Пьяные выходки командарма, чьим именем названы улицы

Этот альянс называли браком «распутной бабы и разбойника с большой дороги».

Павел Дыбенко, матрос Балтийского флота с тремя классами образования, еще до поворотных событий в российской истории зарекомендовал себя как пьяница и дебошир, регулярно попадая в корабельный карцер. Выдающаяся физическая сила, драчливость, необузданный нрав – в нем присутствовали все признаки выходца из народа.

Связавшись с профессиональными революционерами из РСДРП (б), с началом Первой мировой войны он вступил в большевистское подполье и всячески пытался подговорить команду судна к бунту. За антивоенную агитацию проблемного матроса списали на берег. Однако, попав в пехоту, Дыбенко категорически отказался воевать с немцами.

Дыбенко мог всю жизнь промотаться между портовой пивнушкой и гауптвахтой, если бы не 1917 год.

Революции были нужны такие люди – лихие, бесшабашные и совершенно не ориентирующиеся в политической обстановке. Кулаки и смелость балтийского матроса пригодились уже в феврале. В июле Дыбенко руководил отрядом в неудачном восстании большевиков в Петрограде, а в октябре, можно сказать, вытянул свой счастливый билет. Советское правительство тогда не слишком доверяло командирам из числа бывших офицеров. Дыбенко — совсем другое дело: свой до мозга костей, пролетарская косточка.

Именно Дыбенко арестовал генерала Петра Краснова, пытавшегося подавить Октябрьскую революцию силами 700 казаков, и отпустил его под честное слово не воевать против советской власти. В ходе переговоров с известным полководцем и писателем Дыбенко чувствовал себя хозяином положения и даже в шутку предложил обменять Александра Керенского, который после бегства из Петрограда пытался спрятаться у красновцев, на Владимира Ленина.

После захвата власти в Петрограде большевиками сложилась нелепая, поистине сюрреалистическая ситуация: командование русской армией и флотом по распоряжению Совнаркома приняли прапорщик Николай Крыленко и матрос Дыбенко.

Новые назначения шокировали Россию и изрядно веселили немцев: если раньше во главе русских войск им противостоял великий князь, которому помогали лучшие генералы и адмиралы с опытом нескольких войн, то теперь противником руководили некие лица, даже не имеющие офицерских званий. Известны случаи, когда русские военачальники сводили счеты с жизнью, не в силах вытерпеть такой позор.

16 марта 1918 года на IV Съезде Советов Дыбенко обвинили в «пьянстве, приведшем к трагическим последствиям», а именно к «беспричинной» сдаче Нарвы «наступающим германским войскам». Стычка с противником действительно обернулась великим позором.

Прибывшим с инспекцией к большевистским начальникам Дыбенко самодовольно бросил, что «братишки сами разберутся с немчурой». Когда же матросы увидели каски солдат рейхсхеера, то в панике бросились врассыпную.

Крыленко, только-только назначенный в коллегию наркомата юстиции, предлагал немедленно расстрелять провинившегося. Однако дело окончилось всего лишь отставкой. Дыбенко «отмазала» Александра Коллонтай, нарком государственного призрения и, соответственно, первая в истории женщина-министр. Ее влияние в партии было весьма велико. К ней прислушивались, ее уважали.

Чудесным образом спастись от расстрела Дыбенко помогла прозорливость. Он не ошибся с выбором спутницы, хотя разница в возрасте между ними составляла 17 лет. В момент начала отношений ей было 45, ему – 28.

Над их альянсом смеялись многие, называя его браком «распутной бабы и разбойника с большой дороги».

Чем-то понравились друг другу потомственная дворянка из обеспеченной семьи со знанием около десятка иностранных языков и полуграмотный крестьянский сын, «матросня». Позднее об их сексуальных похождениях и обоюдных изменах не слышал разве что глухой. Поговаривали, даже Ленин шутил: мол, расстрел стал бы для Дыбенко и Коллонтай менее суровым наказанием, чем принуждение к пятилетней супружеской верности.

Свою «победу» в суде матрос отметил грандиозной пьянкой. Счастливо убежав от казни, Дыбенко вновь оказался востребован партией большевиков. На территории бывшей Российской империи разгоралась Гражданская война.

На службе у Совнаркома хватало грамотных военных специалистов: взять хотя бы офицера-отличника Михаила Тухачевского, благодаря полководческому таланту и знаниям быстро выбившегося в большие начальники. Однако красным требовались и те, кто, хоть и не был обучен искусству войны, зато не побрезгует «переступить черту» в нужный момент. Такие, кто смеяться хотел над понятиями чести и достоинства.

По удивительному совпадению Дыбенко довелось стать активным участников наиболее знаковых событий того полыхающего периода российской истории. В компании таких же матросов он разгонял Учредительное собрание, депутатом которого сам и являлся, а после перевода на Украину стремительно вырос из командира полка до комдива в Украинской советской армии – аналогичную должность занимал в этом формировании другой неудачник Первой мировой, военный фельдшер Николай Щорс.

