«Получается, что благодаря «горячо любимой» режимом Польше Александру Григорьевичу есть чем крыть козыри Владимира Владимировича»

— Кто перед кем стелется ковровой дорожкой и заискивает — различимо невооруженным глазом, но это может быть способом выживания в этой специфической паре, в которой партнеры не сочетаются ни по весу, ни по гороскопу. 

При этом сейчас на вид отношения между Лукашенко и Путиным переживают идиллию, которую эти двое, знавшие разные времена, никогда еще не переживали. 

Несмотря на частые контакты и визиты Лукашенко в Россию как на работу каждая личная встреча с Путиным преподносится как сверхзначимая и оттого волнительна почти как самая первая.

Причем последняя, случившаяся в Минске в формате сессии ОДКБ, насколько можно судить, тронула Александра Григорьевича до дрожи лица. «Злые языки» увидели в этом что-то медицинское, а не выражение трепетного отношения к Владимиру Владимировичу, которое госканалы не заметили, разумеется, сугубо из деликатности.

Положенной (по случаю саммита в Минске) двусторонней встречи между ними на полях не произошло, а лишь неформальное общение с глазу на глаз сперва по-дружески на диване, ну и затем в автомобиле по дороге в аэропорт, куда Лукашенко отправился провожать Путина.

Опять же для «злых языков» отсутствие привычной многочасовой встречи стало поводом заподозрить неладное в отношениях, хотя будь оно там, вряд ли бы Путин стал делить с Лукашенко диван, а тем более свой «Аурус» в сезон всяких вирусов и простуд. 

Вообще, по идее, в том положении, в которое себя загнал Александр Григорьевич еще в 2020 году, он должен вести себя примерно, как Пушилин из непризнанной ДНР: действовать только по команде из Москвы и гнуть российскую линию. На словах он так, как правило, и делает, а на деле не прочь половить любой попутный ветер, откуда бы он ни дул и даже, если из «вражеских» мест, чтобы отплыть от Кремля на безопасное по его меркам расстояние. 

Ярким доказательством этому являются откровения главы фракции «Слуга народа» в Верховной раде Украины и руководителя украинской делегации на переговорах с РФ Давида Арахамии о звонке Лукашенко Зеленскому в первые дни войны.

Своим рассказом Арахамия засветил шпагат, на который растянулся Александр Григорьевич между Киевом и Москвой, несмотря на возраст, войну, санкции и свой марионеточный статус, которым принято описывать его положение.

Вроде как соучастие режимной Беларуси в российской агрессии против Украины должно было довести стороны до полного разрыва. И вот как будто прервана торговля, закрыты и заминированы границы (хотя при необходимости люди через них ездят), но разные авторитетные украинские политики и чиновники (сейчас Арахамия, а до него Буданов) на втором году войны «отдают должное» Лукашенко, Украина не рвет с Беларусью дипломатических отношений. Это с одной стороны.

С другой — Россией Александр Григорьевич и вовсе обласкан, ей он рассказывает и показывает, откуда на Беларусь готовилось украинское нападение. В ответ Москва как будто удовлетворяет все запросы Минска, не устраивая ни молочных, ни мясных, ни комбайновых войн.

Со слов Арахамии выходит, что в самые первые дни российского вторжения, когда и сама Беларусь, по мнению многих в беларусских демсилах, уже была оккупирована российскими войсками, Лукашенко пытается выйти на контакт с Зеленским, что само по себе может характеризовать его отношение к Кремлю, и признается, что не имеет возможности воспрепятствовать России атаковать Украину с территории Беларуси, но гарантирует, что ни один беларусский солдат не пересечет украинскую границу.

Ему на том конце провода естественно тогда не поверили, а сейчас говорят, что Лукашенко, получается, сдержал слово.

Разумеется, это оспаривается в демократических кругах Беларуси и сочувствующими в Украине общим доводом, что Лукашенко — марионетка Кремля и что его словам нельзя верить. Хотя официальному Киеву в данном случае может быть лучше видно благодаря сохранению посольства в Минске, действующим каналам коммуникации, разведывательным и агентурным сведениям, чем наблюдающим за действом из заграницы по новостной ленте в смартфоне.

Откровения Арахамии показывают, что Лукашенко остается верен только себе и никому кроме себя и своих интересов не верен. Этим своекорыстием его политика отдаленно напоминает линию генерала Франко, который был очень многим обязан Германии и Италии, но обставлял свое участие в войне на стороне держав «оси» заведомо неподъемными условиями и требованиями, включая территориальные, которые те должны были удовлетворить до вступления Испании в войну.

