Пастухов: «Просто «удачливых» повезут следующим эшелоном»

— Если пытаться максимально коротко и емко определить содержание внутриполитического курса, который проводит Кремль, то его можно свести к формуле «умный геноцид». Он стал своеобразным ответом власти на «умное голосование», — пишет политолог и преподаватель Университетского колледжа Лондона Владимир Пастухов.

Речь идет, конечно, о культурном геноциде. Это очень специфический геноцид, осуществляемый не по расовому, не по этническому и не по религиозному признаку. Речь идет о ментальной дискриминации, то есть о выдавливании, вытравливании и выпаривании из экономической и общественно-политической жизни общества исторически сложившегося в России как обособленного культурного класса русских европейцев.

Надо понимать, что русские европейцы – это не либералы, как принято считать, и, тем более, не оппоненты Путина, а также не англоманы, франкофилы и прочие «извращенцы», помешанные на всем западном. Это всего лишь те, кто думает по-европейски, то есть рационально, как стали думать в России в основном только с первой четверти XIX века. 

Русские европейцы есть по обе стороны линии политического фронта, но даже тем, кто оказался на «правильной» с точки зрения власти стороне, выжить вряд ли удастся – они такая же потенциальная жертва геноцида, как и их менее удачливые оппоненты, выбравшие не ту сторону. Просто «удачливых» повезут следующим эшелоном. Определяющим признаком для попадания в зону риска является уже не то, о чем ты думаешь, а то, как ты думаешь, твой строй мыслей, а не сами мысли.

Что это культурный геноцид, становится с каждым днем все очевидней. Но почему он «умный»? За последние сто лет это уже второй геноцид подобного рода. Но на этот раз он еще и носит постмодернистский характер: пока подавляются не столько представители пораженного в правах класса (уровень прямых репрессий остается достаточно низким по сравнению с первым геноцидом), сколько условия его воспроизводства – все формы инакомыслия, способность распространять информацию, участие в образовательном процессе и так далее.

При этом русским европейцам активно указывают на дверь, предлагая покинуть страну (фактически выталкивая в эмиграцию), в том числе и для того, чтобы не омрачать будни режима кровавыми разборками с оппонентами. Вот это действительно умно. Сначала выгнать по максимуму, а потом закрыть контур для оставшихся.

В перспективе все упрется, как всегда, в «предателей своего класса» — тех выходцев из среды русских европейцев, которые сами стали частью осуществляемого культурного геноцида, работая на режим. В какой-то момент у них останется очень простой выбор: либо сорвать стоп-кран (1953 год), либо самим лечь под гильотину.

Важно понимать, что без участия самих русских европейцев машина террора войдет в ступорозное состояние и эффективно работать не сможет, так как лишится одного из важнейших своих драйверов. Ее начнёт постоянно глючить, и в конце концов экран погаснет окончательно (1917 год). Сценариев, при котором этот геноцид будет работать в режиме вечного двигателя, похоже, история не предусмотрела.

Вопрос лишь в том, что случится раньше: кто-то из пассажиров сорвет стоп-кран или обкуренная команда кочегаров пустит паровоз под откос?