«Проблема воровской империи, породившей непереводимые слова «vor v zakone»

Выстрелы у ресторана «Старый фаэтон» в центре Москве средь бела дня напомнили нам, что Россия была и остается воровской империей в широком смысле слова.

«На 76-м году жизни скоропостижно скончался выдающийся организатор производства, видный государственный и общественный деятель… Внезапная смерть вырвала из наших рядов верного товарища, надежного друга, пользовавшегося огромным авторитетом среди коллег…».

Ловлю себя на мысли, что некролог самого известного российского вора в законе Деда Хасана (урожденного Аслана Усояна) вполне можно писать в стиле стандартной эпитафии какому-нибудь директору крупного предприятия или важному руководителю партии власти.

В России, где государственный бандитизм всегда был самым страшным видом криминала, воры в законе за последние 80 лет — с самого момента своего появления в 30-е годы прошлого века – проделали причудливый путь: от матерых диссидентов и несистемных оппозиционеров в сталинские времена до младших бизнес-партнеров власти в сегодняшние.

Дед Хасан с 2006 года был главным российским мафиози в мафиозном государстве, где крупный бизнес живет по неписаным правилам, во многом напоминающим воровские.

Вот почему в социальных сетях сразу появилась давно гулящая в интернете фотография, на которой якобы запечатлен «президент» преступного мира с нынешним президентом России. Вот почему вообще приходится писать о таких персонажах, а на его расстрел в центре Москвы активно отреагировали не только российские, но и многие вполне респектабельные мировые СМИ, а прозвище «Дед Хасан» на кириллице попало в мировые тренды Twitter. К слову, словосочетание «vor v zakone», рожденное в глухую эпоху сталинских репрессий, перевода на другие языки не имеет.

СМИ всерьез анализируют экономические последствия гибели старейшего российского вора в законе — от перераспределения олимпийских строительных контрактов в Сочи до нового расклада на рынке транспортировки афганского героина. В самом этом анализе содержится косвенное доказательство важной роли классической криминальной мафии в России.

Тут я сделаю небольшое лирическое отступление. У меня есть личная история про мафию. В начале нулевых я убедил начальников в газете «Известия», где тогда работал, не публиковать рекламу одного из главных узбекских мафиози, по связям с транснациональной мафией и степени влияния, наверное, даже более крутого, чем Дед Хасан. А рекламировал он некий благотворительный фонд и подписывался «почетным членом Международного олимпийского комитета».

Это я к тому, что у мафии, похоже, давние связи с олимпийским движением. Вскоре после этой истории разразился грандиозный скандал с попыткой подкупа судей в фигурном катании на зимней Олимпиаде-2002 Алимжаном Тохтахуновым (он же Тайванчик), который был, как минимум, очень хорошо знаком с вышеописанным «авторитетным» рекламодателем. Как, впрочем, с российской политической, артистической и бизнес-элитой.

«Воры в законе», начинавшие как носители старых воровских традиций Российской империи, ответившие на сталинские репрессии кодексом неповиновения государству и принципиального отказа от любых форм сотрудничества с правоохранительными органами, сильно менялись еще в бытность СССР. Первый раскол между так называемыми «суками» (на самом деле патриотично настроенными персонажами криминального мира, записавшимися в Красную армию во время Второй мировой войны, еще до Великой Отечественной) и «законниками», отказавшимися и в войну иметь дело с режимом, произошел еще в начале 40-х.

После смерти Сталина «воры в законе» оставались государством в государстве. Причем свои собственные законы они соблюдали куда более честно, чем государство — свои. По мере развития теневого предпринимательства (а в СССР до горбачевской поры всякий частный бизнес был вне закона), традиционный криминальный бизнес на наркотиках и кражах они дополнили еще и вымогательством у т.н. цеховиков.

Криминальное «крышевание» появилось задолго до дарованной Горбачевым умеренной свободы предпринимательства.

В 90-е мафия, всегда нутром чувствующая ослабление бульдожьей хватки государства, активно пользовалась появившимися экономическими свободами и вместе с властью пыталась переделить всевозможные бизнесы — как запрещенные, так и вполне легальные, вроде игорного. При этом в ельцинской России конкуренцию криминальной «крыше» стала составлять «крыша» силовиков. А правление Путина ознаменовалось окончательной победой государственной мафии над криминальной. В путинские времена силовики выиграли борьбу за право быть главными рейдерами и вымогателями у криминалитета. Барсуков-Кумарин с его отъемом бизнеса у некоторых питерских предпринимателей выглядит бледным провинциальным воришкой на фоне истории с захватом того же «ЮКОСа».

Но криминальная мафия не исчезла.

Помимо традиционного наркотрафика и торговли оружием, она стала партнером российской власти на всех уровнях — от совместного крышевания конкретных предприятий на муниципальном до торговли газом (привет Семену Могилевичу и «Росукрэнерго») на межгосударственном.

Не говоря уже о том, что российская мафия активно интегрировалась в международную гораздо раньше, чем Россия в мировую экономику.

Кодекс воровской чести постепенно стал частью негласных правил организации жизни самого государства.

Дед Хасан родился в 1937-м, ставшем символом государственного терроризма. Он был убит в начале 2013-го, который может стать началом нового витка государственных репрессий. Его убийство и похороны, к великому сожалению, станут государственным событием. Про это рассказывают и еще расскажут государственные телеканалы. И это не проблема погони за рейтингом — любит наш народ поэтизировать бандитов.

Это проблема воровской империи, породившей эти непереводимые слова и выражения «krysha», «otkat», «vor v zakone»…