Петр Марцев: Бессмысленно о чем-то жалеть — нужно реализовывать себя

В 90-е годы «Белорусская деловая газета» была самым популярным изданием, как говорится, «на злобу дня», а журналисты, прошедшие школу «БДГ», считаются, пожалуй, самыми талантливыми и интересными. О создании самой читаемой газеты и о будущем белорусских средств массовой информации в рамках авторской программы Юрия Зиссера «Экспертиза» в студии TUT.BY рассказал Петр Марцев, бизнесмен, издатель, главный редактор «Белорусской деловой газеты».

Петр, давай вернемся в 90-е годы. Многие помнят газету "Биржи и банки: Белорусская деловая газета". Как ты к этому пришел?

Все очень просто. Я работал в Белорусском телеграфном агентстве, в журнале "Парус" и сполна хлебнул все прелести советской журналистики.

Потом была перестройка, и именно в это время я начал заниматься бизнесом. Я принадлежал к немногочисленному числу авантюристов, которые, ничего не соображая в экономике, без всякого специального образования, кинулись в бизнес. Одновременно с этим я получил предложение работать во вновь открывшемся российском еженедельнике "КоммерсантЪ". Это была немного другая журналистика, она была интересна. Были упоительные времена, когда ты писал все, что хотел. Это завораживало в профессии.

В "Коммерсанте" я работал с самого его основания, с 1990 года. Я был собкором по Беларуси, выехал на четыре месяца на работу в Москву, и вернулся сюда директором корпункта.

В 1992 году рухнул Советский Союз, и именно в этом году я открыл газету "Биржи и банки", работу в которой совмещал с работой в "Коммерсанте" до 1993 года. В 1991 году, кстати, открыл свое первое предприятие "Марат", которое, как и все предприятия тогда, занималось чем ни попадя: мы дешево покупали, дорого продавали.

А газета была для души?

Да, газета была для души. Я открывал ее для того, чтобы писать все, что хочется. Это было великое заблуждение, потому что после того, как я открыл эту газету, перестал писать вообще: журналистика – это одно, а издательский бизнес – другое.

Газета для души – это был основной мотив ее открытия. Хотелось сделать что-то похожее на "КоммерсантЪ", и в суверенном государстве имело смысл сделать такое издание.

Говорят, что эта газета была чуть ли не клоном "Коммерсанта".

Нет, все было гораздо хуже. Кто-то помнит первые номера газеты "Биржи и банки": две трети газеты составляли просто таблицы с теми смешными товарами, которые тогда продавались через биржу. А через биржу тогда продавалось все: от гвоздей до нефти.

Была какая-то магия в том, как люди читали эти таблицы. Читать их было, наверное, гораздо интереснее, чем статьи в советских газетах.

Настоящей газетой это издание стало где-то в 1994 году. Но она не походила на "КоммерсантЪ", хотя "коммерсантовский" принцип работы с фактами, яркие ироничные заголовки, иногда хамоватые, сохранялся. Мы использовали общий ироничный стиль, какой был принят в "Коммерсанте". Во всем остальном это ни в коем случае не напоминало "КоммерсантЪ".

Были ли вы уверены в коммерческом успехе этого проекта?

Я даже не думал об успехе этого проекта, потому что в то время занимался торговлей автомобилями, компьютерами. Рядом со мной таким же бизнесом занимался, например, Олег Хусаенов, и мы были, наверное, в абсолютно равных позициях на рынке.

Я не думал о коммерческом успехе до того момента, пока не научился немного считать. Первое время я абсолютно не представлял, что такое деньги, и, как настоящий филолог, не знал точно, сколько их у меня – торговал на глаз.

Всерьез о газете я задумался, наверное, к концу 1994 года: научившись считать, я понял, что это может стать бизнесом. Стала появляться реклама, и я увидел в газете деньги и определенное развитие.

В 1991 году я даже не представлял себе, что такое безналичные деньги: я понимал, что такое деньги в ящике под столом, а безналичные для меня были какой-то абстракцией.

В 1995 году я сам для себя принял окончательное решение, что заниматься лучше тем, в чем ты действительно разбираешься. К тому времени я точно разбирался в журналистике, а поработав в "Коммерсанте", что-то посмотрев и почитав, понял, что журналистика может быть бизнесом.

