Общество

«Президент знает, как тут простые колхозники?» Истории людей из самой «нищей» области Беларуси

Сторож фермы в деревне Большие Лежни Шумилинского района Владимир Старовойтов «ходит в магазин, как на выставку»: мужчина уже несколько месяцев не получает зарплату. Николай Чайков, кочегар хлебозавода в Толочине, который вот-вот закроется, в магазине не только смотрит, но берет продукты — правда, в долг, под запись.

TUT.BY побывал в двух районах Витебской области — одного из самых бедных регионов страны — и посмотрел, как там живут люди. Средние зарплаты здесь не самые низкие в стране (от 600 до 700 рублей), но этих денег многие местные уже давно в глаза не видели.

 «В магазин ходим, как на выставку»

…Деревня Большие Лежни Шумилинского района — довольно большая: здесь контора колхоза, две фермы, телятники, мехмастерская, магазин, почта, ФАП, столовая.

Деревня Большие Лежни Шумилинского района. Фото: Игорь Матвеев,TUT.BY

Местному жителю Владимиру Старовойтову — 33 года, он сторож на ферме ОАО «Лежни». С гражданской женой Татьяной, инвалидом 3-й группы, мужчина живет в доме, который арендует по договору найма у хозяйства.

Сейчас семья перебивается на пенсию Татьяны — это 189 рублей. Зарплата Владимира — от 200 до 400 рублей. Но в последний раз он получал ее в декабре — за ноябрь.

Владимир Старовойтов

Жена Владимира, Татьяна, говорит, что из-за холода вынуждена ходить по дому в теплой куртке и сапогах, а спать в нескольких кофтах.

— Сегодня вот ходил просить в контору расчетный за январь, но ничего не добился. Без денег, по сути, сидим уже месяцев пять: раньше получку тоже полностью не давали, по частям. А кормит колхозников наша столовая. За счет ее, родимой, и выживаем. Вон она, по соседству — через дорогу, — показывает мужчина.

— Это как — «столовая кормит»? Вы туда ходите есть?

— Да нет же, — терпеливо растолковывает Владимир. — Идем в столовую, набираем продуктов в счет зарплаты. Ну можно там еще мыло взять, порошок какой… В расчетном листе потом приписывают ручкой, на какую сумму ты взял продуктов. А как нам без денег заплатить за свет, заказать газ — об этом никто не думает. В магазин ходим, как на выставку: пришли, посмотрели, облизнулись и ушли.

Владимир вспоминает, как они с Татьяной долгое время жили без электричества:

— Половине колхоза свет тогда обрезали — за неуплату. Так доярки, которые на хорошем счету, пригрозили: «Уволимся!». Хозяйство быстро нашло деньги, оплатило им электричество. А я просил, чуть не плакал: «Подключите свет, жена — инвалид». Где там! Наступило лето, заработали с Таней на сборе ягод около 950 рублей. И я погасил задолженность.

«Было два варианта: замерзнуть или сгореть»

В этом доме 1983 года постройки семья живет по договору найма — то есть жилье они занимают, пока Владимир трудится в ОАО «Лежни». В договоре указано, что дом площадью 72 кв. метров оборудован водопроводом, печным отоплением, электроосвещением, газоснабжением (баллон). В документе говорится, что наниматель должен платить квартплату и коммуналку, а также за свой счет делать ремонт, менять изношенное «санитарно-техническое, газовое, электрическое и иное оборудование».

Дом, который Старовойтов с женой арендуют у колхоза.

Из трех жилых комнат хозяева фактически используют одну — зал (он же одновременно и спальня).

— В доме холодно — почти такая же температура, как и на улице. Но печку топить опасно: она вся в больших трещинах, дымится по-страшному, и дым идет в комнаты, дышать нечем, все стены и шторы — черные. Но зимой, в морозы, на свой страх и риск все же топили. Так пожар мог случиться в любой миг. У нас тогда было два варианта: замерзнуть или сгореть. Слава Богу, обошлось.

По поводу печки мужчина обращался и в сельсовет, и в райисполком.

— Приходила комиссия, обещали: что-то тут замажем — а дальше сам ремонтируй, ты тут живешь — должен сам все делать. А что толку эту печку замазывать, когда ее нужно полностью разбирать и заново перекладывать? И как я сделаю это сам, если я не печник?

МЧС выписало Старовойтову предписание. Там 20 пунктов требований, которые нужно оперативно выполнить. Например, до 1 марта отремонтировать печь, установить в каждом помещении автономные пожарные извещатели, а до 1 апреля — заменить электропроводку.

