Пастухов: «Впереди Россию ждет третья, еще более мощная, волна поддержки войны»

— Я бы очень хотел ошибиться в своем прогнозе, но думаю, что впереди Россию ждет третья, еще более мощная, чем  предыдущие, волна поддержки войны, — пишет Владимир Пастухов. — Она не сделает эту войну отечественной, но обеспечит пассивную поддержку режима в течение еще какого-то неопределенно долгого времени, несмотря на растущие издержки ведущейся режимом империалистической войны.

Первая волна поддержки была сугубо эмоциональной — стадный инстинкт, версальский синдром и агрессивная пропаганда сделали свое дело, дав взрывной рост «первичного патриотизма». В этой волне нет ничего специфического, почти все войны начинаются именно так.

Вторую волну можно было наблюдать спустя приблизительно полгода после начала военных действий, когда стало ясно, что что-то пошло не так. Тут была развилка: рационализация зла могла пойти разными путями — и через отрицание войны, и через ее оправдание.

Обыватель выбрал второй путь – раз начали, то надо заканчивать; в войне надо побеждать хотя бы потому, что нельзя быть побежденным. На этой волне мобилизация прошла без особых проблем.

Третья волна, первые эмпирические признаки которой я наблюдаю, — явление несколько иного рода. Она есть следствие вторичной идеологической интоксикации, когда общая усталость сознания приводит к полному коллапсу критического мышления и послушному следованию за массой, направляемой пропагандой и репрессиями.

Основным фактором, обеспечивающим третью волну поддержки войны, является время. Длительность психологического давления превращается в самодостаточную причину.

Люди, поначалу сохранявшие некоторую способность к критическому восприятию действительности и пытавшиеся найти аргументы для оправдания или наоборот отрицания происходящего, к исходу 14-го месяца войны теряют эту способность и превращаются в «идеологические овощи», лежащие на складе в состоянии глубокой заморозки.

Здесь никого нельзя обвинять — просто у сознания есть своя иммунная система, и ее лимиты сопротивления небезграничны. По прошествии года либо происходит «цитокиновый шторм» и человек срывается в летальный политический протест, который включает как лайт-опцию внутреннюю или внешнюю эмиграцию (очень небольшое меньшинство), либо учится жить с вирусом (в нашем случае — национал-большевизма), механически повторяя внушаемые ему мантры.

Угнетающим воздействием на иммунную систему критического сознания обладают, помимо тотальной пропаганды, подсознательный страх поражения (он проявился уже на более ранних этапах войны) и отчуждение и обида «изгоя» — нечто новое, что начинает сказываться именно сейчас.

Уникальный coming out пиарщика Лобушкина является блестящей иллюстрацией этой ментально-нравственной перверсии. Комментарий к нему Андрея Лошака в содержательном плане является исчерпывающим, поэтому я не буду его повторять. Но явление в более широком контексте заслуживает самого внимательного к себе отношения.

На мой взгляд, одной из очень глубоко зарытых причин произошедшей в России катастрофы является то, что благодаря эволюции, которую проделало советское общество в период с 1953 по 1989 годы, обыватель (бюргер) впервые в русской истории стал одним из наиболее распространенных и влиятельных социальных типов (недаром вся позднесоветская сатира вращалась на орбите высмеивания советского мещанства).

Таким образом, нынешнее российское общество есть в значительной степени обывательское (бюргерское) болото со свойственной этому болоту замкнутостью на своем личном мирке. Война этому обывателю была, конечно, не нужна, и ему по большому счету было плевать как на «киевских нацистов», так и на «детей Донбасса».

Но, когда западные санкции затронули его привычный образ жизни, у него возникла потребность на ком-то выместить свою злобу. Выплеснуть ее на режим — себе дороже, у обывателя фантастически развит инстинкт самосохранения. Поэтому он обрушил свой гнев на Украину и поддержавший ее Запад.

Эта мещанская обида и является мощной струей, подпитывающей сегодня «третью волну» поддержки войны.