная политика Второй Речи Посполитой оказалась жесткой по отношению к национальным меньшинствам, в том числе украинцам и белорусам. Чем это объяснить?

Л.К.: Планы Пилсудского были нереалистичными еще до заключения Рижского мира из-за недостатка интереса со стороны потенциальных партнеров по федерации – литовцев и украинцев.

К тому же в самой Польше влиятельная политическая сила – национал-демократы настаивала на ином, сугубо польском характере государства. Рижский мир означал окончательное крушение планов создания независимой Украины, союзной Польше, как это предусматривало соглашение Пилсудского и Петлюры в апреле 1920 года.

Лидер Украинской народной республики Симон Петлюра (в окне вагона слева) и «начальник Польского государства» Юзеф Пилсудский (справа) в период их недолгого союзничества. Винница, апрель 1920 года

Политика польских властей в отношении национальных меньшинств, которые составляли около трети населения, оказалась неудачной по разным причинам. После переворота 1926 года, когда Пилсудский вернулся к власти, делались попытки договориться с умеренной частью украинского и других национальных движений. К середине 30-х всё это сошло на нет. Польское правительство совершило ряд ошибок – таких, как организация военных поселений в восточных воеводствах. С другой стороны, там продолжались коммунистические диверсии, а радикальные украинские националисты отвергали возможность какого-либо соглашения с поляками.

А.П.: Пилсудский действительно хотел создать федеративное государство, в которое, кроме поляков, должны были войти литовцы, белорусы и украинцы. Но это не значит, что в планируемой федерации её национальные субъекты имели бы приблизительно те границы, в которых существуют современные Беларусь, Литва и Украина.

На самом деле те территории, на которых проживало много этнических поляков или в крайнем случае католиков, склонных считать себя поляками из-за вероисповедания, воспринимаемого как «польское», должны были войти в Польшу непосредственно. Вспомним хотя бы Варшавский договор между Пилсудским и Петлюрой – последний в обмен на польскую военную поддержку отказывался от претензий на Восточную Галицию, Холмщину и значительную часть Волыни, которые должны были стать частью Польши.

То же самое и в Беларуси – западная часть должна была войти в Польшу непосредственно, а Беларусь как часть федерации – это Минская область и то, что дальше на восток…

Поэтому после определения в Риге восточной границы Польши федеративная концепция была сама собой снята с повестки дня. Вступать в федерацию оказалось не с кем. А раз так, то все польские правительства были в национальной политике озабочены прежде всего тем, чтобы территории на востоке «переварить» и сделать если не полностью, то преимущественно польскими.

Тем более что в принципе резонно считалось, что при сохранении преимущественно белорусского или украинского этнического характера этих земель они всегда будут смотреть на восток, и большевики смогут этим пользоваться для подрывной работы.

Методы полонизации были такие, которые обычно применяются в подобных случаях – подавление национальных движений, репрессии против даже сугубо культурно-просветительской активности, сведение на нет возможности получения образования на национальных языках, исключительно польский язык в официальном делопроизводстве, попытки военной колонизации территорий.

Были, впрочем, и «пряники». Во всяком случае, относительно белорусов с преимущественно слабым национальным сознанием в правительственных кругах было распространено убеждение, что если Польша примет меры, направленные на улучшение благосостояния местного населения, то люди это оценят и сами охотно будут ассимилироваться.

Поэтому проводились определенные аграрные реформы, и в какой-то степени они действительно действовали.

Под поляками и под Советами

– Насколько успешной была в межвоенные годы советская пропаганда в Западной Украине и Западной Беларуси, и как с ней боролись польские власти? Было ли у национальных меньшинств, живших во Второй Речи Посполитой, идеализированное представление о жизни в СССР? Знали ли они о коллективизации и сталинских репрессиях?

А.П.: Пропаганда была достаточно успешной. Польскую власть большинство населения не любило, хотя бы потому, что местные чиновники и полиция, часто выходцы из других регионов Польши, вели себя здесь зачастую как оккупационная администрация. Недовольное население искало альтернативу и находило её на востоке, тем более что там жили такие же белорусы и украинцы. У многих на востоке остались родственники, с которыми в 1920-х были достаточно регулярные контакты через переписку.

Из тех писем люди знали и о коренизации, и о возможности социального продвижения в СССР, и о разделе помещичьих земель. Присылались оттуда и деньги. Потом, конечно, всё это прекратилось, но идеализированное представление осталось.

