Почему российские цифры — ничто на фоне репрессий в Беларуси

Путин и Лукашенко почти синхронно потребовали от силовиков активнее бороться с экстремизмом, хотя и без этого с каждым годом количество таких дел только растет. Не отстает и Казахстан.

В Беларуси продолжают ужесточать законодательство. Не просто критику, но даже юмор власти трактуют как нарушение — вспомните, как недавно задержали студенток, которые пошутили в ТикТоке на тему, «откуда на Беларусь готовилось нападение».

В России и Казахстане ужесточения произошли раньше, там тоже меняли законы после протестов. Мы решили посмотреть, какие методы борьбы, возможно, могут взять на вооружение белорусские власти.

Что такое экстремизм? Если объяснить простыми словами, то это призывы к насильственным действиям против существующего политического, религиозного или социального строя. Законы для борьбы с экстремизмом в постсоветских стран появились еще в 1990-е, но дела по ним возбуждали крайне редко. Так было до начала 2000-х, пока в США не произошел теракт 9/11, который унес жизни почти трех тысяч человек.

После этого весь мир начал бороться с терроризмом, под шумок зацепили и экстремизм. В международной практике понятие «экстремизм» для уголовно-правовых целей, как правило, не используется, потому что сам по себе экстремизм не имеет четкого юридического определения, сложно сказать, что под этим понимать.

Когда речь идет о терроризме, мы имеем дело с действиями. Что касается экстремизма, мы имеем дело со словами, которые в какой-то момент начинают приобретать преступный характер. Здесь возникает спорный момент.

Поэтому есть более четкий термин — «насильственный экстремизм», когда речь идет о человеке, который продвигает экстремистские взгляды с призывами к насилию либо его идеи имеют конкретные последствия в виде насилия.

В Казахстане, России и Беларуси пошли по другому пути — наказание за экстремизм часто становится инструментом расправы с оппонентами власти.

Казахстан: людей стали «хлопать» за лайки

В Казахстане закручивать гайки начали в 2016 году, хотя специальное законодательство по противодействию экстремизму было принято десятью годами ранее. Причина — рост протестной активности, деятельность оппозиции, которая находится за границей, в основном с движением Аблязова.

Мухтар Аблязов долгое время был главным оппонентом экс-президента Нурсултана Назарбаева.

И вот по какому пути пошел Казахстан (на первый взгляд может показаться, что это путь Беларуси, но в Казахстане все началось гораздо раньше и растянулось на долгие годы).  Первый шаг — активно стала применяться экстремистская статья 174 УК (разжигание социальной, национальной, родовой, расовой, сословной или религиозной розни).

— Под социальными группами стали понимать чиновников, депутатов, сотрудников правоохранительных органов (такая практика сложилась в России, у нас переняли опыт, а вслед за нами — и Беларусь, — Прим.), — объясняет «Салiдарнасцi» директор Казахстанского международного бюро по правам человека и соблюдению законности Евгений Жовтис. — И под этим соусом стали бороться с гражданскими активистами, которые высказывали недовольство работой власти.

Второй шаг — структуры оппозиционного политика Аблязова начали признавать экстремистскими.

— На смену статье 174 УК пришла статья 405 УК (участие в деятельности общественной организации, которая по решению суда запрещена в связи с осуществлением экстремизма или терроризма), — объясняет эксперт. — И людей стали «хлопать» за «лайки»: поставил «лайк» под информацией о запрещенной организации, значит, принадлежишь к ней и поддерживаешь ее.

По статье 174 УК (разжигание розни) главным доказательством вины служила экспертиза. В массовом порядке государственные эксперты (политологи, психологи, филологи) устанавливали, что в тексте есть признаки экстремизма, и этого достаточно для вынесения обвинительного приговора. А по статье 405 даже экспертизы уже не нужны, достаточно один раз запретить организацию, а дальше просто к этому «пристегивают» позицию гражданских активистов, которые в соцсетях обсуждают политику.

По словам собеседника, процессы очень формальные, никто даже не доказывает, был ли у обвиняемого прямой умысел совершать преступление.

