Про женщину, которая любит секс

Почему слово «шлюха» не должно быть ругательством.

Не удивительно ли, что слово «шлюха» (и его синонимы) имеет силу магического проклятия в обществе, где царят цифровые технологии и сайентизм? Этим словом стыдят, клеймят и угрожают, но почему — возможно, общество просто боится женщин, которые любят секс? На Западе представление о сексуально раскрепощенных женщинах уже меняется: ведущая канала berlin affairs рассказывает, как жизнь в Берлине изменила ее представления о женской сексуальности и слове «шлюха».

Я уехала из России в 15 лет. Сначала была английская глубинка, потом Нью-Йорк и Сингапур, и вот уже почти три года я живу в Берлине. Но только здесь я осознала, до какой степени я зажата. Мое понимание человеческой сексуальности и интимности было очень ограниченным.

Берлин и его жители сильно повлияли на мою сексуальность: ну в каком городе еще можно настолько свободно жить и экспериментировать, как здесь? На нескольких первых вечеринках я чувствовала себя как под колпаком, будто я инопланетянин на празднике жизни.

Голые женщины танцевали под техно, как будто завтра не существует; в углу группа геев устроила групповушку; кто-то целовался на полу прямо рядом со мной — и среди них я, белая пушистая забитая зайчишка, которая даже не знает, что она любит и не любит в сексе, и борется с проблемным отношением к своему телу.

Как-то грустно и неполноценно чувствуешь себя в такие моменты. Поэтому я решила изучать свою сексуальность. Это стало моей «новогодней резолюцией» 2018 года — и началом моего блогерства.

Пока мы в Берлине изучаем свои тела и потребности, наслаждаемся жизнью, собой и друг другом, в России всё еще спорят, сколько сексуальных партнеров может позволить себе женщина, чтобы не «испортиться».

Я уже не помню, когда в последний раз использовала слово «шлюха» в качестве оскорбления — как способ унизить другую женщину и показать мое превосходство. Но я прекрасно помню, что это слово было в ходу в моей школьной компании, причем девчонки использовали его чуть ли не чаще, чем ребята. А одна из поездок классе в седьмом так вообще закончилась ссорой с моей лучшей подругой: она назвала меня шлюхой, я оскорбилась и мы не разговаривали пару недель.

С той поездки прошло больше десяти лет, и мое отношение к слову «шлюха» изменилось довольно сильно — я даже раздумывала, не набить ли мне его как татуировку. Сейчас, если я и произношу слово «шлюха», то в исключительно положительном смысле.

Как авторка блога, в котором я много внимания уделяю вопросам сексуальности, телесности и кинков, я написала этот текст не как призыв организовать Парад шлюх в центре Москвы, начать вести беспорядочную половую жизнь или даже апроприировать русское слово «шлюха» на манер английского slut. Как и все мои тексты, это исключительно мой личный взгляд на феномен. Можно сказать, манифест.

Моя единственная цель — донести до читателей, что можно и нужно мыслить критически и переосмыслять установки, которые мы впитали с молоком матери и передачами Дмитрия Нагиева.

«Плейбой» и «шкура»: как язык поляризует общество

Человечество испокон веков использует язык как способ отделить «их» от «нас». Когда дело касается различных проявлений сексуальности, именно язык поляризует общество: миром правят гетеросексуальные мужчины, для них есть слово «нормальные». Все остальные — «другие», эдакие сексуальные изгои.

После публикации классического феминистского труда «Второй пол» Симоны де Бовуар прошлосемьдесят лет, но женщины по-прежнему считаются «другими». Общество оценивает их исключительно по критериям, созданным мужчинами.

Добродетели мужчин часто рассматриваются как универсальные: слово «мужественность» употребляют как синоним храбрости и стойкости — то есть для обозначения универсальных человеческих достоинств. Слово «женственность» означает только феминность, а достоинством является исключительно женским и исключительно в классическом значении «приятная для мужчины женщина».

«Женские» добродетели по-прежнему связаны с устаревшими моральными кодексами: «скромная», «порядочная», «негулящая» — все эти эпитеты в основном описывают сексуальное поведение, как будто это основной показатель ценности женщины как личности.

Посмотрим, какие качества сексуальности считаются достоинствами мужчин и женщин.

У мужчины сексуальное мастерство и множественные «победы» на этом поле боя зачастую рассматриваются как маркеры мужественности и успешности. Популярные прозвища для сексуально активных мужчин боготворят их поведение: «плейбой», «казанова», «любитель женщин» — всё это комплименты, не просто оправдывающие, но и поощряющие поведение мужчины. Они синонимичны подтверждению статуса «настоящего мужика» и прочим одобряющим социальным поглаживаниям эго.