Дыбенко громил генерала Антона Деникина на Северном Кавказе и затем бился с его преемником генералом Петром Врангелем на подступах к Крыму, в Северной Таврии.

Покончив с белыми, Дыбенко был делегирован под начало Тухачевского для подавления восстания матросов в Кронштадте. Своих товарищей по Балтфлоту краском буквально утопил в крови – и даже бровью не повел. Не желавших наступать на «братишек» красноармейцев Дыбенко лично расстреливал из пулемета: трудился в заградотряде, когда это еще не было мейнстримом. Как он уцелел в этой мясорубке, перемоловшей миллионы людей, — ничем иным кроме дикого везения подобное не объяснить.

Примерно в то время в обиход вошел термин «дыбенковщина» — смесь тирании, анархии и бандитизма. В общем, полнейший беспредел.

Он не чурался самых бесчеловечных методов, что с успехом продемонстрировал во время подавления восстания на Тамбовщине, где травил крестьян газами, сжигал живьем в избах, расстреливал и рубил. То есть, выполнял те функции, от которых могли уклониться «нормальные» военные. Начальство ценило «особые» качества своего ставленника и щедро одаривало его наградами. За Кронштадт, Севастополь и Царицын мучитель получил по ордену Красного Знамени.

В 1922 году Дыбенко командовал стрелковым корпусом в Одессе. Присмотрев в городе великолепный особняк, вышвырнул на улицу хозяев, обставил свежеконфискованной антикварной мебелью и принимал там гостей. Подвалы винного завода, охраняемые специальными порученцами Дыбенко, не уставали выплескивать для него дореволюционные запасы коллекционных вин. В отсутствие Коллонтай пьянки с непременным участием особ легкого поведения случались ежедневно и еженощно. Завершались катанием на командирском автомобиле и купанием нагишом при лунном свете.

Дыбенко не пропускал мимо себя ни одной юбки. Его похождения выглядели настолько цинично по отношению к Коллонтай, что та регулярно писала жалобные письма набиравшему вес в партии Иосифу Сталину. А самому неверному супругу перебравшаяся на дипломатическую работу Коллонтай в 1923 году прямо сказала: «Твой организм уже поддался разъедающему яду алкоголя. Стоит тебе выпить пустяк, и ты теряешь умственное равновесие. Ты стал весь желтый. Глаза ненормальные».

«Всю жизнь я утверждала свободную любовь, свободную от условностей, от ревности, от унижений. И вот пришло время, когда меня охватывает со всех сторон то же самое чувство. Ведь против этого я всегда восставала. А сейчас сама не способна, не в состоянии справиться с ним», — отмечала она в своем дневнике.

Естественно, пьяные выходки Дыбенко – человека видного и многим хорошо знакомого – не могли долго утаиваться от общественности. В какой-то момент кутежами заинтересовался Сталин. Чуть позже, пытаясь объясниться с вождем через письмо и вымолить для себя пощаду, командарм отмечал: «Записки служащих гостиницы «Националь» содержат известную долю правды, которая заключается в том, что я иногда, когда приходили знакомые ко мне в гостиницу, позволял вместе с ними выпить. Но никаких пьянок не было».

Однако оправдываться было поздно: Сталин и так уже предоставил Дыбенко слишком много возможностей исправиться. Вождь уничтожил своего командарма 2-го ранга отнюдь не сразу. После снятия с поста командующего Ленинградским военным округом 10 сентября 1937 года – неслыханная должность для полуграмотного матроса! – Дыбенко восстановили на службе, но повторно уволили из РККА четыре месяца спустя.

В постановлении ЦК ВКП (б) от 25 января 1938 года, в частности, говорилось: «Дыбенко вместо добросовестного выполнения своих обязанностей по руководству округом систематически пьянствовал, разложился в морально-бытовом отношении».

Впрочем, в качестве «последнего шанса» ему было поручено курировать выполнение плана заготовок древесины в системе ГУЛАГа. Дыбенко вроде бы взялся за новое и совсем непрестижное дело для человека его калибра с рвением и усердием, но вскоре вновь проявились старые пагубные привычки. Наконец, была поставлена точка.

26 февраля его арестовали в Свердловске, без промедления начав раскручивать стандартный маховик репрессий. Быстро выяснилось, что в наркомате лесной промышленности Дыбенко за месяц работы успел отметиться вредительством, состоит в военно-фашистском заговоре и шпионит в пользу США. В этой стране жила его сестра, с которой командарм периодически встречался и, кроме того, общался с американскими военными.

Самое страшное, его обвинили в связях с маршалом Тухачевским, расстрелу которого он ранее поспособствовал лично. Это был неизбежный конец: из такой серьезной ситуации выкрутиться не представлялось реальным.

Дыбенко признал себя виновным во всех предъявленных обвинениях, кроме шпионажа, и писал покаянные письма Сталину. Не помогло. 29 июля 1938 года балтийский матрос, ставший благодаря революции армейским генералом, издал последний вздох на полигоне «Коммунарка» под Москвой.