Насколько сложно тогда было подбирать кадры? Писали ведь только об успехах коммунизма, о надоях, урожаях зерновых…

Стартовая команда сформировалась как-то сама собой на базе молодых и талантливых журналистов, которые работали со мной в БелТА. Притом, что это была придворная контора, лакейская ЦК, там все-таки работали с информацией. Там не было художественного свиста, полосы которого были в любой советской газете: фактов нет, одни размышления и журналистские словесные полотна.

В БелТА умели работать именно с информацией, с событиями и фактами. В корпункте "Коммерсанта" была эта команда: Александр Михальчук, Саша Вальвачев, первый главный редактор газеты, Роман Яковлевский, Игорь Высоцкий, который не был журналистом, но ориентировался в экономике и финансах и умел работать с информацией.

По тем временам это была очень неплохая стартовая команда. Позже к нам еще стали приходить люди из БелТА: Светлана Калинкина, Виктор Куклов. Я брал на работу информационщиков, понимая, что наступило другое время, эпоха другой журналистики, где нужно работать с информацией.

Пришлось ли их переучивать, адаптировать, или они ориентировались сами?

Конечно, никаких лекций я не читал, все происходило в процессе работы, в диалоговом процессе. Все учились вместе.

Позже стали добавляться молодые люди: Павел Шеремет, другие журналисты, которых уже нужно было чему-то учить. Но и их тоже учили в процессе, никаких лекций и семинаров не было. Как котят, бросали в воду.

Так "БДГ" оказалась кузницей оппозиционной журналистики.

Мы ковали не только оппозиционных журналистов. Когда наше издательское предприятие практически закрылось, я изучал документы и видел, что за 15 лет у нас проработало в общей сложности триста журналистов, а на всех предприятиях, которые составляли инфраструктуру издательства, систему распространения, рекламное агентство, три газеты, проработало пятьсот человек.

Я не уверен, что перевес в количестве этих людей будет на стороне оппозиционных газет. Очень многие уехали и работают на других рынках, в больших серьезных изданиях, на телеканалах.

И на TUT.BY работают люди, которые в разное время хотя бы немного работали в "БДГ".

Можно сказать, что "БДГ" стала своеобразной школой, и сейчас наши люди работают практически во всех ведущих изданиях Беларуси.

У нас мало школ, возможно, "БДГ" была единственной. Есть в Беларуси журналисты, но твоя школа самая большая, более клонирующаяся. Максимальное количество журналистов, работавших в "БДГ", создали какие-то другие проекты. Причем, не бесталанных, а действительно хороших.

На самом деле, никаких особых секретов нет. Все ремесленные секреты – это работа с фактами, с жанрами. Даже научить писать можно любого человека. Конечно, он не будет блистательным автором, но сможет связно излагать свои мысли. Но это не главное.

А что главное?

Главное – это думать. Это очень непростой процесс – научить думать. И очень непросто думать. Ты получаешь какой-то факт, и одно дело, его изложить, и совсем другое – дать какую-то оценку, интерпретацию, комментарий. Даже если комментарий будет не твоим, нужно подобрать экспертов, как-то это все подать, чтобы факт зазвучал. Событие одно, пишут об этом все газеты мира, а люди запоминают какую-то одну работу.

Наверное, не все так просто. Когда Иоганна Себастьяна Баха спросили, можно ли научиться играть на органе, он сказал: "Нужно просто научиться вовремя нажимать на соответствующие клавиши". Но почему-то у кого-то получается, а у кого-то нет. Значит, есть какой-то секрет, кроме как научиться думать.

Главный секрет – суметь организовать коллективный процесс думанья, потому что одна голова хорошо, а десять лучше, потому что выдаются идеи.

Что такое планерки в большинстве газет, в которых я был? Это формальная вещь. А на самом деле планерка и момент ее организации – очень важный креативный процесс, который заставляет думать всю редакцию над одним событием. Писать будет один человек, а думают десять. Отсюда идеи, отсюда определенная свобода.

Если у человека есть какая-то инициатива и творческая свобода мышления, надо давать ему думать, надо ему доверять. Доверие к авторам было основным в "БДГ", и, наверное, в конечном счете газета от этого и пострадала.

