Поротников: «Лучше иметь пустые арсеналы и мирное небо над головой, чем полные арсеналы и реальную угрозу континентальной войны»

— Означает ли мобилизация то, что «спецоперация» идет совсем не по плану?

— Это говорит о том, что в Кремле признали на официальном уровне то, что было очевидно еще 24 февраля.

Речь идет не о «спецоперации», то есть ограниченном по задействованным ресурсам и времени мероприятии, а именно о полномасштабной войне. И Россия поэтапно переходит на военные рельсы, превращаясь в военный лагерь, по сути.

Хочу напомнить, что первым шагом по мобилизации страны был перевод на новый круглосуточный формат работы ряда российских предприятий ВПК, в первую очередь связанных с ремонтом, модернизацией и производством бронетехники и боеприпасов.

— Действительно ли мобилизация «частичная»?

— Если не ошибаюсь, седьмой пункт указа засекречен. Там, скорее всего, речь идет как раз о количественных параметрах мобилизации. Его содержание может быть таким: призвать на военную службу определенное количество человек.

И тогда мы действительно можем говорить, что есть четкое число людей, которые подлежат призыву по мобилизации. И для того, чтобы в дальнейшем это число каким-то образом увеличить, надо вносить изменения в указ либо принимать новый в дополнение.

Однако в седьмом пункте может быть и другая формулировка. Например, установить численность военнослужащих, проходящих службу по мобилизации в такое-то количество людей. В таком случае, мобилизация будет перманентной.

Потому что, естественно, люди будут выбывать, скажем так, по состоянию нездоровья и по причине смерти — это война. Соответственно, постоянно будут призывать новых людей для того, чтобы эту дыру закрыть.

Честно говоря, я скептически отношусь к заявлениям Шойгу о 300 тысячах, подлежащих мобилизации. Так как подобная информация является секретной, а ее разглашение — это, вообще-то, уголовное преступление.

Скорее всего, реальное число будет гораздо больше. На это есть целый ряд практических причин. Во-первых, война уже теряла популярность и поддержку в российском обществе, а военная истерия была временным явлением.

Напомню, что в 2019 году российские социологи проводили масштабное исследование по вопросам отношения граждан РФ к армии. Одобрительно относятся абсолютное большинство — более 80%. Это выше, чем количество респондентов, одобряющих деятельность Путина на посту президента и деятельность православной церкви.

Но при этом 82% россиян выступали за то, чтобы ограничить военные расходы. То есть они были за приоритет социальных расходов над военными. Можно говорить, что российское общество не имеет устойчивого милитаристского каркаса внутри себя.

Это общество потребления вполне себе среднеразвитой страны европейского образца. Поэтому возможность и вероятность того, что такое общество сможет долго терпеть ведение войны, — невелика. И поэтому войну нужно закончить быстро.

А для того, чтобы закончить ее быстро, нужно резко нарастить силы. Так что 300 тысяч — это может быть число, которое не просто не соответствует действительным планам, а еще и слишком занижено.

— А может ли решение о мобилизации приблизить цели Кремля? Или сегодня война — это, в первую очередь, про вооружение, которым армия РФ не так уж и славится?

— Количество по-прежнему имеет значение, и «Бог все так же на стороне больших батальонов», как говорил Наполеон. Так что не стоит недооценивать количественный фактор.

Тем не менее, другим важным моментом является мотивация людей, их психологическая устойчивость и готовность воевать. А это фактор, который невозможно просчитать. Даже человек, который на этапе призыва готов воевать, очень быстро может поменять свое мнение, столкнувшись с реальностью.

Я бы сказал, что мобилизация — это серьезное опоздание на 7 месяцев. Если бы тогда у России были даже эти 300 тысяч дополнительных пехотных, сухопутных соединений, то они наверняка бы достигли гораздо большего.

Сейчас проблема заключается в том, что значительная часть российской кадровой армии — офицеров, сержантов, военнослужащих по контракту, имеющих гораздо более высокий уровень подготовки, чем мобилизованные, — выбита.

