Пожизненный пират: почему Лукашенко пошел на спецоперацию с самолетом

С чем связана демонстративная пиратская история с арестом белорусского оппозиционного журналиста Романа Протасевича посредством фальшивой бомбы и реального истребителя? Насколько рационален Александр Лукашенко, принимая такое решение? Нет ли здесь двойных стандартов: другим можно, а правителю почему-то нельзя? Попробуем разобраться в этих вопросах.

Почти сразу же после ареста Романа Протасевича в информационном пространстве начали активно обсуждаться аналогии, демонстрирующие, что Лукашенко поступил, может быть, не совсем элегантно, но «как все» в современном мире, где нет общепринятых правил игры.

Вспомнили о прошлогодних планах украинских спецслужб заманить в самолет вагнеровцев и посадить его на территории Украины. Но в том случае, насколько можно судить по сообщениям СМИ, операция была отменена на уровне политического руководства страны. В случае с Протасевичем ситуация прямо противоположная.

Была история 2016 года, когда самолет «Белавиа», следовавший из Украины в Беларусь, украинские власти вернули обратно из-за гражданина Армении Армена Мартиросяна, поддерживавшего «Антимайдан». Там была угроза поднять истребители (но нереализованная), а про бомбу на борту речи не было. Однако Мартиросян почти сразу же снова вылетел в Минск. Похожая история — видимо, операция спецслужб не была доведена до конца из-за вмешательства политиков. Кстати, поэтому этот сюжет и не получил значительной «раскрутки» — по разным причинам никому не было выгодно о нем напоминать.

Наконец, можно вспомнить самолет президента Боливии Эво Моралеса, на котором, как подозревали американцы, в 2013 году пытались вывезти из Москвы Эдварда Сноудена. Несколько европейских стран закрыли свою территорию для лайнера, и он был вынужден приземлиться в Вене. Там самолет Моралеса был досмотрен с согласия президента. Сноудена на борту не было — и Моралес проследовал дальше.

История крайне неприятная в том числе и потому, что речь шла о самолете президента — и явно политическая, связанная с давлением со стороны США. Но запрет пролета — это не провокация с бомбой и не истребитель в воздухе вблизи гражданского самолета.

И Моралес мог отказаться от досмотра и апеллировать к международному праву и общественному мнению, которое было бы на его стороне, в том числе и в европейских государствах. Никто штурмовать его самолет не собирался, а «войну нервов» американцы, скорее всего, проиграли бы. Но он решил не обострять.

Белорусская история — это и предельно жесткий формат, и политическое решение. В Минске не скрывают, что главным в ней был Александр Лукашенко, так что политика здесь налицо. Правитель в своем репертуаре: он и оппозиционеров лично допрашивает (в форме коллективной беседы), и арестом своего политического противника занимается. Вопрос: почему столь демонстративно?

Разрыв с Западом

Аргумент, находящийся на поверхности, — чтобы запугать оппозицию, показав, что у белорусского лидера длинные руки и он может добраться до любого своего противника. Тем более что терять ему нечего. Недавнее раскрытие заговора адвоката и политолога отдает азефовщиной, но одно показательно — участники разговоров не скрывали своей ненависти к Лукашенко. Для них он — не просто диктатор, но и главный тормоз европейской интеграции страны, обрекающий целые поколения на жизнь при авторитарном режиме.

Но это не единственная причина подобных действий. В России в прошлом году раздумывали над возможностью ухода белорусского президента в рамках некоего белорусского транзита.

И сам Лукашенко был вынужден начать разработку новой Конституции и заговорить о предстоящем уходе, правда, не обозначая четких сроков. В реальности он никуда уходить не хочет, и вполне вероятно, что преданный ему народ в лице отобранных представителей попросит его не бросать страну на произвол судьбы. Но Москве надо объяснить, почему для нее будет выгодно поддерживать правителя еще сколь угодно долгое время, а желательно, пожизненно.

Тем более что и в Москве имеются разные мнения по поводу того, как действовать на белорусском направлении. Есть точка зрения, что Лукашенко долго не продержится в условиях, когда его отвергает средний класс, и надо помочь создать более сложную конструкцию, позволяющая обеспечить российские интересы при любом развитии событий.

Есть альтернативный подход: что сложные конструкции не только слишком нестабильны, но и позволят увеличить западное влияние, так как Лукашенко для Запада уже неприемлем, а другие белорусские политики могут договориться с США и Евросоюзом. Упомянутая выше недавняя совместная операция, проведенная против белорусских оппозиционеров силовиками двух стран, показала, что между силовыми ведомствами есть взаимопонимание, кто друг, а кто враг.

Но при этом Лукашенко не хочет не только уходить, но и уступать кому-либо хотя бы часть своих прерогатив — даже России. Поэтому ему надо показать, что у Москвы есть стимул поддерживать его, несмотря на буксующую интеграцию в рамках номинального Союзного государства. И таким стимулом является демонстративный разрыв с Западом: в Москве давно недовольны многовекторной политикой, которую долгие годы проводил Батька, маневрируя между Россией и Европой.

Теперь Лукашенко фактически дает понять: я остаюсь полновластным хозяином Беларуси, но «западников» к себе не пущу. Действительно, с пиратом Европа договориться не может, даже если очень захочет — из-за пресловутой realpolitik. То, что для симпатизирующей Западу белорусской оппозиции плохо, для Москвы хорошо.

Остается вопрос о том, не помешает ли такое пиратство предстоящей встрече Владимира Путина и Джо Байдена? Вряд ли. В Сирии, где Башара Асада обвиняют в еще большем числе преступлений, чем Лукашенко, США рассматривают Россию как противовес иранскому влиянию, которое для Америки (и, добавим, Израиля) совершенно неприемлемо.

В белорусском же вопросе Москва может дать понять, что способна сыграть сдерживающую роль в отношении белорусского лидера, когда тот в очередной раз разбушуется.

Прейгерман: «Действия белорусских властей демонстрируют – ничье мнение не важно и не учитывается»

Кузнецов: «Теперь проблемы в Беларуси – это проблемы и Европы тоже»