Но я все равно глубоко уверен, что в нашей работе было больше положительных моментов, чем ошибок. Ошибки есть у всех, они могут быть и в журналистике. Просто у нас достаточно жесткое законодательство, а к "БДГ" было весьма пристальное внимание. Поэтому газета и пострадала.

Можно ли назвать фирменной фишкой "БДГ" некоторую озлобленность к окружающим?

Ну что ты! Просто иногда вещи назывались своими именами, звучали прямые и резкие слова, и от этого складывалось впечатление, что есть какая-то злоба.

Но злобы не было, не было никакой персонализации. Нельзя сказать, что я кого-то персонально не любил и преследовал. Я точно так же уверен, что вся команда не занималась персональным сведением счетов.

В этом я тоже уверен, но все-таки общая озлобленность на окружающую действительность, некоторый негативизм, присутствовал.

Это была не злоба, но, наверное, не надо было писать только об этом. Очень сложно писать добрые слова о ком-то или о чем-то, гораздо сложнее, чем писать негатив. Если мы проанализируем самые удачные хвалебные статьи государственных газет, увидим, что они блеклые. В средствах массовой информации запоминаются именно негативные статьи.

Я считаю, что это большое искусство журналистики – писать добрые слова о людях. И этому действительно сложно научиться. И, конечно, "БДГ" грешило отсутствием этих слов.

Но не боги горшки обжигают: мы учились, точно так же как вся страна училась новой экономике, новой политике, вся страна училась воспринимать свое собственное суверенное государство. И этот процесс занял не год-два, а десять-пятнадцать лет.

Мы писали слишком жестко, слишком концентрированно, и это была наша ошибка.

Зато это давало популярность. А деньги это приносило? Было ли "БДГ" прибыльным?

"БДГ" была прибыльной, это был большой инвестиционный проект. Любое средство массовой информации –сложный, финансовоемкий бизнес.

"БДГ", как и все остальные газеты, - это большой инвестиционный процесс длиной в десять лет. Никаких посторонних инвесторов не было: тратилось то, что зарабатывала газета, что зарабатывал я сопредельным бизнесом. Если бы "БДГ" прожила еще два-три года, она бы достигла окончания инвестиционного цикла: это была бы ежедневная газета, был бы еженедельник, скорее всего, журнального типа, и два-три приложения. Это был бы очень прибыльный издательский проект.

Ты был редактором "БДГ", потом просто издателем, потом владельцем-миллионером. Как изменяется самосознание при переходе с одной ступеньки на другую?

Я прожил все этапы и совершил все ошибки, которые совершило большинство людей, из бедных превратившихся в богатых. Сначала, конечно, заносит: мы помним эпоху малиновых пиджаков с золотыми пуговицами. У меня, кстати, был небесно-голубой пиджак с золотыми пуговицами. Бездумно тратились деньги, были все эти так называемые понты и ощущение того, что деньги никогда не кончатся, а будут только множиться, множиться и множиться. Все это сносило голову, кому надолго, кому на краткий период. Мне повезло: я достаточно быстро понял, что бизнес – это профессия, это необходимые знания, этому надо срочно учиться.

Через какое-то время я понял то, что теперь понимает любой бизнесмен: деньги – это не главное, главное – это процесс и азарт от создания чего-либо. Прибыль от проектов – это всего лишь необходимое условие.

Все эти этапы были пройдены, самосознание изменилось. Осталось главное – желание что-то создавать.

Правильно ли говорят, что пресса должна соблюдать нейтралитет, быть над схваткой?

Пресса должна быть разной. Должна быть и партийная пресса, и государственная, должна быть и негосударственная, независимая. В демократическом обществе есть и будут такие понятия, как пропаганда и контрпропаганда.

Существуют законы, которые должны соблюдать СМИ: это работа с фактом, работа с достоверной информацией, соблюдение этических норм. Я не сторонник мысли о том, что пресса должна быть над схваткой. Она просто должна быть разной, а смотрибельными будут те средства массовой информации, которые объективно оценивают эту борьбу всего со всем.

А кто знает, что такое объективно? Я в мае на конференции Google услышал совершенно замечательную историю о том, как главный редактор газеты El Mundo битый час доказывал какому-то американскому чиновнику, что пресса должна быть разной. Чиновник это все послушал и сказал: "Да, но почему вы, журналисты, не можете друг с другом договориться, консолидировать все свои мнения и выложить во что-нибудь вроде "Википедии", где была бы объективная информация?". Открыли "Википедию", нашли статью об этом чиновнике, где было написано, что он живет не с женой, а с другой женщиной. Зал просто грохнул.

