Полицейская операция

Вы же представляете себе, как выглядит лондонский паб в пятницу вечером? Вот ровно так он и выглядел. Мало сказать — толпа. Это была, страшно подумать, какая толпа! Как сельди, набитые в бочку из-под кильки.

Гвалт был такой, как будто не просто «Челси» играла с «Манчестером», но будто играли они на бирже, а все болельщики одновременно были еще и брокеры и орали не только в поддержку своей команды, но и в связи с падением котировок — вот какая это была толпа. А люди все прибывали. И места всем не было. Стояли на тротуаре, на улице, в скверике через дорогу. Из паба наружу передавали стаканы с пивом. В общем шуме нельзя было понять, о чем говорили друг с другом все эти люди, но говорили до хрипоты.

Я тоже стоял возле этого паба и пил тягучий, как мед, стаут с черносмородиновым сиропом и болтал с черной, как ночь, девушкой из Бангладеш. Девушку неожиданно звали Валерия.

Через несколько дней британские войска должны были войти в Ирак. Назавтра в Гайд-парке должна была состояться антивоенная демонстрация, и Валерия всерьез говорила, что если на демонстрацию придет миллион человек, то войны не будет, а Тони Блэру ничего другого не останется, как только уйти в отставку.

В уличной темноте из всей Валерии разглядеть можно было только белые зубы, белые белки глаз, розовые губы и розовый кулон на шее. И она всерьез верила, эта растворившаяся во тьме девушка, что пойдет завтра в Гайд-парк и остановит войну.

«Нет, ты послушай, — розовые губы порхали независимо, как экзотический мотылек. — Правительство просто не сможет удержаться. Ты представляешь себе, сколько это — миллион человек?»

На этих ее словах из паба раздались какие-то особо истошные крики. Толпа в пабе принялась качаться, как качается океан. И люди выплескивались из двери, как выплескивается из стакана пивная пена.

«Что там? Драка! — констатировала Валерия ровно тем же тоном, каким только что говорила о международной политике. — Интересно, кто-нибудь вызвал полицейских?»

Я понятия не имел, как в Лондоне вызывают полицейских. Но кто-то их явно вызвал.

Минуты через три к пабу подъехала полицейская машина, и из нее вышли два молодых человека в этой их красивой полицейской форме со шлемами, принятыми, кажется, еще во времена королевы Виктории. Полицейские были безоружны. Теперь, после взрывов в метро, лондонская полиция иногда ходит с оружием, а тогда, перед войной в Ираке, они не носили не только пистолетов, но даже и дубинок.

Драка в пабе продолжалась. Полицейские деловито подошли к дверям, постояли минуту, обменялись парой, видимо, совершенно профессиональных соображений, сняли шлемы, положили шлемы перед дверьми на тротуар и решительно вошли в паб, как иной купальщик решительно входит в бушующие морские волны.

Через минуту драка была прекращена. Полицейские вышли из паба, и каждый из них вел под локоть по здоровенному парню, каковые, видимо, и были зачинщиками драки.

С одним из зачинщиков полицейские решили провести разъяснительную работу. Тот полицейский, что постарше, говорил парню, стоявшему перед ним, как провинившийся школьник: «Вы поступили дурно. Драки в общественных местах запрещены законом. Это официальное предупреждение. Возвращайтесь в паб и никогда, слышите, никогда больше не устраивайте в пабах драк».

Ко второму зачинщику полицейские, посовещавшись, решили применить наказание. Тот полицейский, что постарше, покачался на каблуках и сказал: «Вы поступили дурно. Драки в общественных местах запрещены законом. Вы затеяли драку да еще и оказали сопротивление полиции. Отправляйтесь немедленно домой».

-- Почему я домой, а он обратно в паб? — пытался возражать наказанный. — Он дрался не хуже моего.

— Отправляйтесь немедленно домой! — отрезал полицейский голосом, не терпящим возражений.

Инцидент был исчерпан. Наказанный поплелся домой, а полицейские, невозмутимо подобрав с тротуара свои шлемы, направились к патрульной машине.

И тут я не выдержал. Любопытство разбирало меня настолько, что я покинул независимо порхавшего в темноте и продолжавшего лекцию о международном положении розового мотылька. Я догнал полицейских и остановил того, что постарше: «Офицер, простите! — я совершенно не разбираюсь в британских полицейских чинах. — Объясните мне, пожалуйста, почему вы оставили шлемы на тротуаре, прежде чем войти в паб?»

-- Видите ли, — полицейский улыбнулся, — шлемы довольно твердые, а в пабе была толпа. Мы рисковали поранить кого-нибудь своими шлемами.

Назавтра в Гайд-парке действительно состоялась антивоенная демонстрация и митингующих действительно было больше миллиона. Еще через несколько дней в Ираке началась война.