Польской прессе и пропагандистам, которые говорили о коллективизации и репрессиях в СССР, особо не верили – мол, это панские выдумки.

В то же время пропаганда местных коммунистов и комсомольцев, рассказы про «советский рай» находили благодарную почву. Не у всех, конечно, но многие, особенно молодые люди, решались на то, чтобы уйти в «рай» насовсем, и после перехода границы попадали в руки НКВД.

Л.К.: Польша активно боролась с враждебными действиями с советской стороны. Поначалу принимались меры в основном военно-полицейского характера, борьба с диверсионными группами, засылавшимися с советской стороны. В 1924 году был создан специальный Корпус охраны границы.

Кроме репрессий против коммунистических активистов, были и позитивные меры – инвестиции в развитие восточных регионов. Но для того чтобы они имели реальный эффект, этих шагов было явно недостаточно.

Красноармейцы в польском плену, 1920 год

– Где после Рижского мира жилось лучше с экономической точки зрения: «под поляками» или «под Советами»? А с культурной – если учесть полонизацию, с одной стороны, и советскую «коренизацию», с другой?

А.П.: Трудно однозначно ответить, поскольку СССР 1920-х годов и он же 1930-х – фактически разные государства. Да и Польша, по существу, тоже. Если говорить о Беларуси, то в 1920-е годы крестьянину в БССР было жить, наверное, лучше, поскольку землю у помещиков конфисковали, раздали крестьянам, а колхозов пока массово и принудительно не вводили.

И вообще был нэп с лозунгом «Обогащайтесь!», предприимчивые и работящие люди многое могли себе позволить. В Польше же крестьяне страдали от малоземелья, к тому же большая часть Западной Беларуси очень пострадала от беженства времен Первой мировой войны.

Большинство населения, особенно православного, несколько лет провело в глубине России, возвращалось фактически на пепелища, хозяйства приходилось поднимать с нуля.

А вот в 30-е сравнение уже явно в пользу Западной Беларуси. В СССР началась массовая принудительная коллективизация с раскулачиванием, затем жизнь в нищих колхозах на правах фактически новых крепостных.

В Польше же послевоенную разруху в целом преодолели, аграрные реформы, запущенные правительством, определенный эффект давали. Богатства особого у большинства не было, но и таких ужасов, как в Советском Союзе – тоже.

Ну и в городах тоже, конечно, уровень жизни в Польше был повыше. То, что советские солдаты после прихода сюда в 1939 году были шокированы «богатством» этих территорий, – не миф. Хотя богатство это было весьма относительное, только в сравнении с нищим СССР.

Что касается культуры, то, естественно, в 1920-е годы БССР с ее белорусизацией была для западных белорусов предметом зависти. Открылся университет, сотни белорусских школ, национальные театры, Институт белорусской культуры – прообраз Академии наук.

Белорусский язык достаточно широко применялся в деятельности государственных учреждений, в СМИ, можно было помечтать и о полной белорусизации в обозримом будущем. А в Западной Беларуси польские власти в это же время массово закрывают белорусские школы, увольняют с работы и иным образом дискриминируют национальную интеллигенцию, вся национальная деятельность в значительной степени проводится на энтузиазме.

Но опять же, приходят 1930-е, начинается разгром «национал-демократизма» в СССР, катится каток репрессий. И очень многие из национальных деятелей попадают под этот каток.

В Польше в это время тоже усиливается репрессивная политика по отношению к движениям национальных меньшинств: большинство организаций и газет закрыты, те, что остаются, едва сводят концы с концами, многие деятели прошли через тюрьмы и концлагерь в Берёзе-Картузской. Но до массового физического уничтожения дело здесь никогда не доходило.

В кругу врагов

– После Рижского мира Польша попыталась создать нечто вроде коалиции с соседями – странами Балтии, Финляндией, Румынией, поддерживала традиционно хорошие отношения с Венгрией. Такой союз виделся Варшаве как защита от возможной советской агрессии. Почему эти планы не увенчались успехом, и в 1939 году Польша осталась в одиночестве перед своими врагами – нацистской Германией и СССР?

Л.К.: Польша пыталась создать стабильную систему альянсов в течение многих лет – против не только СССР, но и Германии. Но с ближайшими соседями – Литвой и Чехословакией – отношения были стабильно плохими из-за территориальных споров.