Очень сложно ответить на вопрос, что такое объективная информация. Любое событие, будь то наводнение, авария, пожар, средства массовой информации описывают по-разному. Потому что люди разные, испытывают разные ощущения по поводу одного и того же события.

И зависеть это будет еще и от воспринимающего.

Безусловно, это неизбежно. А у людей даже разное восприятие слова. Журналист написал какое-то слово, вложив в него какой-то смысл. Я, прочитав, понял его совсем по-другому. Вот, например, ты говоришь, что "БДГ" была злобной, а я сижу и думаю: "Какие же слова в ней были злобными?". Так что вопрос об объективности очень субъективен, и, скорее, больше относится к философии и человеку.

Есть мнение, что в Беларуси нет людей, способных продвинуть наши СМИ свежими идеями, что все талантливые журналисты уехали в Россию, а у нас все плохо.

Это, безусловно, не так. Проблема утечки кадров будет вечной, потому что у нас маленький рынок, а профессионалы в любой области будут стремиться уехать на большой рынок: там лучше работать, можно реализовать себя, в конце концов, деньги платят гораздо большие, чем здесь. Процесс утечки кадров будет всегда.

Есть талантливые люди, просто их надо постоянно искать. Они растут, генерируются: сегодня им восемнадцать лет, их нужно отлавливать, брать, учить, и через пять лет эти люди будут вести средства массовой информации, а через десять лет уметь создавать эти средства массовой информации. Это ведь тоже профессия – работать с кадрами, отращивать и заниматься ими. Если такая работа будет построена на постоянной основе, тогда не будет проблем с кадрами.

У нас давят на то, что, мол, были у нас пять звезд, а потом уехали. Ну что ж, уехали. А там они звезды? Нет, там они не звезды, но зарабатывают приличные деньги. Не надо плакаться, что все звезды улетели в другие галактики, нужно постоянно заниматься выращиванием звезд.

"БДГ" было первым изданием, которое стало брать плату за чтение новостей на сайте. Насколько этот опыт был успешен?

Конечно, это был не успешный опыт. Мы рассуждали так: нужно приучать людей платить за информацию, потому что бесплатное распространение информации, которое происходит сейчас, рано или поздно закончится. Это будет зависеть от развития интернета, программного обеспечения, от развития каналов связи и всевозможных гаджетов, от того, насколько связь будет дешевой и доступной всем.

Я считаю, что настанет время, когда люди будут с радостью платить за информацию, и она не будет стоить дорого. Она будет стоить, например, один доллар, но от общего числа пользователей сложится значительная сумма.

Безусловно, тогда это была безумная идея, но сорок подписчиков у нас все-таки существовало. Они существовали длительное время, и существовали бы и дольше, если бы мы не отменили платную подписку: на каком-то этапе я понял, что за информацию люди будут платить очень нескоро.

Я думаю, со временем появятся платформы, которые будут продавать информацию для СМИ, а конечный пользователь будет оплачивать ее как-то по-другому. Это весьма сложная идея, которую сейчас, наверное, и не стоит начинать: схему-то придумать можно, но как ее реализовать – вот вопрос. Я намучился с программистами и понял, что программисты – это как строители: никогда ничего вовремя и всегда не так, как задумано. Поэтому я понял, что это не мое.

Тем не менее, "БДГ" была платной, и все-таки сорок подписчиков было.

Но получается, что все остальные потерялись, потому что в какой-то момент люди отхлынули, и посещаемость, наверное, не восстановилась.

Это была подписка на электронную версию, а параллельно с ней стал запускаться один из первых онлайн-сайтов с совершенно отдельной информацией. Этот сайт ставил своего рода рекорды по посещаемости на тот момент. Когда мы вели онлайн-трансляцию в 2001 году с американской катастрофы с небоскребами, нас смотрело одиннадцать тысяч человек, что для того времени для сайтов такого рода было безусловным рекордом.

И сейчас не все СМИ имеют одиннадцать тысяч посетителей.

