Филин

Виктория Захарова

Профессор психологии: «Мы находимся в фазе осознания, очищения и отсеивания иллюзий от реальности»

Почему «сам собой» кризис не уляжется.

МВД Беларуси открыло центр психологического обеспечения, где, как сообщило ведомство, будут проводить психокоррекционную, тренинговую и психодиагностическую работу с милиционерами столичного гарнизона. Например, «после напряженной смены» силовики смогут релаксировать, глядя на звездное небо, отдохнуть в массажном кресле или фиброоптическом душе.

Владимир Янчук. Фото citydog.by

Поможет ли силовикам кабинет психологической разгрузки, как трансформируются с течением времени настроения в обществе и откуда взять силы на марафон, Филин поговорил с профессором, доктором психологических наук Владимиром Янчуком.

«Проблемы накопились довольно серьезные»

– Открытие центра психологической разгрузки для минских силовиков выглядит, честно говоря, несколько циничным на фоне дичайшей усталости за эти полтора года белорусских врачей, которые работают на пределе сил и которым, вероятно, такая разгрузка гораздо нужнее. Или все же это значит, что люди, подавляющие протесты, и сами очень сильно подавлены?

– Проблема есть, и довольно серьезная, ведь вырисовалась она даже не сегодня, а еще несколько лет назад. Психологическое перенапряжение характерно не только для ОМОНа и других силовых структур, в свое время я работал с психологами пенитенциарных заведений, где также остро стояла эта проблема.

Люди, работающие в этой сфере, во-первых, профессионально деформируются и эмоционально выгорают, поскольку сталкиваются с определенным контингентом, и это вольно или невольно отражается на их психологическом состоянии. А во-вторых – по крайней мере, я веду речь о норме – подавляющее большинство сотрудников силовых структур, используя насилие, испытывают очень серьезное внутренне напряжение. Оно также требует выхода.

И, как это ни парадоксально, иногда те насильственные методы, с которыми мы сталкиваемся и сталкивались раньше, являются своеобразным выплеском напряжения и псевдоразрешением внутренних конфликтов, которые присутствуют у этой категории людей. Так они разряжаются.

А сейчас у них нет и такой возможности, поэтому кипение идет внутри. Причем кипение это не простое, поскольку эти люди живут в семьях, и хочется того кому-либо или не хочется, эти семьи испытывают напряжение извне, как минимум многие их знакомые не самым положительным образом относятся к профессиональной деятельности этих людей.

Нарастающие конфликты надо разрешать. Безусловно, появление кабинета психологической разгрузки – некая галочка. Но, с другой стороны, у нас традиция говорить, что все хорошо, проблем нет; и уж если официально заявлено об открытии такого центра, значит, проблемы накопились, и довольно серьезные.

Прежде выходы находились какие: после участия в каких-то насильственных актах – напиться, выместить отрицательную энергию в конфликтах между собой (наверняка случались драки, выяснение взаимоотношений). Собственно говоря, это и создало предпосылки для открытия такого рода центра.

– Но ведь проблема, возникшая не год и не два назад, гораздо глубже – возможно ли ее решить игрой в «мафию» и сеансом в массажном кресле?

– Это все внешние факторы, и проблему они не решат. Человек-то существо социальное. И ты можешь релаксировать, уйти в какое-то внешнее пространство, можешь снять внутреннее напряжение здесь и сейчас – но проблема останется.

Плюс нужно учитывать еще одну серьезную особенность. Когда ты приходишь в структуру МВД, даже к психологу, ты все равно не имеешь возможности быть откровенным. Вроде бы есть этический кодекс психолога, который говорит о неразглашении тайны, но, как вы понимаете, это не про нас и не про такую систему.

Человек занимает, так скажем, комфортную позицию. А для того, чтобы снять проблему, нужно рассказывать предельно откровенно обо всем том, что вызывало внутренне напряжение. Но тут мы сталкиваемся с очередной проблемой: <у силовиков> есть табуированные моменты, связанные и с персоналиями, и с действиями, и так далее. Поэтому разговор с психологом – это вроде бы смягчение напряжения, но не решение проблемы.

«Проблема повышения заболеваемости отчасти связана с ситуацией безысходности»

– Возникшая пропасть – она ведь не только между властью и обществом, она расколола на «тех» и «этих» даже отдельные семьи, где из-за разности позиций дошло до разводов, отчуждения отцов и детей, полного разрыва между родными людьми. Как выйти из этого с наименьшими потерями?

– Вначале нужно решать проблему более широкую, которая возникла из-за официозной политики правоты и «неслышания» альтернативных голосов. Как раз из-за этого рядовой участник системы сталкивается с тем, что становится токсичным для других – и это приводит к разводам, провоцирует различного рода конфликты, опять-таки, детям неудобно сообщать своим одноклассникам или одногруппникам, где работает папа.

Одно дело – испытывать чувство гордости за свою профессиональную деятельность, и другое – когда, мягко говоря, не очень хочется ее афишировать. Что греха таить – сейчас вокруг представителей правоохранительных органов не самый лучший ореол в общественном сознании. Есть понимание, что они нужны, но вместе с тем есть некие рамки, связанные с принципами, с ценностями, с этикой и прочим, и когда эти принципы нарушаются, когда в обществе происходят те процессы, которые мы наблюдаем, безусловно, это создает дополнительные проблемы.

Поэтому прежде всего нужно работать над повышением авторитета этих людей. Но повышение авторитета, во-первых, не происходит по указке сверху. Они должны следовать принципам общечеловеческих ценностей, должны соблюдать закон, и он должен быть для всех и быть соответствующим мировым, общечеловеческим стандартам. А если такого соответствия нет, то проблема сохраняется.