— Согласен, все это нужно. Но вопрос: а где я возьму «грошы» на это все? Если живу без зарплаты и весь в кредитах — брал их на установку окон и дверей, чтобы в доме стало теплее. Их замена уже обошлась в 3800 рублей. И вот еще надо кредит — на новое окно на кухне.

Печка в доме Владимира Старовойтова

«Воду в доме добываю… из подземелья»

Но печка — не единственная проблема в доме. В нем протекает крыша, надо делать новый конек. А воду в съемном жилье Владимир добывает… из-под пола. Выглядит это так:

— Под половыми досками, в дырке, — кран. Я становлюсь на колени, включаю воду, она набирается в ведро, потом выключаю кран. Вода, кстати, ржавая. И такую пьет весь колхоз.

— Местным властям не нравится, что я все время добиваюсь справедливости. Однажды вообще сказали: что-то тебе не нравится — снимай свои окна и двери и уезжай отсюда, тебя в хозяйстве никто не держит. Мне вот интересно, президент знает, как в деревнях живут такие простые, как я, колхозники? — рассуждает Владимир Старовойтов. — Пусть бы приехал к нам в гости — мы бы ему с удовольствием рассказали про свою жизнь. И столовую свою, кормилицу, показали бы.

«Некоторым в колхозе отрезали свет — нечем платить»

Валентина Козина приехала в деревню на Шумилинщине из Узбекистана. Перед пенсией работала сторожем в местной школе (позже ее закрыли). Четверть века живет в съемном доме. Его состояние — чуть получше, чем у соседа, Владимира Старовойтова.

— Крыша течет, вода капает на счетчик — может быть пожар, но кого это волнует, кроме меня? На обоях и потолке — везде мокрые потеки. С веранды тянет холодом, так чем могла, подбила дверь: одеялом, пленкой, фанерой. Была проблема с сараем: стенка упала, тоже сама забила досками дыру.

77-летняя пенсионерка Валентина Козина

В колхоз за помощью по ремонту дома женщина не обращается. Считает, что это бесполезно.

Пенсионерка пытается обустроить быт как может: «Наняла людей и поставила печку — в 450 рублей это обошлось. Старую плиту заменила на новую, но деньги на нее мне дали родственники. Сама бы эту покупку не осилила».

 «Красный угол» с иконами находится в самой сухой и теплой комнате, но и здесь протекает крыша. На обоях и потолке — потеки.

Валентина Козина говорит, что ей все же полегче, чем многим односельчанам: пенсия пусть и небольшая, но это наличные деньги каждый месяц.

— Большинство людей в деревне пьет от безысходности, потому что не получают зарплату. Работникам нужны живые, нормальные деньги, а не расчет продуктами. Может, кому-то необходимо купить одежду, обувь, лекарства. Некоторым вон в колхозе вообще отрезали свет — они не в состоянии за него заплатить.

Многодетная мать: «Долг за сад, долг за свет… Мы не в СОПе, но опека ходит к нам, как домой»

Наталья родом из украинского Мариуполя, в Большие Лежни приехала два года назад. У женщины — четверо детей: старшей дочке 23 года, младшему сыну — 5.

 «Без зарплаты тяжело, но мне нельзя терять оптимизм: я одна за всех отвечаю», — говорит мать четверых детей Наталья.

— Сбежали в Беларусь от войны, хоть эти события так официально и не называют. Мужа убили. Но мы были не расписаны, и выходит, что по бумагам я не жена и не вдова. Пока осели в Больших Лежнях, а ведь помотались два года по вашей стране: не везде хотели брать с детьми.

Наталья работает уборщицей в конторе колхоза — другой работы, говорит, нет: «За 0,25 ставки получаю 50 рублей „грязными“. Но деньгами я уже не помню когда и видела свою зарплату. Выбираю ее продуктами. У меня уже долг за садик 105 рублей. Еще за свет должна более 100 рублей. И долги растут! Старшая дочка была дояркой, но уволилась: работа тяжелая, а зарплата маленькая. Сейчас ищет новое место. Опека и различные проверяющие к нам ходят, как к себе домой. Дети в СОПе не состоят, но у многих чиновников такая ассоциация: если женщина многодетная, живет без мужа и в деревне — то семья обязательно должна быть в СОПе».

Мать и дети держат корову, кроликов, кур: «Благодаря хозяйству можем более-менее нормально питаться».

На бытовые условия в доме, который многодетной семье выделил колхоз, украинка не жалуется: «Крыша не течет, печки хорошие. За это, конечно, большое спасибо Марьяновичу (директору ОАО „Лежни“ Александру Папино. — Прим. TUT.BY). Когда вселялись, нам поставили новую плиту, дом был без стекол — так застеклили. Причем Папино велел поставить стекла потолще, чтобы детям теплее было».

