«Половину Беларуси убил Сталин, а нам говорят только про плохих фашистов»

Лидер «Серебряной свадьбы» Бенька — о внутренней эмиграции белорусов, почему не поедет выступать в Крым и когда ей хочется спеть песню «х@й войне» и уйти со сцены.

Фото Полина Шарай, ultra-music.com

– С чем у вас ассоциируется искусство в Беларуси?

– Оно все очень партизанское. У Беларуси невероятно сложная и странная история, которая нешироко известна. Я для себя открыла историю Беларуси пять лет назад, когда я начала смотреть новые данные, сведения, материалы. Появились хорошие историки, которые очень хорошо все это излагают, очень компактно, четко и доступно.

Последние лет двести, белорусы находятся под очень серьезным прессом. На мой взгляд, от этого выработался очень скрытый внутренний резистанс, внутренняя эмиграция, когда человек существует в стране и в тоже время не существует. Он существует в параллельном мире. Потому что он понимает, что не может открыто выразить свою позицию. Очень мало средств для творческой реализации. Не поддерживаются театры, музыка. Люди выцарапывают последние деньги, работают на каких-то работах, чтобы иметь возможность прийти в выходной день поиграть на гитаре в студии, которую нужно снять за безумные деньги. Государственной поддержки крайне мало. Гранты и международные фонды для нас закрыты.

– Но еще недавно казалось, что у вас началась оттепель...

– Да, но оттепель завершилась.

Все живое, искреннее, яркое, непохожее и выходящее за рамки кондового представления пробивается с трудом, и существует в подполье. Не то чтобы подполье, как в советские времена были диссиденты, но... Есть театр прекрасного Жени Корняга, он ставит замечательные спектакли. Но он их ставит в основном в Европе, а в Беларуси ставит один-два спектакля. Абсолютно альтернативный спектакль, но один за несколько лет. Есть какие-то интересные постановки и в официальных театрах, но это какие-то маленькие всплески. Есть интересные художники, но они все в основном уезжают в Польшу, в Литву, в Украину, в Россию. Огромное количество людей уезжает.

– Эмиграция из Беларуси в Россию сомнительный выбор для творческой реализации...

– В России сейчас очень сильный политический пресс. Все наши друзья страдают от этого.

– Недавно белорусская писательница Светлана Алексеевич получила Нобелевскую премию. Ваш президент был совсем не в восторге от этого...

– Да, не в восторге. Она открыто его критикует. Светлана Алексеевич живет за границей, и может себе это позволить. Александр Лукашенко не одобрил ее высказывания. А то, что президент сказал официально, является руководством к действию всем чиновникам. Но народ очень рад. Хотя тоже разделился на два лагеря, потому что она русскоязычный автор. Беларуси нанесена большая обида, и за эту обиду, за русификацию, извинения не принесены. Белорусский язык был вытравлен невероятно жестоко. 90% белорусских авторов было уничтожено. 90% интеллигенции, все лучшие полегли в лагерях.

У нас был концлагерь «Тростенец», второй по величине в Европе. Эта тема не поднималась никогда, потому что, когда начали копать, выяснилось, что там похоронено убитых во время репрессий больше, чем убили немцы во время войны. А немцы приезжают и копают сами. И понятно, что начав копать, они скажут: «Да, это наше... А вот это – уже нет». Когда выяснится, сколько людей там убили, это будет совсем не на руку официальной политике. Поэтому эту тему прикрыли.

Совсем недавно там открыли скромный мемориал к семидесятилетию победы, а о том, что рядом был другой лагерь смерти, вообще не упомянули. Нужно помнить жертвы. Нужно об этом говорить. Нужно знать свою историю. Половину республики Сталин убил зверским способом! А нам говорят: «Нет, плохие только фашисты».

– Германия признала и извинилась, а Россия ни то, что не извинилась, а наоборот – ставит новые памятники Сталину...

– Для меня это очень больная тема. Я не агрессивный человек, я никогда не хотела брать оружие в руки. Но, когда я вижу эти памятники, у меня тянется рука... Я так рада, что у меня нет пистолета. (Смеется). Я человек несдержанный, уже нанесла бы непоправимые увечья. У меня ни один дедушка не погиб в Великую Отечественную войну, но многие родственники погибли во время репрессий. Я с уважением отношусь к Великой Отечественной войне, для меня это не пустой звук. Но для меня это совершенно равнозначные трагедии.

– Вы как-то сказали, что публика на ваших концертах похожа между собой и в Беларуси, и в Украине, и в России...

– К нам приходят в России те, кто никогда не скажет слово «укроп»...

– Вы не раз выступали на фестивале «Джаз Коктебель» в Крыму. В этом году вы выступили на том же фестивале, но уже в Затоке. Где вам нравилось выступать больше? Какие были ощущения, когда «Джаз Коктебель» перенесли в Затоку?

– Я очень люблю и Одессу, и Крым. Первый «Джаз Коктебель» – моя первая поездка к морю. Я для себя открыла Крым, как какую-то невероятную сказочную страну, которую я никогда не видела. Уже все мои друзья тысячи раз туда ездили, путешествовали автостопом, жили в палатках, а я никогда. Для меня это было чудо. Я не знала, что так бывает. Первый «Джаз Коктебель» был для нас большим потрясением. Мы очень боялись, мы не думали, что публика будет хоть сколько-нибудь благосклонна. Нас искупали во внимании и любви. Поэтому с тем, что происходило в Коктебеле тогда, для меня уже ничто не сравнится. Ни один из концертов, ни один из фестивалей у меня это ощущение дикого восторга не перекрыл. Я тогда и Волошина для себя открыла, и море, и Карадаг.

Когда мы ехали в Затоку, я ожидала ощутить какую-то протестную атмосферу. Я думала, что это будет резистанс прекрасного веселья против всего плохого – невозможно провести там, а мы здесь проведем, и он будет такой, что вы все там будете завидовать. Но настроение на фестивале было несколько другое. И людей было немного. Это грустно. Сейчас вообще сложно делать фестивали. И я преклоняюсь перед теми, кто занялся этим фестивалем. А в Крыму этим летом проходил какой-то другой джазовый фестиваль.

– Вас туда не приглашали?

– Нет, к счастью. Если бы пригласили, мы были бы вынуждены отказаться, несмотря на то, что у нас в Крыму много близких друзей. Я считаю, сейчас совершенно некорректной нашу поездку в Крым, ни в каком качестве. Нас туда зовут с маленьким театром, но я не могу в себе пересилить психологический барьер.

– Этим же летом в России проходил рок фестиваль Нашествие-2015, под патронатом министерства обороны России. На котором демонстрировалась военная техника России, местами висели флаги ДНР, и там же призывали добровольцев на Донбасс. Если бы вас туда пригласили, поехали бы?

– А вы как думаете?.. Я однозначно не поддерживаю такой фестиваль. Имея столько близких друзей в Украине, которые травмированы всей этой ситуацией, я не считаю корректным ехать сейчас в Крым, хотя нас там ждут. А участвовать в фестивале, где демонстрируется военная техника, и поднимается воинственный дух, я тем более не хочу, разве что спеть песню «х@й войне» и уйти со сцены.