Петр Марцев: «Мне везло со всеми моими женами, но я не виноват, что у меня такой дурной характер»

Иногда известные люди открываются нам с неожиданной стороны. Главный редактор «Белорусской деловой газеты» Петр Марцев рассказал «Салідарнасці» о своих пяти женах, о том, на какие безумства шел ради женщин и чем парашют лучше секса.

— Коллеги-журналисты спорят по поводу количества ваших жен. Давайте расставим все точки над «i»: сколько раз вы были женаты?

— Пять раз. Что я понимаю под словом «жена»? Это женщина, которая живет с тобой в одном доме, у вас совместное хозяйство, дети. Это не просто любовница, а человек, с которым вы планируете какое-то будущее, независимо от того, есть у вас штамп в паспорте или нет.

— Расскажите, вкратце, о каждой из них.

— Первая – это так называемая студенческая жена. Моментальная юношеская любовь, страсть, которая быстро вспыхнула и быстро закончилась.

Вторая любовь – это настоящая любовь. Она длилась долго, и эта женщина была значительно старше меня. Это была любовь во всех смыслах этого слова – и физическая, и духовная: друг, сестра, любовница…

Тем не менее, сомнения, конечно, были. В основном у окружающих.

Небольшой страх был и у меня: все-таки одиннадцать лет разница в возрасте не в мою пользу. Мне тогда было 24 года. И все-таки не это меня страшило, а то, что я получаю сразу полноценную семью: там был ребенок. Взрослый ребенок плюс родственники.

Я думал: а как это я, абсолютнейший разгильдяй (по тем временам) стану мужем и отцом? Я тогда едва начал работать и только пришел в журналистику. Я был уверен в своих чувствах, но не в своих силах. Однако все-таки решился.

Не знаю, как рассказывать, потому что третья – это тоже была любовь. Это коллега по профессии, журналист, мы работали в одной редакции. Были молоды, красивы, и неизбежное случилось: мы полюбили друг друга.

Но это уже было более спокойное чувство. Я себе тогда сам часто задавал вопрос: люблю ли я эту женщину? Задумывался и через какое-то время отвечал: люблю.

Четвертый раз – я был уже достаточно зрелый мужчина – полюбил молодую девушку, а девушка полюбила меня. Хотя, наверное, здравый смысл подсказывал, что лучше бы ей не связываться с таким сложным и немолодым человеком, как я. Но мы сошлись.

Ну и, наконец, дальше еще хуже: последняя жена еще младше предыдущей. Я понял, что мне надо на чем-то остановиться, потому что дальше уже уголовная статья за совращение несовершеннолетних (смеется). С нынешней, пятой, женой у меня двадцать три года разницы.

Все пять браков у меня были исключительно по любви. На самом деле, мне везло со всеми моими женами, но я не виноват, что у меня такой дурной характер.

— А по профессии ваши жены – кто? Третья вы сказали – журналист…

— Вторая – косметолог, ну а дальше – студентки (улыбается)… Иняза и хореографического училища. Балерина.

— Все ваши жены – белоруски?

— Нет. Три белоруски, полька и русская.

— Где-нибудь на уровне подсознания вы проводили сравнительный анализ по национальному признаку? Может быть, кто-то мягче, уживчивее или наоборот…

— Не проводил, но вот сейчас задумался и понял, что на самом деле есть отличия между белоруской, россиянкой и полькой. Есть такое понятие – национальный характер. Это верно. Есть присущие национальному характеру черты, которые абсолютно точно угадываются у россиянки.

— Хорошо быть женатым человеком?

— Во-первых, быть женатым человеком – это правильно. Человек должен иметь семью, детей, дом. Все равно это один из способов самореализации. Мужчине нужны те люди, за которых он отвечает, которых защищает. Если он защищает лишь самого себя, то это полмужчины. Или человек с мужскими половыми признаками.

Семья – это естественно и правильно. Другое дело, что дает семья, что отнимает. Что дает, я сказал выше.

Что отнимает? Свободу выбора. Свобода иногда мужчине необходима. Речь не о развлечениях, а о неком полете фантазии: творческой, интеллектуальной. Мужчина должен состояться не только в семье, но еще и в работе.