«Доярка-ударница получила 500 рублей — это предел»

Доярка Лариса сейчас дома, готовится к вечерней дойке. Женщина тоже не может вспомнить, когда получала зарплату наличкой:

— Знаете, я уже стала путаться. С этим расчетом продуктами в столовой вообще все непонятно стало: за какой месяц мы что получали, сколько — деньгами, а сколько — продуктами. А вообще наша зарплата — на выживание. Самое большое у меня выходит — 180 рублей «грязными». Ну и доплачивают до минималки. Тут нам обещали, что если взять 25 телок на раздой, то можно заработать 700 рублей. Но в оконцовке наша доярка-ударница, которая на это согласилась, получила 500 — это предел!

Ферма в Больших Лежнях

Муж Ларисы работает пастухом: «У него выходит когда 200, когда 300 рублей. Летом — рублей 400. Кстати, полтора года без отпуска человек живет. Вот бегаю, выбиваю ему отпуск». В семье — двое детей-школьников.

Администрация сельхозпредприятия: «Это ужасно — молоко у нас есть, а денег на зарплаты нет»

Заместитель директора по производству ОАО «Лежни» Валентина Яцко утверждает, что их сельхозпредприятие — не убыточное:

— Продукция у нас есть, мы сдаем ее витебскому ОАО «Молоко», но это предприятие не может с нами рассчитаться за наше сырье и задолжало. Вот мы и выдаем людям продукты в счет зарплаты. Из-за этого инспекция по труду каждый месяц налагает штрафы — и на хозяйство, и на директора. Мы думали найти других покупателей на свое молоко, и могилевская «Бабушкина крынка» соглашалась его брать. Но не разрешили: сырье нужно продавать заводам в своем регионе. Замкнутый круг какой-то. И это, по правде, ужасно!

В ОАО «Лежни» — 81 работник. «Животноводы зарабатывают по-разному: и по 400, и по 250 рублей. Но в последнем случае до минималки — а это сегодня 330 рублей — им доплачивают», — поясняет замдиректора.

— Зарплата у рабочих в колхозе нормальная, лучше даже, чем бухгалтеры получают, — комментирует главбух.

Хозяйство сдает по договору найма около 70 домов. Среди них, по оценке Валентины Яцко, «есть всякие, состояние и получше, и похуже». Что касается проблем в жилье у сторожа фермы Владимира Старовойтова, замдиректора сельхозпредприятия пообещала:

— Конек на крыше в этом доме нужно обязательно сделать — и займемся этим, как только погода хорошая установится. А что касается внутренних работ, то это уже за счет квартиросъемщика. Печку, на добрый лад, тоже надо ремонтировать. Будем глядеть, что можно сделать. Но это уже к следующей зиме. И сварочные работы, чтобы подвести воду, Владимир сам, конечно, не сделает. Планируем помочь, раковина на кухню уже есть.

В Толочине простаивает хлебозавод, на улице могут оказаться 24 человека

Толочинщина вроде бы пока и не попадает в топ самых бедных районов, но и здесь сейчас совершенная безнадега. Вот хлебозавод в Толочине — одно из подразделений местного райпо. Если быть точным, это даже не завод, а цех: здесь трудятся 24 человека. С 1 февраля на предприятии — простой, люди работают на 2/3 тарифной ставки.

Так как райпо — практически банкрот, то все сотрудники хлебозавода рискуют пополнить ряды тунеядцев.

Один из тех, кто может оказаться на улице, — оператор котельной Николай Чайков. Мужчине — год до пенсии.

— С 1 февраля хлеб мы не печем, цех простаивает. Я хожу отмечаться за каждый день простоя в журнале на проходной. Работы фактически нет, но при этом ты числишься на работе: если вдруг окажешься нужен, тебе позвонят, и нужно будет выйти. Зарплату нам перестали платить после Нового года. Последняя получка была за декабрь — у меня вышло 300 рублей с копейками, — рассказывает Чайков.

По его словам, работа у него была нетяжелая: «В основном сидел и смотрел за приборами отопительной системы. С моими болезнями — перенес операции на ноге и на сердце — мне такой труд подходил, своим местом я дорожил, хотел точно доработать до пенсии. С работой в Толочине большая напряженка, можно сказать, ее нет: много предприятий позакрывалось. И что будет с работниками хлебозавода — вопрос сложный».

Магазин, где выдают продукты в счет зарплаты

Выживать мужчине сейчас помогает подсобное хозяйство.