Женщине разрешено покорять сердца — но не дай бог ей прославиться победами в постели. Если ее описывают как умелую любовницу, она почти «вне закона».

Женское высокое либидо и наличие одновременно нескольких сексуальных партнеров скорее вызовет оценку «беспорядочность», чем восхищение и зависть.

Какими словами называют сексуально активных женщин? «Шлюха», «шкура», «потаскуха» и менее заряженным, но всё равно далеко не позитивным медикализирующим и стигматизирующим «нимфоманка». Такие слова сразу же указывают или на моральный облик женщины и ее нравственность, или на серьезную болезнь, ненормальность. Их используют далеко не для возвышения женской личности, как в случае с мужчинами.

Не странно ли, что для социального одобрения женской сексуальной раскрепощенности вообще нет слов?

Получается, активная сексуальность мужчин — это не только приемлемо, но и поощряемо, но женщин по-прежнему критикуют за самые разные проявления сексуальности. Особенно чувствительной точкой оказываются взаимоотношения с мужчинами: например, если у женщины есть несколько партнеров, ее скорее осудят, чем такого же мужчину; а когда мужчина изменяет постоянной партнерше в моногамных отношениях, виновата будет тоже женщина, потому что «недодала».

В игре с такими правилами женщины просто не могут победить!

«Шлюха»: слово-наказание для непослушных женщин

Около 10 лет назад на Западе появился термин «слатшейминг»: от английского slut («шлюха») + shaming («стыдить»). В русском языке нет отдельного термина или подходящего перевода, но зато есть контекст для его использования и социальный запрос от женщин — поэтому пару лет назад слово «слатшейминг» плотно вошло и в русский язык.

Слатшеймингом называют преднамеренную агрессию по отношению к женщине, которая должна смутить, унизить, запугать или пристыдить ее. Чаще всего — за действия, поведение, образ жизни, мысли, фантазии и одежду, которые являются свободным проявлением женской свободы и/или сексуальности, но идут вразрез с патриархальными нормами общества.

Необязательно даже совершать какие-то действия сексуального характера — женщин слатшеймят просто за открытое выражение своей сексуальной идентичности.

Впрочем, клеймо «шлюха» можно получить за всё что угодно:

Надела короткую юбку? — Шлюха!

Не хочешь выходить замуж? — Шлюха!

Феминистка? — Шлюха!

Знакомишься с мужчинами на улице? — Шлюха!

Не отзываешься на уличный кэтколлинг? — Шлюха!

Слишком громкая и веселая? — Наверняка шлюха!

Слишком красивая? — Точно шлюха!

В подростковых компаниях «наказывать» этим статусом могут как девочек с рано проснувшейся сексуальностью, так и слишком независимых, дерзких девушек.

Как ни парадоксально, неприступных для мальчишеских ухаживаний школьниц одноклассники тоже могут дразнить «шлюхой» — ведь это так здорово ударяет по самооценке и «сбивает спесь»!

Во всех этих ситуациях есть простая логика: словом «шлюха» очерчиваются рамки традиционной роли женщины в патриархальном обществе — и выход за них наказуем.

Но почему мы так боимся этого слова?

Не просто обзывательство, а разрешение на насилие

Слатшейминг может казаться исключительно сиюминутной речевой агрессией. Но язык имеет большую силу: слатшейминг навязывает определенную оценку личности женщины и претендует на исчерпывающее описание ее как человека.

Превалирующая властвующая группа, в данном случае патриархальное и сексистское общество, использует слатшейминг, чтобы вернуть всё на привычные ей места.

Это способ заявить, что у женщины нет тех прав, что есть у мужчины, — права на сексуальную свободу и самостоятельное распоряжение своим телом.

Изначально «шлюха» — это проститутка. Основная особенность статуса проститутки в традиционном сознании — существование в «черной зоне», в которой закон не обеспечивает не только ее безопасность, но и ее права в буквальном смысле владеть и распоряжаться собственным телом. Тело проституированной женщины — это товар, которым распоряжается сутенер как продавец и клиент как покупатель.

Таким образом, когда женщину называют шлюхой (а тем более, когда это заклинание произносится коллективно той группой, к которой она принадлежит, неважно, школьный класс это или твиттер-тусовка), то сила общественного консенсуса «забирает» у нее моральное право на автономию тела.

Кроме того, вся сложность ее человеческой личности сводится к плоскому образу — она становится объектом.

Проявить неуважение, эмоциональную или физическую агрессию к объекту с понятным описанием проще, чем по отношению к сложному человеку — субъекту. Слатшейминг обеспечивает это уплощение личности, которое обычно называется дегуманизацией, когда речь идет, например, об уничижительной риторике в адрес военного врага.

