Почему российские власти не боятся падения цен на нефть

Не жили богато — незачем и начинать!

Фото Дмитрий Азаров, Коммерсантъ

Экономисты разошлись в оценках правильности решений российского начальства, поссорившегося с ОПЕК, и заявившего о готовности к нефтяным ценам хоть по «тридцать за баррель».

Одни говорят, что деваться собственно, было некуда. Нефть все равно бы подешевела, не завтра, так послезавтра.

Действительно, с точки зрения макроэкономики нет большой разницы, обвалится ли рубль в марте или в апреле, благо цена российской валюты по отношению к доллару есть производная от цены углеводородов.

Разница есть с точки зрения политики — упади нефть, вместе с курсом рубля и потребительским рынком не 9 марта, а, например, 20 апреля, граждане могли бы выстроиться в очереди к обменникам, вместо того, чтобы готовиться к голосованию за поправки к Основному закону.

Другие ищут в действиях российских нефтяных баронов сумрачный замысел повлиять на американский рынок нефти, причем очень хитроумно.

Мол, с одной стороны, «дешевая нефть» поможет экономическому росту в США и тем самым президенту Трампу облегчит переизбрание, а, с другой стороны, чем нефть дешевле, тем хуже будет производителям сланцевой нефти, которых российские начальники не любят.

Правда, тут же оговариваются здравомыслящие экономисты, забота российских министров об американском росте выглядит как то глупо, тем более что экономика США устроена сложнее российской. Низкая цена на нефть для Штатов не проблема — снизятся производственные издержки компаний и потребительские цены.

И при высокой цене нефти в Америке ничего страшного не происходило — инвестиции идут в нефтяную отрасль и технологии энергосбережения, создавая в них спрос на рабочие места.

Если уж искать в ссоре с ОПЕК какой-то здравый смысл, то скорее уж в стремлении властей продать побольше нефти хоть по какой цене, пока спрос на нее не свернулся окончательно.

Нет, углеводороды никуда не денутся, так же, как и их покупатели, только это будут не респектабельные европейские страны, а какие-нибудь потребители из «третьего мира», где сегодня еще продолжают топить хворостом и дровами, пока постиндустриальные страны переходят на электричество.

Третьи резонно замечают, что в своих решениях «по росту добычи нефти», которые автоматом оборачиваются решениями «по снижению потребления россиян», власти «вольны», как царь Иван был «волен в своих холопах». Волен был их миловать, а и казнить их волен был…

Российские зарплаты сократились в долларовом исчислении на 15% в день, может быть, сократятся и дальше, но, ухмыльнется начальник, «вы же не в долларах зарплату получаете».

Вам все равно, бюджету приятно — даже материнский капитал уже не восемь тысяч долларов, а шесть с половиной, дальше — меньше. Напротив, будет хороший повод минимизировать вообще все социальные программы — сами видите, что с нефтью делается. Прошли те времена, когда начальство видело залогом своей популярности рост доходов граждан. Напротив, сегодня именно в снижении этих доходов власти видят «золотой ключик Буратино», открывающий им дверь в «страну чудес».

Принято считать, что падение цен на нефть погубило экономику СССР, но эта аналогия к нашей ситуации применима плохо. «Советскую экономику» разрушило не падение цен на нефть как таковое, а попытка советского начальства сохранить (и даже увеличить) уровень потребления советских граждан в условиях дешевой нефти.

Ничего подобного нынешнее начальство делать не собирается, его интересует только уровень потребления десяти тысяч самых богатых семей и их окружения, а этому уровню ничто не угрожает.

Напротив, рассуждают чиновники, сытый гражданин может и побрезговать малой хозяйской заботой. А гражданин, не имеющий никаких сбережений, по уши закредитованный, живущий от «денег по паспорту» до зарплаты, будет рад любой копейке.

И очень боится эту копейку потерять. Гражданина можно понять. Если доллар стоит 75 рублей, то «средняя» зарплата в России составляет 630 долларов, «модальная» (чаще всего встречающаяся) — 310 долларов, а МРОТ — 160 долларов. Поддерживать курс рубля власти не собираются, тут вам не 2008 год, когда граждане держали деньги на рублевых депозитах и брали долларовую ипотеку.

Сейчас сбережений нет, ипотеки в рублях. Да хоть двукратная девальвация рубля — меньше импорта купят, больше валюты в резервах останется, рассуждает начальник.

Что будет с малым (и не очень) бизнесом? А куда он денется, думает чиновник, отечественный барыга и не такое видал, хочет жить, пусть вертится.

Разорится — ну, значит плохой бизнесмен, в олигархи не годится. Олигархи же осторожно намекают, что потери российской экономики могут исчисляться сотнями миллионов долларов в день, да и капитализация российских компаний уже упала на десятки процентов, но с властями не спорят — они и смогли стать олигархами, в первую очередь, потому, что умели находить с начальством общий язык.

Так что же будет? Оптимисты надеются, что падение цен вызовет проблемы с наполняемостью бюджета, и властям вместо денег придется дать народу немножко свободы.

Как в анекдоте середины восьмидесятых — «что дала Барбосу перестройка? Цепь сделали подлиннее, миску наливают поменьше, но главное, лай, сколько влезет». Реалисты же давно предупреждали, что в условиях кризиса рост демократии сам по себе еще не является синонимом экономического процветания. Избиратели вряд ли будут слушать рассуждения об объеме денежной массы и защите прав инвесторов, а проголосуют за того, кто обещает дать всем денег, или предложит еще более простые ответы на сложные вопросы.

Даже если у властей и закончатся деньги на разные авантюры, то деньги одновременно закончатся и на медицину с образованием — привет «креативному классу».

Профессора и врачи, конечно, могут записывать лекции и советы по лечению и выкладывать их в социальные сети, но в условиях кризиса слушать, скорее всего, будут не их, а гадалок и знахарей. Уже слушают.

В попытках найти аналоги отечественной сырьевой модели экономики, и на основании этого опыта спрогнозировать российское будущее, экономисты поминают то Мексику, то Ливию, то Алжир, то Иран, а иногда Венесуэлу. Вывод оказывается одинаковым — даже если стране удается построить более-менее диверсифицированную экономику и обеспечить кое-какую сменяемость власти, это совсем не делает страну комфортной и процветающей.

Можно вспомнить и «Федеративную Республику Нигерию» крупнейшего экспортера нефти в Африке, члена ОПЕК, вполне себе нефтяную сверхдержаву. Правящая верхушка Нигерии живет на уровне «мирового высшего класса» и при высоких ценах на нефть, и при низких.

Но своими доходами со всеми остальными членами общества не делится. Потому что не считает нужным, рассуждая примерно так: нефтяных доходов, чтобы обеспечить комфортную жизнь всем, все равно не хватит.

Так зачем что-то делать вообще, достаточно построить железобетонные заборы вокруг дворцов и нанять достаточно охранников.

Кстати, чтобы устроить в России совсем, «как в Нигерии», можно сделать отечественным нефтегазовым олигархам предложение, от которого они не смогут отказаться — консолидировать всю российскую нефтянку на базе одной государственной компании, и фактически превратить страну в корпорацию?

Устроить этакую нефтегазовую «опричнину», с армией и сверхзвуковыми ракетами, а всех остальных загнать «в земщину». Шестнадцатый век, говорите? Ну, у каждого века есть свое Средневековье.

Не жили вы богато — незачем и начинать, говорит начальник гражданам. А граждане, понимая, что какие-то позитивные перемены потребуют от них самих исключительного уровня ответственности и народной солидарности, предпочитают делать вид, что согласны с хозяином.