— Я держу кур, овечек, кроликов. И у меня такое питание: когда забью овечку — я как мусульманин, когда свинью — как христианин, а когда кролика, курицу — перехожу на диету, — смеется житель Толочина.

При этом, как и сельчане в Больших Лежнях, Николай Николаевич давно не держал в руках наличных денег. В магазин «Центральный» на улице Ленина напротив Толочинского райисполкома Николай Николаевич пришел взять продукты в счет зарплаты.

Берет два пакета гречки, пакет перловки, упаковку сметаны. Подходит к кассе.

— На какую сумму я еще могу брать продукты? — на всякий случай уточняет у продавца, хотя и так знает: не больше чем на «десятку».

— У вас осталось на 9 рублей.

«Расчет» выглядит так: продавец считает, в какую сумму обошлась покупка (около 5 рублей), и записывает ее в обычную тетрадку — в ней ведут учет, кто и на сколько уже отоварился.

— У нас много таких покупателей — 50 человек, так точно. Все они — работники райпо. С зарплатами сейчас трудно, вот люди и «выбирают» часть получки продуктами. Нельзя брать в долг спиртное и сигареты. Отовариваются в среднем на сумму до 50 рублей. Чаще всего такие покупатели выбирают крупы, сахар, макароны, колбасу. По итогам месяца выписывается накладная, передается в бухгалтерию. И из зарплаты работника высчитывают эту сумму, — рассказывает продавец Наталья.

— И как люди реагируют, что вынуждены записывать у вас, кто и что берет в счет зарплаты?

— Не всех, конечно, это устраивает, людям ведь нужны наличные деньги или какая-то сумма на карточке. Но раз пока нет другого выхода — получается только так. А что делать?

Продавец записывает в тетрадку, на какую сумму покупатель набрал продуктов.

«От безработицы до тюрьмы — один шаг»

Житель Толочина Иван (имя по просьбе мужчины изменено) — уже бывший работник хлебозавода, хотя отработал там почти 10 лет:

— Уволился 1 февраля. Смысла держаться за эту работу не было никакого: в цеху простой, да и раньше, когда он еще действовал, зарплата была смешная. Поэтому сразу же нашел подработку: мне же нужно кормить семью. Но расчетный и отпускные на хлебозаводе никак не могу полностью получить, какими-то частями кидают мне деньги.

Мужчина говорит, что на его памяти это уже второе закрытие предприятия: «В позапрошлом году хотели нас закрыть. Предприниматель из Могилева тогда хотел цех спасти, забрав себе. Он обещал: „И люди будут работать, и зарплату я им подниму“. Но толочинские власти не отдали. Потом понаехало к нам высокое начальство, как-то вытянули хлебозавод, год он еще протянул. А сейчас опять стал нерентабельный».

Иван, отдавший цеху приличную часть жизни, не стесняется в выражениях:

— Получается, что людей, как собак, выгнали на улицу. А хлебозавод зарыли в землю из-за того, что он входил в структуру райпо, у которого куча долгов. А ведь было время лет 6−7 лет назад, когда мы под 7 миллионов старыми деньгами в цеху получали. Эх!

Иван считает, что для здорового нормального мужчины нет ничего хуже, чем оказаться безработным:

— Самое страшное, что такой человек может сесть в тюрьму. И ведь много кто туда и попадает: вышвырнули мужика на улицу с завода или фабрики, вот он и идет воровать. Что еще остается делать — сидеть дома на диване и смотреть, как дети голодают? А местные власти при этом только и умеют, что позировать в газете «Наша Талачыншчына», как они открывают новые объекты и магазины, перерезают там красные ленточки. А на собрании перед закрытием хлебозавода так вообще нам заявили: «Нет плохих руководителей, есть только плохие рабочие». Так вы ж дайте стимул этому рабочему — зарплату нормальную, чтобы он тянулся к чему-то хорошему.

Ирина (имя изменено) тоже уволилась с хлебозавода:

— Обошла все организации в Толочине — нигде работы нет. Ни в больнице, ни в комхозе, ни на элеваторе, ни на консервном заводе. А многие хорошие предприятия у нас позакрывались, например текстильная фабрика, льнозавод, строительное управление…

Женщина со вздохом рассказывает, что от безработицы и безнадеги в райцентре много кто спивается:

— А потом про них говорят: «тунеядцы-алкоголики». Я не оправдываю пьяниц, но много кто скатывается в пропасть от тяжелой жизни. Те мужчины, кто не спился, идут к частникам — лес пилить, да хоть что угодно делать, лишь бы семью прокормить.

«Работникам передали список вакансий. Там такие: свинарка, уборщица»

Оцените статью

1 2 3 4 5

Средний балл 5(43)