Третий шаг — составление перечня лиц, которые финансируют терроризм и экстремизм, для всех осужденных по соответствующим статьям. На каждого человека накладываются ограничения, которые действуют до погашения судимости, а поскольку это тяжкие или особо тяжкие статьи, то срок растягивается на 6-8 лет после освобождения.

— Все это время человек не может работать индивидуальным предпринимателем, выступать учредителем компании. Кроме того, у него заблокирован индивидуальный идентификационный номер, который вписан в удостоверение личности, по этому номеру гражданин получает все социальные услуги.

Если у вас нет ИИН, вы не можете коммуницировать с госорганами, вас нет в базе, вы не сможете поменять удостоверение, оформить страховку и так далее, – поясняет правозащитник. — Экстремистам блокируют счета, неважно, где он работает и сколько зарабатывает, в месяц он может снять со счета не более установленной суммы (менее 100 долларов на члена семьи), вся остальная сумма заморожена до погашения судимости.

И четвертый шаг — дополнительное наказание в виде запрета на занятие общественной деятельностью, обычно его назначают на 3-5 лет (уже после отбытия основного наказания): это может быть запрет посещать митинги, участвовать в образовательных семинарах, просто обсуждать политику, выступать в прессе.

В уголовном законодательстве Казахстана, несмотря на долгую историю борьбы с экстремизмом, нет четкого определения. В статье 233-3 УК («финансирование экстремизма или террористической деятельности») под экстремизмом понимается «приверженность к крайним взглядам и мерам (обычно в политике)». То есть наказать могут не только за участие, а даже за взгляды, и это вполне четко прописано.

РФ: написал критический пост про чиновника — обвиняют в экстремизме

В России основная статья об экстремизме — ст. 282 УК (возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства). Она существует в уголовном кодексе с момента его принятия в 1997-м, но долгое время практически не применялась.

В 2002 году был принят закон «Об экстремизме», который ввел некоторые понятия для политически мотивированного преследования. Первое время статью 282 УК называли «русской», потому что по ней судили в основном националистов, которые высказывались против кавказцев, африканцев, мусульман — по мотиву ксенофобии.

Потом применение значительно расширили — к «социальной группе» стали причислять милиционеров, чиновников.

— Начиная с 2010 года, у нас было несколько десятков уголовных дел, когда людей привлекали к ответственности за возбуждение вражды – за то, что они негативно высказывались о представителях власти — военнослужащих, сотрудниках госбезопасности, полиции, депутатах, губернаторах, президенте, – поясняет «Салiдарнасцi» глава международной правозащитной группы «Агора» Павел Чиков. — Написал критический пост про чиновника – приходят и обвиняют в экстремизме, поскольку унизил достоинство человека по признаку принадлежности его к социальной группе государственные служащие, например. Юристы в большинстве случаев добивались положительного исхода по этим делам.

В Казахстане и Беларуси, сложилась другая практика — чиновников, депутатов и других представителей власти решили причислять к отдельной социальной группой, а критику считать разжиганием розни.

В России была создана отдельная сеть подразделений в структуре МВД, которая называется Центр противодействию экстремизму (сокращенно Центр «Э») — они занимаются поиском высказываний, в основном в интернете. В Беларуси, как и в Казахстане, отдельной структуры нет, силовики разных подразделений отслеживают «опасные» высказывания.

В ГУБОПиК есть управление, заточенное под такие дела, но известно, когда и участковых, и оперативников ОБЭП и других подразделений бросали на поиски «преступников» среди комментаторов.

В России есть и другие особенности. Например, в связи с аннексией Крыма была введена отдельная статья — за призывы к нарушению территориальной целостности РФ. Любые высказывания о том, что Крым — это Украина приводили к уголовным делам, позже ввели административную преюдицию.

А еще статья за оскорбление чувств верующих, правда, число осужденных единицы. С началом войны против Украины появилась еще одна статья — дискредитация Вооруженных сил. Это еще более сужает право на свободу слова и мирные собрания.

По данным организации «Сетевые свободы», на апрель 2022-го сто человек стали фигурантами уголовных дел за антивоенные высказывания и действия.

Новые репрессивные законы по касательной задели и Беларусь. Правозащитникам известны факты задержания людей за комментарии против российского вторжения в Украину, а ГУБОПиК выбивает признательные показания у задержанных на фоне дверей с картинкой, где изображены символы поддержки российской армии.

