Разговор редактора с мытарем

Иногда мне кажется, что совершенно правильно многих надоедливых личностей отправляют в Бобруйск. Нет, зоопарк в нашей стране везде. Но в Бобруйске он какой-то особенно «зоопаристый».

Действие происходит за четыре месяца до президентских выборов. По всей стране идёт плановая лакировка действительности.

Звонок из налоговой.

— Анатолий Казимирович, будьте добры, подойдите в налоговую. Есть разговор.

Был добр, подошёл.

«Участковый инспектор» сразу повела в кабинет первого заместителя начальника. Кабинет — так себе, вполне в советском духе: стол буквой «Т», стулья, шкафчики… Хозяйка кабинета когда-то работала главным экономистом на одном из крупных бобруйских предприятий. Для её имиджа, чести и совести, по-видимому, было бы лучше, если бы она там оставалась и по сию пору. Но — нет, нынче — первый «зам.насяльника».

— Анатолий Казимирович, у вас такое известное издание, вы должны увеличить зарплату своим работникам.

— Почему вы так решили?

— Так нужно.

— Кому?

— Нам. Ну, и вам.

— Документ на этот счёт мне дадите? На фирменном бланке — ну там, ссылаясь на закон такой то, доводим до вашего сведения…

— Документа не будет.

— Почему тогда я должен, позвольте полюбопытствовать, выполнять вашу просьбу?

— Есть решение.

— Чьё?

— Горисполкома.

— Ну, тогда предоставьте мне это решение, на фирменном бланке… Мы, горисполком такой то, доводим до вашего сведения…

— Анатолий Казимирович, мы вас информируем, что к тем, кто не выполнит это решение горисполкома, будут применены санкции.

— Что вы имеете ввиду?

— Мы передадим данные в госконтроль… (госконтроль — это такой белорусский «бабай» для непослушных, — прим. авт.).

Первый зам. «насяльника» смотрит на меня с надеждой, в её глазах также видна мечта о первом месте в республиканском конкурсе среди налоговых (пока только — третье) и нежелание понимать, что, в общем то, разговаривает она не с «ларёчником», не с «вшивой блохой», а редактором независимой газеты, с четвёртой, так сказать, властью… Ей всё равно.

Мне, в общем то, уже тоже «фиолетово», — кто со мной разговаривает и зачем: газета наша не выходит, а их «бабаев» я перестал бояться ещё в детском саду, в период «развитого брежневизма». Поэтому нашу газету и «дожали» экономически, чтобы другие хотя бы боялись. Жалкие они, какие то, эти разнокалиберные диктаторы, скудоумные…

В общем, расстаёмся мы, не совсем поняв друг друга. Точнее, совсем не поняв.

Похоже, в этой жизни мы никогда и не поймём друг друга: ей — продолжать укрепление финансовых основ режима, мне — отстаивать своё право на свободу слова в несвободной стране, право на профессию журналиста вообще…

Се ля ви.