– И это, к сожалению, бьет по всем нам. Мы видели с августа прошлого года трансформацию от эйфории, может быть, немного наивных надежд, до страха, злости, депрессии, усталости… Через год, и вы упоминали об этом в интервью, достаточно большое количество людей предпочли занять позицию страуса. Изменилось ли что-то сейчас – какие настроения вы видите в белорусском обществе?

– На мой взгляд, проблема усугубилась. При этом наверху представление какое: если нет внешних проявлений инакомыслия, то все само собой нормализовалось. Ничего подобного!

Если нет возможности высказать все, что накопилось, человек попадает в состояние фрустрации. А фрустрация есть вещь очень болезненная: это понимание некой безысходности, бессилия перед обстоятельствами, и человек начинает есть себя.

И хоть мы много об этом не говорим, но проблема повышения заболеваемости отчасти связана и с этой ситуацией безысходности. Почему? Потому что, когда человеку комфортно, когда у него нет психологических проблем, то и здоровье его крепче, и сопротивляемость болезням выше. А когда у него нет возможности высказаться и вдобавок контекст очень негативный, это отражается на общем физическом состоянии – и не только рядовых граждан.

Я, к сожалению, не владею официальной статистикой, которая опять-таки скрывается, является тайной за семью печатями. Но по косвенным источникам прекрасно понимаю, что сейчас заболеваемость в спецслужбах очень высокая.

При этом, если простой, обычный гражданин имеет возможность пообщаться, высказаться хотя бы среди близких, то у силовиков и этого нет: у них присутствует тотальное недоверие, поскольку поддерживается атмосфера доносов, информирования и тому подобного, и человек находится в таком замкнутом кругу, оставшись с проблемами один на один. Так что, предполагаю, что и суицидов, и болячек, и многого другого в силовых структурах хватает.

А решение – подчеркиваю – единственное: посыпать голову пеплом и признать содеянное. Высказаться, выговориться, выразить все, что накипело внутри. Если этого не делать, проблема усугубляется, и чем дальше, тем больше.

«Старайтесь выкроить время и общаться вживую»

– Говоря о том, что белорусам нужно учиться отстаивать свои интересы, вы приводили замечательный пример из жизни в Великобритании, когда вузовская аудитория подвергла обструкции министра иностранных дел. У нас, вероятнее всего, спор закончится арестом за «неповиновение».

Но все же понятно, что путь к демократизации общественного сознания пройти нужно, и будет он очень небыстрым. Откуда взять сил на марафон?

– Для начала – заниматься тем, что вы умеете, что вам нравится, чем вам не удавалось заняться раньше, но очень хотелось, и дальше создавать сообщество единомышленников, делиться друг с другом, быть откровенными. И постепенно, я все время провожу эту линию – учиться отстаивать право на собственную личность, сохранять чувство собственного достоинства, выражать несогласие тому, что противоречит вашим внутренним убеждениям.

Не соглашаться не обязательно по каким-то глобальным вопросам – просто нужно говорить то, что вы думаете, научиться выражать мысли вслух.

Я понимаю, что многие люди находятся в ситуации бессилия, потому что «а жить на что, а где работать, как заработать на семью?» Это служит основанием для того, чтобы человек подчинялся тому, что противоречит его внутренним принципам. Но все же у вас есть возможность выражать свое мнение: опять же, говорить начальству о том, что вам не нравится.

Когда вы это высказали, то помогли себе, потому что очистились. И это лишь один из очень сильных, действенных психологических механизмов – очиститься от своеобразной скверны, восстановив отношение к себе как к Человеку. И смею вас заверить, что и жить станет более комфортно, и на здоровье это отразится благоприятным образом.

– Разговаривать друг с другом очень важно, но тут накладывает определенные ограничения ситуация ковида, социального дистанцирования и вынужденного сокращения контактов… Как стать друг к другу ближе в таких условиях?

– Вообще-то, есть маски, в которых вполне можно разговаривать, плюс профилактические средства, антисептики. Забота о безопасности не говорит о том, что вы должны изолироваться и закапсулироваться.

Более того, это возможность научиться говорить с близкими. Для представителей спецслужб, в частности – говорить с детьми, формировать чувство доверия в собственной семье. Правда, есть риск, что это отразится на ваших взаимоотношениях. Но иного пути нет.

Можно говорить, можно писать письма – хотя, отмечу, опосредованные формы значительно менее эффективны, чем живое общение. Эрзац-формы напоминают мне любопытную ситуацию: бабушки переходят на общение через смартфоны, а потом удивляются, что отношений с внуками нет. Они есть – но кнопочные. А если хочется доверительных – старайтесь выкроить время и общаться вживую. Тогда вам будет значительно легче преодолевать проблемы, вместе, а не в одиночку.

При всех сложностях, убежден Владимир Янчук, нужно настраиваться на лучшее:

– Сказки о том, что все само собой рассосется, уляжется и вернется на круги своя, заканчиваются. И на происходящие процессы я смотрю с определенным оптимизмом. Мы многое и многих узнали, познакомились с ситуацией, которая существовала давно, но раньше так рельефно не проявлялась, освободились от иллюзий, научились различать добро и зло и последствия тех или иных деяний.

Сейчас мы находимся в своеобразной фазе осознания, очищения и отсеивания иллюзий от реальности. Процесс идет, он нормальный, динамичный. Нам хотелось бы, чтобы он был быстрым – но все, то что быстро получено, так же быстро исчерпывает свой облагораживающий ресурс.

Я глубоко уверен, что человеческие ценности победят, правда победит. И, самое главное, – люди начнут осознавать необходимость чувствовать себя Людьми, а не быдлом.

Оцените статью

1 2 3 4 5

Средний балл 4.9(88)