Да и "БДГ" сейчас не имеет столько пользователей, сколько тогда. Но это был такой пик. Тогда я еще не очень хорошо понимал, как технологически должно происходить развитие, как одна редакция может заниматься и печатной, и онлайн-версией. Да и журналистов было трудно убеждать делать из одного материала два: они не понимали, как это делать, а я не понимал, нужно ли за один материал платить как за два.

Более того, это должны быть разные материалы.

Совершенно верно. Факт один, событие одно, но нужны два разных материала: короткий информационный для сайта и более развернутый, с комментариями, для печатной версии. Я еще не очень тогда это понимал, пытался нащупать, как это может работать, но не успел, потому что, начиная с 2003 года, у меня были совершенно другие проблемы, и развитием газеты я не занимался. Я занимался самозащитой.

Наверное, в тот момент я не обратил особого внимания на то, что американцы уходят в интернет, перестают выпускаться печатные версии.

В этом году Life! перестал выходить в печатной версии.

New York Times первыми ушли в интернет, а за ними и Wall Street Journal. В тот момент нужно было обратить серьезное внимание на это, но к тому времени я уже занимался не развитием, поэтому сил немного не хватило.

По-моему, никакого бесплатного контента в интернете нет. Во всяком случае, пользователи его оплачивают через цены на товары, потому что это рекламная модель бизнеса. На самом деле, издание контента оплачено рекламодателями, а стоимость рекламы включена в стоимость товаров. И, так или иначе, подписчик все равно платит не автору, не издателю, а товаропроизводителю.

Но в таком случае возникает другой вопрос: какое количество других средств массовой информации пользуются твоей информацией? Сейчас этот процесс более цивилизованный, но в 2001-2002 году было массовое пиратство. Сайт мог делать один человек, потому что у него просто хватало сил сделать сорок новостей из чужих новостей, и этот процесс на сегодняшний день не изжит. Так что вопрос о том, платить за информацию или нет, актуален.

Как я уже сказал, не пользователь будет платить за информацию, а издания будут рассчитываться между собой. Просто этот процесс нужно организовать, и, прежде всего, программным способом.

Я когда-то прочел статью в New York Times, которая касалась порноиндустрии и порносайтов. Эти сайты по развитию намного опережают все остальные. Они еще в начале 2000 годов начали брать друг с друга деньги за переход: открываешь что-то вроде сайта-фальшивки, который уклеен баннерами, кликаешь на них, попадаешь на сайт, который действительно обеспечивает этот контент, и тот платит доли центов за переход.

Так и будет происходить через какое-то время уже и с обычными сайтами. Просто сайтам нужно набрать аудитории, так как, по большому счету, сайты несовершенны: только-только я наблюдаю инвестиционные процессы в интернет-издания на нашем рынке. Например, в России уже есть серьезные корпорации, которые начали вкладывать деньги именно в интернет-издания. В конце концов, Russia.ru решила делать новостное телевидение, создавать оригинальный контент, а это серьезные деньги, и они, видимо, уверены, что это окупится.

Например, Руперт Мердок начал скупку всех ресурсов и аудитории значительно раньше. Он скупал даже не столько ресурсы, сколько аудиторию, сообразив, что здесь будут деньги. Потому он и Мердок, что предугадывает эти процессы, и делает их первым.

Я почти уверен, что в следующие пять лет такие инвестиционные процессы начнутся и у нас. Честно говоря, наши продукты бедненькие, и кроме TUT.BY обсуждать, по большому счету, и нечего.

Тем более, собственный контент TUT.BY занимает пока только 15%.

И тем не менее, мы сейчас говорим о том, какую аудиторию собирает этот продукт. Две тысячи человек, пять тысяч человек может собрать любой сайт, но вопрос в том, как он отобьет деньги. Я пока не вижу роста ваших будущих конкурентов, а это означает, что они либо просто еще не начали искать деньги, либо еще деньги в эту сферу не дают, либо они не уверены, что это отобьется. А это совершенно точно отобьется и принесет хорошие прибыли.

Например, "Комсомольская правда" очень активно развивается в интернете, уделяет этому очень серьезное внимание.

Там есть основа, главный хозяин – российский рынок, где эти процессы опережают белорусские. Я почти уверен, что москвичи очень скоро откроют "КП-телевидение".

По-моему, радио там уже есть.