Семья не то чтобы не дает, она немножко тормозит, ограничивает возможность самореализации мужчины в его деятельности. Надо все-таки приходить домой, надо тратить время на домашнее хозяйство, детей.

Очень редкие женщины способны по-настоящему понять, что для мужчины работа, самореализация – главное. И уступить в этом праве ему.

— Вы говорите: отнимает свободу, полет фантазии, нужно приходить домой, ограничивает… А полет фантазии нельзя дома организовать, рядом с родными, пусть в отдельной комнате? Или для этого обязательно нужно не приходить по вечерам домой?

— Нет, ну не все же так упрощенно… Я думаю, понятно, что если плачет по вечерам маленький ребенок, то вообще сложно что-то там «рожать»: писать, думать или что-то другое. Если ребенок болеет или жена, и нужно ухаживать за ними, то надо поступиться какими-то своими замыслами и заниматься семьей.

В данном случае мы говорим обо мне. Газета «Имя» сдавалась в печать по ночам. Таков был график. Можете себе представить, как реагировала моя жена, когда я приходил в четыре часа утра?

— Как часто это происходило?

— Ну, это был еженедельник... Но была еще «Белорусская деловая газета», еще какой-то бизнес. И я, конечно же, приходил в четыре часа утра… или в два.

Раз можно было жене объяснить, что я был в редакции, два – в редакции, а потом… «Где это он до утра болтается?»

— Но есть же какой-то график: к примеру, четверг – «Имя», пятница – «Белорусская деловая газета». Всегда можно договориться.

— Я каждый день приходил поздно (грустно)...

— То есть женщина должна давать мужчине некую свободу и не заморачиваться по поводу того…

— Вот она точно не должна заморачиваться. Потому что, если мужчина захочет ей изменить или бросить, или что-то еще – он это сделает. Природа мужчины такова, что он физиологически другой, чем женщина.

А женщина, прежде всего, должна решить, что для нее важнее: этот мужчина, семья, отношения или факт случайной ошибки. Если ей важно, чтобы мужчина был стабильно верен только ей, то, наверное, она должна с ним расстаться и искать себе следующего мужчину.

А вообще ей лучше этого не знать: самые умные женщины этого не знают. И очень счастливы. Не надо зацикливаться на этом.

— А сколько мужчина может совершить ошибок?

— Измен? Да сколько угодно. Какая разница: умная женщина этого не знает и знать не хочет.

Но я же не говорю, что мужчина должен обязательно изменять. Если ты любишь женщину и она для тебя хороша во всем, то какого хрена ты полезешь, куда попало?

Случайно — может быть. Абсолютно случайно. Знаете, бывают случаи, когда женщина тебя ставит в тупик: она требует, чтобы ты немедленно с ней занялся сексом. Ты сидишь и думаешь: как это отказаться? Для мужчины – это факт некоего унижения. Для женщины – нет. А для мужчины – да.

При этом думаю, что женщина изменяет мужчине не меньше, чем он ей. Но природа ее измены принципиально другая.

— Какая?

— Мужчина может изменить из чувства самоутверждения: утвердиться как охотник, как самец. А женщина? Ей не нужно самоутверждаться перед природой. Она не охотница, она – хозяйка. Она изменяет скорее из любопытства, из желания попробовать что-то другое, из мести.

— А вам изменяли?

— Так я же умный – откуда ж я знаю (смеется)? Какая мне разница: изменяли или нет? Я не хочу об этом знать.

Но историй, как про мужа, который возвращался из командировки, у меня не было. Я в этом деле счастлив и избежал муки ущемленного самолюбия. Пока, во всяком случае.

— Вы хороший муж?

— Нет. Во-первых, я очень мало времени провожу дома. Мне вообще дома сложно сидеть: я угасаю, увядаю.

Во-вторых, я действительно не очень внимателен к дому. Соответственно, наверное, не очень внимателен к своим женщинам. В этом смысле я плохой муж.

При этом хочу подчеркнуть разницу. Есть традиционное представление: муж пришел домой, вбил гвоздь, ребенка погладил, жену поцеловал… Я пропадаю на работе. Годами. Уже шестнадцать лет пропадаю на работе с утра до вечера.

Так что, если говорить в традиционном смысле, то я - плохой муж. Хотя я обеспечиваю все свои семьи, наверное, лучше, чем обычный традиционный муж.

