«Пусть горлопаны в погонах хоть лопнут, трубя о «священном долге». У вас лишь один долг — сохранить своему ребенку жизнь»

Говорят, офицерам когда-то было присуще обостренное чувство чести. Настолько обостренное, что если случалось что-то, навлекающее позор на их воинство, они могли и пулю в лоб себе пустить. Такие времена были.

Трагедия в Печах, где был найден повешенным солдат-срочник, покрыла позором всю белорусскую армию. Но что-то не видно, чтобы кто-то из армейских чинов испытывал угрызения чести. Вместо того чтобы покаяться перед народом, в Минобороны завели предсказуемую шарманку, что в стране де развернута «целенаправленная кампания по дискредитации Вооруженных сил». То, что солдат из петли вытаскивают, вооруженные силы, значит, не дискредитирует, а то, что люди возмущены этим до глубины души, выходит, «дискредитация»? Бронебойная логика.

Бравые замполиты любят расписывать во всех акварелях, как здорово служится в нашей армии, и как там «нет никакой дедовщины». Но гибель Александра Коржича вскрыла настоящий нарыв. Байнет сегодня пестрит рассказами бывших и действующих военнослужащих о беспределе, творящемся в отечественных казармах. Беспределе настолько махровом, что даже у людей бывалых волосы дыбом встают.

Проблема зрела годами. Проблема кипела сама в себе, в собственном гное, но никто не пытался ее диагностировать и лечить. Для солдат-срочников служба превращалась в ад, а горлопаны в погонах все балабонили: «Дедовщины у нас нет». И государство верило им, а не висящим в петле солдатикам. Верило — и ничего не делало.

По иронии судьбы в дни, когда вся страна ужасалась вестям из Печей, семья другого срочника, Артема Бастюка, покончившего с собой весной этого года, получила из Следственного комитета постановление о прекращении расследования по делу, возбужденному в связи с его гибелью, «за отсутствием общественно опасного деяния». Вот так. Нет человека — нет проблемы. (Правда, после разразившегося в СМИ скандала, стало известно, что расследование возобновлено.)

Мать погибшего Саши Коржича места сегодня себе не находит. «Если бы я знала, что такое произойдет, то отправила бы Сашу к деду в Россию или в Германию к знакомым, где его никогда бы не нашли. У нас полдома таких — до 27 лет бегают», — признается она журналистам. В словах матери — горькая правда нашего времени: армия видится людям убийственной прорвой, от которой бегать не стыдно, а не бегать — глупо.

Довели до петли или накинули петлю — в любом случае это произошло там, где никак не должно было произойти. В государственных вооруженных силах. А поскольку государство не спешит изменить ситуацию к лучшему, ограничиваясь латанием прорех, в смерти солдат оно повинно не меньше, чем их непосредственные мучители.

Армия убивает — государство убивает. И никаких перемен на горизонте. Что делать в такой ситуации матерям, чьи дети — потенциальные жертвы этой убийственной прорвы? Приложить все силы, чтоб уберечь своих мальчиков от страшной участи Коржича, Бастюка и других пацанов, вернувшихся домой в гробах.

Вы вверяете этой армии, этому государству самое дорогое, что у вас есть, — своих детей, а вам их возвращают со следами удавок на шее. Пусть горлопаны в погонах хоть лопнут, трубя о «священном долге». У вас лишь один священный долг — сохранить своему ребенку жизнь.

«Не служил — не мужчина» — оставьте эту присказку краснорожим лузерам, дующим бырло в дешевых рюмочных и не способным подтвердить свою «мужественность» ничем, кроме годами жизни, загубленными в казармах. Быть мужественным — не значит зубрить до дури устав и красить траву к приезду генерала. В цивилизованных странах с профессиональной армией большинство мужчин и знать не знают, что такое казарма, но мужчинами от этого быть не перестают.

Да и вообще есть люди, которые просто не созданы для армии. Они рождены поэтами, музыкантами, художниками, учеными, врачами, артистами и на этом поприще принесут отечеству куда больше пользы, чем если отечество будет тупо заставлять их бегать с автоматом и чеканить шаг на плацу. Срочная служба — пережиток эпохи, когда воевали не умением, а числом, закидывая, что называется, противника трупами. Сегодня такая служба, сгибаясь под грузом собственной бессмысленности, закидывает трупами свою же страну.

До тех пор, пока армия не станет местом, где молодые люди действительно учатся защищать родину, а не гадают, как откупиться от садистов, святая задача матерей — спасти детей от такой армии. Законные способы для этого есть.

А государству, если оно не хочет и дальше оставаться соучастником убийств,  нужно крепко задуматься о происходящем. Армия, гнобящая собственных солдат, никогда не будет надежной защитой стране, сколько бы помпезных учений она ни проводила. Мощь армии — не в бравурных маршах и не в грохочущих болванках, а в здоровом духе. Дух армии, чьи бойцы умучивают друг друга до смерти, едва ли можно назвать здоровым.