Радио есть, но я думаю, они будут вкладываться в телевидение, потому что у них есть аудитория. Соответственно, местная "Комсомолка", как дочернее предприятие, будет развиваться точно так же.

Это интересный феномен, ведь телевидение всегда мыслилось как развлечение. Еще пятнадцать лет назад появилась фирма Web-TV, которая начала выпускать специальные приставки: к телевизору с интернетом подключается клавиатура и мышь. Думали, что будут миллионы пользователей, а подключились какие-то тысячи: люди не воспринимают телевизор как что-то серьезное. Телевизор – это источник развлечений, и то, что телевидение начинает становиться информационным, можно считать огромным поворотом в телеиндустрии.

Новости всегда интересны, новости – это всегда рейтинги, и сомнений в этом нет. Я думаю, что эти процессы в Беларуси немного задерживаются по причине не очень развитых каналов, не очень простого и достаточно дорогого доступа в интернет.

"Белтелеком" обеспечивает бесплатный трафик внутри страны, и уже много лет. Иногда некоторые провайдеры берут символическую плату.

Тогда почему я оплачиваю доступ за канал из своего дома, из своей фирмы?

Ты платишь, когда ходишь на зарубежные сайты.

А мы ходим на зарубежные сайты, потому что у нас нет своих собственных продуктов. Мы не вложили в них деньги.

У нас есть сайты информационных агентств, где размещаются новости, сайты СМИ.

Но они тоже не знают, как продавать, не могут полностью открыть свой пакет, выставить его. И чтобы бесплатно его не раздавать, выкладывают демо-версию. Они мучаются, не зная, что им делать, потому что нет биллинговой системы, нет расчетов между СМИ, нет договоренностей.

Кроме того, нужно помнить об аудитории. Интернет для белорусов – это что-то свежее. Мы научились ходить на почту, научились что-то покупать в магазинах, научились знакомиться, а больше, в общем-то, ничего и нет. У нас еще интернет по продуктам не развит. А по каналам – кто будет гонять видеофайлы?

Если местные, то будут. Например, телевидение TUT.BY сейчас могут смотреть бесплатно клиенты byfly, МТИС, "Атлант Телеком".

Юра, ну ты же один! Ну, еще Андрей Остроух. Вот два сайта, которые можно смотреть.

Значит, проблема, наверное, не в каналах, а все-таки в контенте?

В него нужно вкладывать. Да, интернет – это перспектива, но в него нужно вкладывать деньги.

А почему не вкладывают? В стране есть деньги, строятся бизнес-центры, продается нефть…

Еще не организован рынок, нет правил: все внезапные попытки что-то регулировать, я имею в виду проект указа президента, говорят о том, что нет точного понимания, нужно ли это делать или нет, и как это делать. Просто на всякий случай регулируют всех – чтобы боялись. Нет понимания, что интернет – это не просто СМИ, это будет масса продуктов, через какое-то время это будет бизнес-среда. Без интернета невозможно будет заниматься экономикой. Но этого понимания еще нет.

Еще не сформулированы правила игры на этом рынке, рекламодатели не рассматривают интернет всерьез. Наверняка у тебя были периоды в начале 2000 годов, когда рекламы было не так много.

Первая реклама была продана только лишь через девять месяцев после старта, и первые год-два это были сотни долларов в месяц. Потом началась прогрессия, и каждый год рекламные поступления увеличивались вдвое.

Но для того, чтобы тебе продавать, нужна аудитория, которой не нужно доказывать, что тебе нужно давать деньги.

Ну почему не надо доказывать? Доказывать приходится каждый день…

Но тебе сделать это легче, чем какому-нибудь десятитысячному сайту какой-то газеты. Это новый рынок, его еще не "просекли".

Действительно, еще несколько лет назад генеральный директор любого предприятия утверждал каждый баннер…

Да несколько лет назад не было нормальных баннерообменных сетей.

А сейчас такой период, что их уже нет…

Сейчас используются совершенно другие технологии. Мы опаздываем, мы бешено опаздываем, не следим за технологией и не понимаем, где будущее. Это проблема. И здесь дело не в политике, дело не в контроле: нужно точно понимать, что это – безусловное будущее, и с появлением сверхскоростных каналов, 3G, 4G, WiMax, это все будет востребовано. Контент будет очень востребованным, и доказывать это нужно только ограниченным бизнесменам.