И все мои семьи никогда ни в чем не нуждались. И пока я жив и здоров они не будут ни в чем нуждаться.

Так что я не знаю, какой муж лучше. Который дома сидит, или который хорошо обеспечивает. И речь идет не просто о каких-то там деньгах, шмотках, игрушках.

Что такое хорошо обеспечивать семью? Это значит дать возможность и жене, и детям развиваться, получать хорошее образование, путешествовать по миру. Речь идет не просто о полном холодильнике…

Вот я вас и подвел к мысли, что я не такой уже и плохой муж (смеется).

— Есть у вас какие-то недостатки, которые жена пытается или пыталась искоренить?

— Общий недостаток, который пытались искоренить все – это некая необязательность по отношению к дому. Обещал сделать – не сделал, обещал прийти во столько-то – не пришел… Есть какие-то вещи, которые я не выполняю… Не выполнял (задумчиво).

Все боролись с моим курением. Все боролись лет десять назад с моей любовью к веселым компаниям.

— Боролись, потому что вы не допускали их участия в данных компаниях или они женам в принципе не нравились?

— Хороший вопрос (улыбается). Я думаю и то, и другое…

Я вообще достаточно много чего вытворял. Такого, что не вязалось с обликом правильного семьянина. Я понимаю, что с этим стоило бороться.

У меня масса дурных привычек: пить кофе как ненормальный, курить, не спать по ночам. К сожалению, признаю, что мало уделял внимания своим детям. Но это не значит, что я не люблю своих детей.

— А вы сами с высоты жизненного опыта не пытались бороться со всем этим?

— Пытался. И каждый мой следующий брак – это попытка построить некую правильную жизнь. И каждый раз я видел, что это не получается. И я понял, что это не зависит от женщины.

Женщина ни в чем не виновата. Это зависит от меня. Такой характер, такая натура.

— То есть с этим надо смириться?

— Нет, я с этим борюсь.

— И как вы с этим боретесь?

— Я женюсь. Я заставляю себя заниматься домом. Я пытаюсь. Я все время пытаюсь вести себя правильно.

Знаете, я думаю, что если бы в этой стране был бы возможен какой-то размеренный бизнес, то, возможно, мне бы это и удалось. Но поскольку я последние восемь лет живу просто в форс-мажоре, то это просто объективно не получается.

— А почему люди расходятся? И почему разводились вы?

— Я не знаю, почему люди расходятся. Очень много разных причин. Почему я разводился? Потому что я в этом смысле слова достаточно честен.

Мне очень сложно жить с человеком, который мне безразличен. Я так не могу. Я встаю, тут же объявляю – и все.

Я никогда не тяну и не лгу. Я точно не понимаю, когда люди, пары годами терпят друг друга, когда чувства уже ушли. Они ненавидят друг друга, но живут вместе. Вот этого я точно не понимаю.

— А почему любовь проходит?

— Потому что на самом деле это работа. Очень легко влюбиться. Чуть-чуть сложнее (но все равно легко) полюбить. Это 10% успеха.

Остальные 90% успеха – это надо уметь сберечь. И на это надо тратить силы. Двоим.

Это очень большая филигранная работа по сбережению чувств. И не всем она под силу.

— Смотрю я на вас и вижу, что все предыдущие этапы ваших семейных отношений развивались по одной схеме: влюбленность, страсть, любовь… А потом вы уходили в беспробудную работу и, как следствие, в какой-то момент видели женщину, которая не получая внимания, к вам охладевала. Да, деньги – это одна сторона, это замечательно, но…

— Если бы вы знали, сколько семей существует просто на деньгах. На привязанности женщины, которая любит своего мужчину исключительно из-за денег. Якобы любит. Особенно в наше время. Поэтому, не превознося значение материального обеспечения, я и не умаляю его значение.

— А вас бы устроила такая ситуация: любовь за деньги? Ходила бы красивая, следила за всем и не испытывала бы к вам ничего…

— Да нет, конечно. Но, если она умная, я никогда не узнаю, что она любит меня из-за денег. А если она дура…

Нужно все-таки понимать, что в семейной жизни есть какие-то вещи, которые супруги должны не то что бы скрывать друг от друга, но и абсолютной открытости не допускать. Это вредно.