Положение Лукашенко не позволяет ему требовать от России, а только хитрить и выкручиваться, чтобы тоже как Франко остаться в стороне конфликта.

Украинские похвалы в адрес Лукашенко, хотя это громко сказано, вызывают болезненное недоумение среди беларусских демсил и критику оттуда, словно Лукашенко — абсолютное зло и что-то человеческое ему чуждо. Все, естественно, совершенно не так, а примерно как в афоризме Антуана де Ривароля, только в несколько адаптированном под нашего героя виде: ради власти Александр Григорьевич готов на все и даже на доброе дело.

Факт остается фактом: обстрелы Украины с территории Беларуси не ведутся, и ни один беларусский солдат украинскую границу пока не пересек, но можно ли ставить это в заслугу Лукашенко?

Больше года назад я спрашивал об этом российского эксперта международного аналитического Фонда Карнеги Максима Саморукова и его ответ мне до сих пор кажется лучшим: «Сложно сказать, что это — ваше достижение или наша недоработка. Скорее всего, это двусторонний процесс. С одной стороны, Кремль не слишком давил, с другой — Лукашенко активно сопротивлялся».

Возможно, Путин и Лукашенко в силу особенностей сложившейся вокруг них международной ситуации не ставят друг друга в неудобные позы, когда одному придется сопротивляться, а другому — давить, понимая хрупкость своего альянса.

Ведь сложно представить, чтобы Минск мог уклониться от указаний Москвы, если та поставит вопрос жестко. Просто некуда уклониться. С другой стороны, и сама Москва не в том положении, чтобы ставить жестко вопросы перед Минском и тем создавать конфликт со своим, по большому счету, единственным союзником, пусть и строптивым. 

Лукашенко этим пользуется, а Путин по какой-то причине позволяет, возможно, пребывая в уверенности, что все равно его минскому другу уже не сбежать.

Хотя вся игра может быть еще более тонкой, чем тайные созвоны, а участники совершенно неожиданными. Вспоминается позиция генерал-лейтенанта Бена Ходжеса, бывшего командующего силами США в Европе, который предлагал проведение внеочередных военных учений НАТО в Литве и Польше, чтобы дать повод не привлекать беларусские войска к боевым действиям против Украины. Мотивация была такая: Лукашенко сможет сказать Путину, что на западном фланге проходят учения НАТО и надо на это реагировать.

Воплощение идеи генерала можно при желании увидеть в наращивании Польшей вооруженных сил на границе с Беларусью, увеличении военного бюджета и активном перевооружении. Этим Варшава намеренно или случайно оказывает услугу Минску, снабжая аргументами перед Кремлем: одно дело — картонные угрозы со стороны Запада в пропагандистских речах Лукашенко, а другое — отнюдь не картонные войска и танки, которые поляки копят и стягивают к границе союзного государства. К этому не придерешься. 

Получается, что благодаря «горячо любимой» режимом Польше Александру Григорьевичу есть чем крыть козыри Владимира Владимировича, если и когда он ими ходит, и выводить их из игры, как битые.

Уже как-то отмечал, что при всем при том, что именно Лукашенко несет всю полноту ответственности за опасное сближение с Россией, он же по-прежнему представляет единственную силу в стране, способную сопротивляться этому процессу и заинтересованную в сопротивлении. Не потому, что начальник всея Беларуси является ценителем суверенитета, а потому что речь идет о посягательствах Кремля на его власть. 

Безусловно, на Лукашенко нельзя положиться, но отталкивать его тоже недальновидно, если существует поле общих интересов и даже минимальная возможность им воспользоваться в противостоянии Кремлю. Это не «здрада» идеалам, это здравый смысл.

Любые исторические аналогии в какой-то степени хромают, но важно направление мысли. Приведу в заключении такую: когда личный секретарь Уинстона Черчилля в канун нападения Германии на СССР спросил своего шефа, не будет ли для него, злейшего врага коммунистов, отступлением от принципа, если он поддержит СССР и Сталина, тот ответил: «Нисколько. У меня лишь одна цель — уничтожение Гитлера... Если бы Гитлер вторгся в ад, я по меньшей мере благожелательно отозвался бы о сатане в палате общин».