Если бы тебе сейчас предложили миллион долларов на то, чтобы ты открыл какое-то СМИ, какое СМИ это было бы?

Сейчас нужно делать медиа-холдинг, который имел бы возможность работать и с телеформатом, с видео, с текстом, и печатной версией, потому что какое-то время в Беларуси она еще будет актуальной. Конечно, это зависит от целевой аудитории газеты, но печатная версия должна быть. Она бы отпала, но для скорости окупаемости это было бы весьма прилично.

Может быть, наши граждане настолько привыкли получать информацию из сети, что нет смысла возрождать печатную прессу в Беларуси?

А как получать информацию моему поколению, тем, кому под пятьдесят и старше? Они привыкли к аналоговому телевидению и печатной версии. А как быть с теми многочисленными любителями почитать?

Любители почитать очень хорошо устроились: они скачивают книги с российских сайтов.

Но печатные книги все равно покупают, издательства все равно печатают тиражи книг, и немаленькие. Даже американские издательства их издают, хотя уже есть наладонники. Важна культура, сам процесс, то, что привычно. Появление телевидения не уничтожило театр, и интернет не уничтожит книги: нужно ползти по всей целевой аудитории, учитывая абсолютно все интересы.

Конечно, ежедневному изданию будет нецелесообразно делать печатную версию, потому что быстрее будет работать онлайн. Но сейчас для того, чтобы стать успешным СМИ, нужно уметь сочетать все форматы: текстовые, аудио, видео.

С этим все сложно: люди предпочитают не смотреть сюжеты или слушать записи в интернете, а читать текст, потому что это быстрее.

Конечно, сложно, когда у тебя картинка "залипает", когда у тебя не хватает мощности каналов, когда руководители фирм отключают сайты, чтобы сотрудники не смотрели файлы, требующие затрат трафика. Но что делать? Дешевизна каналов, их развитие – это вопросы к Минсвязи и правительству.

Я считаю, что каналы – это уже не проблема. Проблема в контенте и в том, сколько времени понадобится для его просмотра. Например, для того, чтобы прослушать нашу передачу, нужно будет затратить час времени, а печатную версию можно будет прочитать за десять минут.

Но ведь интересно не только то, что ты говоришь, но и то, как ты говоришь. Тот, кто захочет узнать, о чем мы поболтали, прочтет текстовую версию, а кто-то будет смотреть или слушать. Интересы интернет-аудитории разнообразны, и нужно их удовлетворять.

Если бы тебе дали возможность вернуться в прошлое и исправить какой-нибудь поступок, только один, что бы ты сделал?

Это все равно, как задать вопрос: "О чем ты жалеешь?". Я ни о чем не жалею не потому, что все делал верно, а потому что жалеть бессмысленно. Нужно понимать, что ты сделал не так.

Я мог в 1997 году уехать из Беларуси на работу в крупный московский холдинг. Возможно, я об этом жалею, потому что это была бы совсем другая жизнь.

Зря открыл газету "Имя", не нужно было ее открывать, хотя она была яркая. Это была ошибка, потому что этот продукт абсолютно не совпадал с аудиторией. Не было готово наше общество к светской газете в 1995 году. Не были готовы люди читать о себе персональные новости, выслушивать личные вопросы – это было не принято в те годы и считалось аморальным.

Можно придумать массу событий, о которых я действительно жалею. Если говорить о профессиональном развитии, то нужно было уезжать работать на большой рынок: несмотря на то, что я люблю Беларусь, всегда лучше самореализовываться в профессии на большом рынке, где есть масса возможностей и денег.

Но менять бы ничего не стал.

О чем сегодня мечтает издатель и бизнесмен Петр Марцев?

Мечта и желание любого мужчины, особенно в бизнесе, - это реализация своих возможностей: те проекты и идеи, которые есть в твоей голове, не должны растворяться, пропадать, ложиться в стол. Мужчина должен сам себя реализовывать.

У женщины больше вариантов самореализации. Для мужчины работа, профессия, профессиональная карьера – это главное. Если у людей нет возможности для самореализации, они просто деградируют, в конечном счете, разрушается личность. Моя мечта – не разрушиться, а самореализоваться. Идей у меня много, и не все они относятся к медиа: я люблю диверсифицировать свои проекты.