Статус «шлюха» дает сигнал социальной группе, что теперь женщина лишена права на собственное тело: она вела себя плохо — и теперь ее телом может распоряжаться каждый. Эта установка может проявляться в одних обществах как буквальное благословение на побивание камнями, в других — на демонстрацию неуважения к личности.

Поэтому слатшейминг — это не просто обзывательство. Это методичный и целенаправленный способ лишения прав и фактически подстрекательство к агрессии, в том числе физической, по отношению к человеку. После того как женщина получила клеймо шлюхи, ее может быть незазорно оскорблять или даже избить.

Ну и конечно, считается, что проститутку «невозможно» изнасиловать, потому что ей отказано в границах и возможности сказать «нет».

По сути, именно это подразумевается в знаменитом «сама виновата»: если женщина проявляет сексуальность, она становится объектом, а не личностью, поэтому ее границ нельзя нарушить, их просто нет.

Что значит переосмыслить слово «шлюха»

Язык — это живой и подвижный конструкт, который развивается и меняется вместе с общественной мыслью. Никто не может закрепить значение слова навсегда. В России этот эффект заметен в общественных дискуссиях о феминитивах, на Западе же меняются коннотации слова «шлюха».

Оно переживает перерождение во многом благодаря активисткам и современной фемповестке, одна из основных задач которой — вернуть женщинам право на их тела и сексуальность.

Осознание собственной телесности и сексуальности, а также их использование в своих собственных интересах — активная позиция западной женщины. Она манифестирует себя через сексуальность именно как активный субъект, как человек познающий и действующий. Таким образом, женщина перестает быть пассивным членом общества: она становится активным его участником со своими требованиями и нуждами — в том числе сексуальными.

Это уже не первый раз, когда угнетенное меньшинство возвращает свою автономию посредством языка. Например, в гей-комьюнити похожая ситуация происходит со словом «педик» (faggot), которое раньше считалось ругательством. На данный момент, конечно, нет однозначного ответа, можно ли его использовать, но дискурс существует, а дискуссия продолжается. Здесь же можно вспомнить и о n-word в черном комьюнити, которое на данный момент принадлежит эксклюзивно темнокожим людям, а белый человек, использующий это слово, будет сразу освистан и пристыжен.

Нетрудно заметить, что во всех трех примерах речь идет об угнетаемых группах — по признаку гендера, ориентации и расы. «Шлюха», «педик» и n-word были введены в обиход доминирующей группой (мужчинами, гетеросексуалами, белыми), чтобы подорвать доверие к людям, выходящим за рамки норм сексистского, гетеронормативного и белого мира, — и дегуманизировать их.

Как женщины присваивают себе слово «шлюха»

Феминистки третьей волны начали кропотливую работу по переосмыслению слова «шлюха», но в начале 1990-х это были единичные и довольно маргинальные случаи. А сейчас, на гребне четвертой волны феминизма, прецеденты в поп-культуре стали встречаться чаще, да и публика созрела. Например, Бейонсе со своей women-empowerment-повесткой не могла бы собирать стадионы по всему миру, если бы не панк-группы начала 1990-х.

Музыка. В начале 1990-х фронтвумен Bikini Kill и знаковая икона Riot Grrrl Кэтлин Ханна выступала с написанным помадой на животе словом «шлюха». Таким образом артистка заявила о своей нетерпимости к тому, что женщин унижают за проявление их сексуальности, и в том числе заявила о пережитом опыте изнасилования и харассмента. Вообще, Кэтлин Ханна сделала очень много для фемдвижения и одной из первых среди публичных персон начала работу по переосмыслению слова «шлюха».

Bikini Kill поют строчки: Feminist! Dyke! Whore! I’m so pretty…

Литература. Написанная в 1997 году книга The Ethical Slut — культовый учебник по выходу за рамки моногамии в отношениях. Авторы Досси Истон и Джанет Харди объяснили название так: «Для нас шлюха — это человек любого пола, который празднует сексуальность в соответствии с радикальным утверждением, что секс приятен, а удовольствие полезно для всех».

Когда слово «шлюха» выносится в название вместе с таким философским прилагательным, как «этичная», это привлекает внимание и заставляет взглянуть на слово «шлюха» под другим углом.

Массовые движения. В 2011 году тысячи женщин вышли на улицы по всему миру в рамках маршей против изнасилования под названием SlutWalks. Началось всё с Торонто: там такой марш стал ответом на случай, когда полицейский города заявил группе студенток, что если те не будут одеваться «как шлюхи», то смогут избежать сексуального насилия. Аналогичное мероприятие прошло в 2014 году в Вашингтоне.