Российские правозащитники бьют тревогу: в два раза выросло количество осужденных за экстремизм (в 2021 осудили 529 человек — против 285 годом ранее). При этом Путин потребовал усилить работу: «Прокурорские работники должны незамедлительно реагировать на факты распространения в интернете радикальной идеологии, фейков, провоцирующих нарушение общественного порядка, подготовку незаконных акций».

Судя по риторике Путина и энтузиазму силовиков, новый «рекорд» в России побьют еще до конца нынешнего года.

В Беларуси проявление инакомыслия попадает под ярлык «экстремизм»

Но российские цифры — ничто на фоне репрессий в Беларуси, где с 2020 года было возбуждено более 4 тысяч дел по борьбе с экстремизмом. Репрессивный путь, который Россия и Казахстан прошли за десять лет, наша страна преодолела буквально за год.

В правозащитной организации Human Constanta отмечают, что после президентских выборов антиэкстремистское законодательство стали использовать для репрессий: независимые СМИ и инициативы гражданского общества, включая протестные чаты соседей в Telegram, были признаны экстремистскими материалами. Активизировалось и использование «экстремистских» статей уголовного кодекса по политическим мотивам. Практически любое проявление инакомыслия попадает под ярлык «экстремизм».

Если раньше уголовные дела по ст. 130 УК (разжигание розни) были редкостью, как правило, судили по ним сторонников неонацистской идеологии, то начиная с 2021 года, такие дела штампуют одно за другим. Написал критический пост про милицию — разжигание против целой социальной группы, а если это была критическая статья в СМИ, обвинение уже «группе лиц» и срок — от 5 до 12 лет.

Из доказательств — сам материал и экспертиза сотрудников госструктур, большего суду и не требуется. После убийства сотрудника КГБ, который ворвался к айтишнику Зельцеру, было задержано около 200 человек по всей стране, все они по очереди сейчас получают свои сроки за комментарии (разжигание розни или оскорбление представителя власти).

Передача личных данных госслужащих также трактуется как «разжигание вражды», отправка в оппозиционные Telegram-каналы видео — как «изготовление экстремистских материалов», призывы к протестной активности — как «призывы к причинению вреда национальной безопасности», а организация посылок для политзаключенных — как «финансирование экстремистской деятельности».

Фактически ежедневно сообщается о задержании людей, оставивших критические комментарии в интернете, — за оскорбление президента или представителя власти.

В Беларуси группы граждан признаются «экстремистскими формированиями» без суда, а КГБ и МВД в любой момент могут принять решение, по которому в последствии человек может быть осужден. Сейчас в списке экстремистских формирований 54 объединений и организаций, и это менее чем за год действия нового закона.

Одно из таких дел — обвинение многодетной матери Ольги Золотарь (ст. 361-1 УК), что она создала чат для жителей Ждановичей, через который координировала встречи, протесты, сбор помощи задержанным.

Золотарь назвали организатором экстремистского формирования, но в материалах дела не было данных об участниках формирования — кто эти люди, что они делали, какова была их роль. Этот вопрос не выяснили ни силовики, которые признали чаты экстремистским формированием, ни в последующем суд, который отправил Ольгу на четыре года в колонию.

Подобные обвинения предъявлены сотрудникам Бел*ПАН и Белс*т, суд ожидается в ближайшие месяцы.

Осужденным за «экстремизм» и включенным в специальный перечень до погашения судимости и в течение пяти лет после этого запрещается заниматься педагогической, издательской деятельностью, запрещается занимать государственные должности и проходить военную службу, их финансовые операции подлежат особому контролю.

Кроме того, за проявление «экстремизма» можно лишиться гражданства, если оно было приобретено, а не получено по рождению.

В Комитете по правам человека ООН отмечали, что понятие экстремизма в белорусском законодательстве является неоправданно широким и может приводить к произвольным ограничениям права на доступ к информации.

Однако это не повлияло на белорусские власти. Более того, недавно Лукашенко с подачи генпрокурора раскритиковал МВД за то, что те недостаточно усердно работают по борьбе с экстремизмом.