И этими пусть 300 тысячами человек зачастую будет просто некому командовать.

Нужно рассматривать более широкий контекст. Вся эта история с мобилизацией возникла после визита Путина на саммит ШОС. Судя по всему, президент РФ понял простую ситуацию: у него мало политического времени, оно работает против него, Путин теряет свой статус лидера крупной региональной державы из-за этой войны.

Поэтому ему нужен быстрый результат прямо сейчас. И это значит, что тактика ведения войны российской армией будет только наступательной, не считаясь с потерями. То есть время важнее потерь.

— В Москве сегодня прошло совещание российского Совбеза с представителями Лукашенко по вопросам «безопасности». Что это значит? Как раз накануне правитель Беларуси приказал подготовить оборону страны по нормам военного времени.

— Тут тоже нужно вернуться к Самарканду. Все эти воинственные заявления прозвучали после возвращения Лукашенко с саммита ШОС. Очевидно, что он вернулся не совсем с теми результатами, на которые надеялся и рассчитывал.

Еще 30 или 31 августа во время телефонного разговора Путин и Лукашенко договорились провести переговоры на полях саммита ШОС. Которые по итогу не состоялись. При том, что они физически сидели на одном диване, выслушивая байки Эрдогана.

Раньше, даже если была какая-то короткая встреча в кулуарах (просто пожали руки и спросили, как дела), то белорусская пропаганда выдавала подобное сообщение: «Путин и Лукашенко встретились на полях такого-то мероприятия, договорились о графике будущих контактов на высшем уровне по актуальным вопросам двусторонней повестки дня».

Сейчас же в госСМИ не было ровным счетом ничего. Похоже, между «союзниками» не случилось даже короткого диалога, а если и случился, то в таком формате, что желания писать о нем не возникло.

Что касается сегодняшней встречи в Совбезе России. Вероятнее всего, это история плановая, предварительно не связанная с событиями в РФ. Однако стоит отметить, что председательствовал там российский представитель, курирующий правоохранительную систему страны.

Поэтому можно предположить, что, среди прочего, на встрече был затронут вопрос перекрытия канала бегства подлежащим мобилизации россиянам в Беларусь либо через ее территорию.

— Госсекретарь белорусского Совбеза Вольфович заявил сегодня, что в Беларуси нет нужды в мобилизации. А что можно сказать о будущем участии официального Минска в войне России против Украины?

— Как я уже говорил, мобилизация, не будучи особо популярной в российском обществе, не дает Кремлю возможности вести войну длительно. Им нужен ощутимый результат, который мог бы закрыть непопулярность и потери этого мероприятия. Другими словами — быстрая победа.

А быстрая победа невозможна без отрезания Украины от поставок западного оружия. Это оружие поставляется по транспортным путям, идущим, в основном, через территорию Волынской области, которая на севере граничит с Беларусью.

В ближайшие несколько недель рано будет об этом говорить, однако нельзя исключать, что в ноябре в Беларуси вновь появится значительная группировка российских войск, минимальной задачей которой будет растягивать и оттягивать украинские силы на северное направление, демонстрируя здесь наличие угрозы. А задачей максимум может стать начало новой сухопутной операции с севера через территорию Беларуси.

Кремль поднял ставки до максимума и заявил о готовности играть, что называется, «на все». Западу ничего не остается кроме как сделать то же самое: резко нарастить поставки оружия в Украину.

Ведь мобилизация на фронте скажется не сразу: этих людей нужно собрать, провести предварительно какую-то подготовку. Это минимум 4-6 недель, а то и восемь, думаю.

Причем, разговоры Запада о том, что у них самих в этом случае будут пустые арсеналы, уже не сработают. Лучше иметь пустые арсеналы и мирное небо над головой, чем полные арсеналы и реальную угрозу континентальной войны.

Любая аналогия хромает, но, тем не менее, нельзя не обратиться к событиям Первой мировой войны, которая началась в августе месяце, правда, но тоже с мобилизации в России.

Тогда все были твердо уверены, что война закончится до конца октября-ноября. А она продолжалась четыре года и привела к краху четырех империй.