— Есть какие-то четко определенные моменты, которые необходимо скрывать?

— Не надо поддаваться на провокации и отвечать на дурацкие вопросы типа «Скажи, ты когда-нибудь мне изменял?» или «Что ты на самом деле обо мне думаешь?» Не надо вообще задавать таких вопросов. Можно нарваться на знания, которые все разрушат.

— Вы посещаете различные мероприятия, в том числе светские, на которых присутствует много красивых девушек. Для вас это является соблазном?

— Я считаю, что реакция мужчины на красивую женщину свидетельствует о его здоровом организме. Потому что это нормально. Как можно видеть красивую женщину и не обращать на нее внимание? Значит у вас что-то плохо. Либо с головой, либо с телом.

Я считаю абсолютно нормальным реагировать на женскую красоту, и я всегда на нее реагирую.

— Что вас привлекает в первую очередь?

— Есть масса красивых женщин с хорошей фигурой и правильными чертами лица, но к ней и прикоснуться не хочется. Пустышки. Просто красивые существа. На следующий день о ней и не вспомнишь: ни как зовут, ни как выглядит.

Мне нравится, когда женщина имеет образ. А понравиться она может чем угодно: ухом, носом, жестом, взглядом… Такие женщины привлекают внимание и впечатываются в память.

Я не могу сказать, что я влюбляюсь, но я начинаю этот образ «трогать»: руками, словами, чем угодно. Я начинаю изучать. Это нормальный, живой интерес мужской натуры к чему-то яркому и женственному.

— То есть вы с этим интересом не боретесь?

— Ну, как можно бороться с природой?

— Но ведь первоначальный интерес всегда подразумевает некий более глубокий процесс.

— Как вы аккуратно задали этот вопрос (улыбается). Знаете, период самца-покорителя у меня закончился достаточно рано. Я просто рано начал. Годам к 35-ти, может быть, я уже и угомонился.

Теперь, начиная общаться с какой-либо женщиной, я не сижу и не планирую, насколько глубоко я могу строить с ней отношения. Получится выпить одну чашку кофе и расстаться – ну, и слава Богу. Получится выпить пять чашек и потом расстаться…

Незачем это планировать. Так не интересно. Оно должно само сложиться. А сидеть и тупо планировать «захват» женщины…

Я недавно сидел в одной компании и смотрел очень долго на какую-то невероятно красивую девушку. Просто смотрел. Но я, видимо, это делал так бесцеремонно и пристально, что она через минут тридцать сбежала, думая, что я сейчас к ней начну приставать.

А я и приставать-то не собирался. Просто любовался.

— То есть вы теперь такой пассивный наблюдатель?

— Почему пассивный?

— Вы говорите: красивая девушка, сидел, смотрел, ничего не хотел.

— В тот раз – да. Я уже сказать, что период самоутверждения закончился настолько давно, что мне не надо обязательно ставить какую-то цель. Не в этом интерес, интерес - в драматургии (смеется).

До 35-ти лет – интересно было как можно быстрее «просмотреть эту одноактную пьесу» и добраться до финала.

У многих это вообще длится всю жизнь: ходят с комплексом мачо и им надо обязательно «завалить» девушку. И доказать себе, что он - мужик. Это природа. И в этом нет ничего постыдного или ненормального. Раньше мужчины охотились на мамонта, сейчас – на женщин.

— Как вы относитесь к сексу на одну ночь?

— (Смеется)…Таня, ну моя же жена будет читать это интервью. Что вы, ей Богу…

Раньше я относился к этому нормально. В тот период, когда неизбежно нужно было самому себе доказывать, что ты – покоритель женщин, самец, я очень хорошо относился к сексу на одну ночь. Потому что это едва ли не каждую ночь был секс на одну ночь. Я говорю сейчас о глубокой молодости.

— Как вы покоряли понравившихся вам женщин?

— Помню, ради какой-то девушки висел на 8 этаже. Вообще это была смертельная история. Балкон. На нижней части балкона, ухватился рукой за штырь, входивший в пол, и так висел достаточно долго. И рука онемела. И я уже понимал, что согласится ли эта девушка или откажет – мне уже все равно, потому что подтянуться на онемевшей руке я уже не смогу. Как я оттуда выбирался, не помню.