Последний марш под предводительством Эмбер Роуз прошел в Лос-Анджелесе в 2016 году. Женщины шли в откровенной одежде, некоторые из них топлес, чтобы подчеркнуть, что они заслуживают уважения независимо от того, как одеваются или какова их сексуальная история.

К сожалению, всё это примеры с «загнивающего Запада». Просто потому, что там гендерное право несколько лучше развито, чем в странах СНГ. Но и на постсоветском пространстве видны подвижки к прогрессу. Даже не очень однозначно нашумевшая (и печальная) история Дианы Шурыгиной подтверждает это движение.

Чем это отличается от объективизации

И все-таки что на Западе, что в России для большинства людей слово «шлюха» до сих пор значит «грязная женщина, которая заслуживает, чтобы ее стыдили и нападали на нее». Медийное пространство пропитано представлениями о том, какой должна быть «настоящая» женщина, и единственное, что молодые девушки знают о «шлюхе», так это то, что они хотят быть ею в последнюю очередь.

Статус шлюхи — это, пожалуй, всё еще самое страшное, что может случиться с женской репутацией.

Так какого же черта тогда существуют целые общественные движения, которые используют слово «шлюха», пытаясь дать ему вторую жизнь, лишенную стигмы и стыда, наполненную гордостью и самосознанием? Почему даже моей скромной персоне пришла в голову идея набить татуировку «Шлюха»? Почему, когда мой партнер говорит мне, что я та еще шлюшка, это меня не оскорбляет — наоборот, моя самооценка растет от этого?

Всё дело, как обычно, во власти: у кого она есть и как ее используют. Сейчас слово «шлюха» изымается из активного словаря «мужчины-моралфага», который использует его, что оскорбить или лишить авторитета какую-либо женщину, и перекочевывает в активный словарь самих женщин, которые громко говорят о своей сексуальности и не стыдятся ее.

Благодаря этому власть перераспределяется: слово лишается своей негативной коннотации и силы, потому что перестает эксклюзивно принадлежать опрессорам и начинает использоваться угнетенной группой людей по отношению к самим себе.

Вот пример двух всем знакомых медийных фигур: Бейонсе в наши дни и Бритни Спирс образца ранних 2000-х.

У певиц больше сходств, нежели различий: конвенционально красивая внешность, сексуализированный образ, эротические танцы и откровенные наряды. Но при этом образ юной Бритни Спирс и торговля ее медийной «невинностью» — вечный памятник эксплуатации женской сексуальности. А Бейонсе воспринимается через призму наделения женщин силой и возможностями. Почему?

Секси-образ Бритни составлялся посредством и для «мужского взгляда», тогда как Бейонсе использует свою сексуальность для продвижения неудобных мужчинам идей, таких как, например, равноправие и свобода самовыражения, в том числе сексуального.

В сознании большинства слово «шлюха» до сих пор обладает силой контролировать сексуальность женщин и наказывать их. Но мы можем взять это слово и переосмыслить его, подарить ему новое прочтение.

Дело не просто в том, чтобы вернуть это слово в активный словарь, а в том, чтобы использовать его осознанно — как инструмент политической борьбы, с целью обезоружить его карательный смысл.

Чтобы это сделать, нужно перестать использовать это слово как ругательство, не поддаваться на провокации людей, которые втягивают вас в публичную травлю с помощью слова «шлюха», и научиться произносить его с искренним восхищением.

Потому что шлюха — это смелая самостоятельная женщина, которая отклоняется от устаревших норм женственности. Она не обязательно сексуально активна — главное, что она не следует навязанному ей гендерному сценарию.

Вот и я отказываюсь следовать гендерному сценарию и радовать ограниченное общество своей покорностью. Я — шлюха. Гордая шлюха! Каждый день мне приходится сталкиваться с сексуальными домогательствами на работе; каждый раз, когда я сообщаю свой пол собеседнику в интернете, мне приходится иметь дело с сексуализирующими комментариями, а каждый раз, когда я надеваю короткую юбку, мне стоит быть особенно внимательной и тревожиться о своей безопасности.

Но секс для меня очень важен! Почему? Потому что он дает мне возможность раскрыться с новой стороны, завести дружбу с прекрасными людьми и проводить время весело и задорно: я гедонистка, если уж на то пошло.

Общество так лицемерно: оно хочет меня сексуализировать, чтобы я была похожа на Бритни Спирс, но в как только я беру свою сексуальность в свои руки и осознанно использую ее ради своего удовольствия, желая быть похожей на Бейонсе, то же общество критикует, унижает и обесценивает меня.

Так вот, хватит! Я шлюха — и мне не стыдно.