Побег из Шоушенка

На старте третьей весенней недели, когда солнце утвердилось в пространстве запыленных окон и крыши начали активно избавляться от сосулек, душа белоруса, порядком уставшая за зиму от маниакальных бэтэшных и депрессивных «хартийных» новостей, вдруг почувствовала острую потребность в какой-нибудь неожиданной, совершенно бесшабашной новости.

Новости-трикстере, ставящей на уши и показывающей язык направо и налево. Матрица выполнила заказ коллективной белорусской души: главным внутренним событием прошлой недели стал не приезд Путина и не массовая скупка валюты, а исход от родимых пенатов экс-кандидата в президенты Алеся Михалевича. Очень такая весенняя, я бы сказал, новость.

В этот день белорусы - во всяком случае, те, кто еще верит, будто в стране бурлит какая-то политическая жизнь, - встречали друг друга фразой: «Ты про Михалевича уже слышал?» И во взгляде - лукавые огоньки. Вероятно, схожие чувства испытывает зритель на той минуте культовой драмы «Побег из Шоушенка», когда надзиратели заходят в камеру Энди Дюфрейна - а того уж и след простыл. Вид растерянных надзирателей вызывает у зрителя чувство глубокого удовлетворения: «Ха-ха! Ну что, съели?»

Байнет в этот день кипел, как забытый на электроплитке чайник. В блоге самого Михалевича уже в первые несколько часов после появления скандальной записи собралось почти двести комментов, основной месседж которых можно описать как«Удачы, Алесь! Трымайся! Праўда на нашым баку, а хутка будзе і перамога!»

Общий эйфорический фон нарушали лишь несколько малоприятных пассажей на темы чести и совести - «кинул своих поручителей», «оставил семью в заложниках», - набитых местными блюстителями чистоты нравов. «Трус» и «предатель» - еще не самые хлесткие эпитеты, коими наградили беглого политика авторы этих пассажей. Впрочем, не только они.

«Вряд ли этот человек имеет какую-то ответственность, в первую очередь перед семьей, перед друзьями, перед обществом», - заявил в эти дни экс-кандидат в президенты на выборах-2006 Александр Козулин. По его логике выходит, что вернуться в «американку» было бы более ответственным шагом перед семьей. Много ли радости испытала бы эта семья, гадая, не ставят ли там их любимого хлопца «ласточкой» и не гоняют ли голышом по тюремному коридору? Что же касается общества…

Будучи существами, погруженными в мутные воды масскульта, мы ясно представляем себе, каким должен быть «настоящий герой»: несгибаемым и отважным, прямым, как струна, и идущим во всем до конца, чего бы этот конец ему ни стоил. Мыслимо ли, чтобы персонажи Брюса Уиллиса или Джейсона Стэтхема в самый жаркий момент вдруг отказались спасать мир и слиняли тихой сапой в Борисполь?

Кроме голливудских артефактов дополнительную крепость этому образу придают специфично-национальные «плагины», прочно инсталлированные в генетическую память белорусов: пионеры-герои, Марат Казей, Александр Матросов… Если сравнивать Михалевича с персонажами Стэтхема или примерять на него матросовские гранаты, то да, придется признать: не герой, конечно, - не рванул на груди рубаху, не бросился на амбразуру, отказался спасать мир.

Но в том-то и заключается «казус Михалевича», что книжно-киношному героизму - героизму-симулякру, шоу-героизму - он предпочел тихий прагматизм многоаспектной и поливекторной реальности. Можно до хрипоты спорить, насколько это «не мужественный» поступок, но если допустить, что привычка переть на рожон есть признак не смелости, а глупости, то придется признать и следующую максиму: героично лишь то, что реально полезно для твоей семьи, твоей женщины, твоих друзей, твоего общества. А не то, что изображают в боевиках со спецэффектами.

Впрочем, развеять сомнения в том, что Михалевич-на-свободе может принести куда больше пользы, чем Михалевич-на-ласточке, способен сегодня лишь один человек - сам Михалевич. И время уже пошло.