Польская дипломатия была не в состоянии примирить Венгрию и Румынию, хотя отношения с обеими этими странами у Польши были хорошими. Кроме того, Франция, обладавшая куда более сильной позицией, чем Польша, вела в этом регионе свою политику, опираясь на «Малую Антанту».

Варшаве приходилось учитывать позицию Парижа. Кроме того, только у Польши противники были с обеих сторон – и Германия, и СССР. Другие страны региона обычно считали угрозой только какую-то одну из этих держав, видя в другой даже потенциального союзника.

«Цветет советский Белосток». Статья в белорусской советской газете (осень 1939 года) после присоединения Белостокской области к Белорусской ССР. После Второй мировой войны эта область – одна из очень немногих территорий, отошедших к СССР в 1939 году, – была возвращена Польше

– Польша заключила договоры о ненападении с обеими диктатурами: советской в 1932 году и нацистской в 1934-м. Какой из этих пактов в Варшаве считали более надежным? Понимали ли Пилсудский и его преемники, что их стране грозит война на два фронта, которую поляки не в состоянии выиграть?

Л.К.: До пакта Молотова – Риббентропа возможность советско-германского альянса казалась нереальной не только польским политикам. Хотя обе тоталитарные державы стремились к разрушению Версальской системы, их идеологическая вражда представлялась непреодолимой.

Что до договоров с Германией и СССР, то большой веры в их прочность у польских политиков не было. Они рассчитывали с помощью этих соглашений лишь выиграть какое-то время. В основе польской внешней политики в 1930-е годы лежало нежелание заключать союз с одним из двух самых опасных соседей против другого.

Поэтому Варшава скептически отнеслась как к предложениям Гитлера о союзе в обмен на территориальные уступки, так и к французским усилиям добиться многостороннего соглашения с участием Советского Союза.

СССР многие годы рассматривался в Польше как главная угроза – отчасти из-за военных ограничений, возложенных на Германию Версальским миром. После прихода Гитлера к власти считалось, что он потратит не один год на решение внутренних проблем, а его первоначальные заявления о стремлении улучшить отношения с Польшей вызывали некоторое доверие.

Поэтому договор о ненападении с Германией, заключенный в 1934 году, в Польше был воспринят как серьезный успех.

– Крушение польской власти в результате советского вторжения в сентябре 1939 года – как воспринималось белорусским населением: с воодушевлением, с тревогой, равнодушно?

А.П.: Трудно сказать однозначно. Конечно, в большинстве своём не равнодушно – всё-таки слишком многое менялось, чтобы просто не реагировать. А так было по-разному – и воодушевление, была и тревога, и просто страх – в зависимости от личной информированности, имущественного состояния, социального статуса.

– Как можно оценить прозвучавшие планы нынешних властей и их сторонников сделать 17 сентября – дату вторжения Красной армии в восточные районы тогдашней Польши – государственным праздником как годовщину объединения Беларуси?

А.П.: Лично я категорически против. Конечно, это дата памятная и даже символическая. Вполне допускаю, что другого исторического шанса аннулировать результаты Рижского мирного договора и объединить большинство этнических территорий белорусам и украинцам больше не предоставилось бы.

Но надо учитывать то, в составе какого государства произошло это объединение. Мы же не создавали в эти дни независимую Беларусь и Украину даже не объединялись в составе относительно «травоядного» Советского Союза, каким он стал во времена Брежнева.

Западная Беларусь и Западная Украина вошли в состав тоталитарной сталинской империи, и это немедленно отразилось на судьбах большинства их жителей. Десятки и сотни тысяч расстрелянных, высланных, отправленных в тюрьмы и лагеря, загнанных в колхозное рабство.

Чтобы это праздновать – надо вообще не иметь ни совести, ни сострадания. А вот историческую оценку этим событиям давать мы должны.

***

В 1939 году нацистская Германия и Советский Союз в результате военной кампании против Польши разделили между собой ее территорию – в соответствии с секретным протоколом к советско-германскому соглашению. Восточные районы Польши (в ее «рижских» границах) были присоединены к Украинской и Белорусской ССР.

После Второй мировой войны граница Польши и СССР была проведена в основном по так называемой линии Керзона – с некоторыми коррективами. В настоящее время это граница Польши с независимыми Украиной и Беларусью.