А была еще история, когда в общежитии консерватории я с земли забирался на седьмой этаж здания.

— Человек-Паук?

— Человек-Паук. По балконам, по трубам я забрался на седьмой этаж, потому что пройти мимо вахтера было невозможно. А выйти на свидание девушка отказывалась.

Всю опасность ситуации понимаешь спустя много лет. Когда я проезжаю мимо общежития, то думаю: Боже, какой я был болван! Я не понимаю, как я это сделал. Но девушку это потрясло.

Иногда просто пел под гитару. В советские времена девушки почему-то очень легко укладывались под гитару. Девушки же редко слушают, что говорят мужчины, они слушают тембр голоса.

— Что в молодости вы особо выделяли в женщине?

— В молодости мужчины любят пышногрудых женщин. Попробовал, что такое по-настоящему большая грудь и понял, что это не очень-то и красиво, а уж точно не удобно (смеется).

— Кому?

— Мужчине.

— Почему?

— Такие подробности?.. Боже… Прежде всего, это невозможно схватить (смеется). Сначала это надо поймать, а потом это надо схватить (смеется). И не всегда это удается.

— Петр Павлович, в советские времена нас уверяли, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок. А недавно в глянце прочитала откровения главной голливудской сводницы, поставлявшей проституток знаменитостям, которая обучала подопечных искусству охмурения мужчин под лозунгом «путь к сердцу мужчины лежит через хороший минет». А как считаете вы?

— Ну, уж не к сердцу (смеется). И желудок – это тоже не путь к сердцу... Звонкие пословицы и поговорки, которые иллюстрируют лишь незначительные этапы на пути к сердцу.

— Что ближе?

— Ну, если выбирать между минетом и желудком (смеется), то, наверное, желудок ближе. Желудок все-таки ближе к сердцу, чем член. Физиологически.

На самом деле путь к сердцу не лежит ни через секс, ни через быт… Нельзя же представить себе ситуацию: «За что ты полюбил свою жену? – За большую грудь…». Нет такого. «За что ты полюбил свою жену? – За то, что она хорошо делает минет». Ну, так это - к проституткам…

Каждая женщина не чем-то одним покоряет. И уж точно не красотой. Одного этого мало.

— А вы пользовались услугами проституток?

— Таня, угомонитесь.

— Но мы же говорим о прошлом.

— В молодости, конечно, все хотелось попробовать. Как это, что это, потрогать руками. Точно так же, как я хотел прыгнуть с парашютом.

— Прыгали?

— Да. Два раза. Очень понравилось.

— А что лучше: секс или парашют?

— Парашют. Такого страха и такого острого чувства восторга во время секса не испытаешь (смеется).

— Вы много путешествовали по миру и много чего видели, испытали. Как относитесь к экзотическому, экстремальному сексу?

— Хорошо отношусь.

— Ничего интересного? Вы так спокойно об этом говорите…

— Таня, вы придаете сексу очень большое значение (с грустью). Есть период в жизни мужчины, наверное, и у женщины тоже, когда секс кажется невероятно важным и главным. Это одно из самых сильных удовольствий в жизни человека. И каждый человек пытается познать это.

Это интересно, не надо быть ханжой. Но это не вопрос жизни и смерти. Поэтому я говорю об этом спокойно.

— А какой самый нестандартный сексуальный опыт был?

— Не расскажу.

—Все про самолеты рассказывают…

— Знаете, как называют людей, которые попробовали секс в самолете? Тысячники. Как альпинисты – покорение вершин.

— Так все-таки…?

— Напишите: в товарном вагоне.

— Но там негигиенично.

— А на сеновале – гигиенично? А в подъезде?.. А про товарный вагон – это я так, чтобы отговориться. Это не самое необычное, что человек может в жизни испытать. Но рассказывать об этом я не буду. Вы поймите, если бы я прощался с этой страной, с этими людьми и своим имиджем, то я мог бы его абсолютно разрушить, рассказав о себе все, что я пробовал в этой жизни. Если бы я был шоумен, артист, то, наверное, следовало бы задавать мне эти вопросы… Но я же все-таки серьезный человек (грустно).