Охранник на Окрестина: «Вы, бесцельно шатающиеся, отойдите подальше...»

Зацепило! Свежие истории о сотрудниках изолятора указывают на то, что там мало что изменилось за последнее десятилетие.

Истории об отношении к арестантам (и их родным и близким) печально известного изолятора пополняются новыми подробностями. Вслед за подполковником милиции Николаем Козловым, заявившем по итогам отсидки о том, что в ЦИПе «служат садисты», о своем опыте общения с охраной изолятора написала на своей странице в Фейсбуке Людмила Мирзоянова.

— Вернулась с Окрестина. Ездили туда с Мариной Лобовой. Возили передачу Наталье Бордак. Передачу не взяли, мол, не родственники, — написала мать бывшего политзаключенного Федора Мирзоянова.

Далее она рассказала, с чем ей пришлось столкнуться у зверей изолятора:

— И последнее, не могу молчать о грубости, бескультурье сотрудника центра изоляции на Окрестина. Вышел на крыльцо, такой сытый, самоуверенный, самодовольный, и заявил стоявшим у ступенек: «Вы, бесцельно шатающиеся, отойдите подальше...». И так неоднократно.

«Бесцельно шатающиеся» — это были мы с Мариной, двое адвокатов и жена избитого омоновцами Алеся Логвинца с ребенком на руках.

…Эти рассказы, а также истории других сидельцев изоляторов, попавших под арест в наши дни, напомнили мне собственный опыт.

25 марта 2008-го я готовил репортаж с несанкционированной акции, посвященной 90-летию провозглашения БНР, и был задержан сотрудником милиции. Итог — 15 суток административного ареста.

После знакомства с нынешними историями у меня сложилось впечатление, что за девять лет в изоляторе если что-то и претерпело изменения, так это бытовые условия — например, появились матрацы на нарах. В плане человеческого отношения к арестованным, видимо, мало что изменилось.

Никогда не забуду, как мою жену доводили до слез при оформлении передач, отказываясь принимать витамины и теплые вещи. Мотивируя тем, что они меня сюда не звали.

К нам в камеру регулярно приходили передачи с коробками сока, которые кто-то из охранников «забывал» закрыть, из-за чего те заливали содержимое пакетов — газеты, пачки сигарет и т.д.

Раз в несколько дней в камеру врывались милиционеры, выгоняли арестантов в коридор к стене лицом и начинали обыск. И первым делом срывали импровизированную шторку, закрывающую перегородку с унитазом.

При этом стоял такой ор и мат, что в голове включался счетчик: это ж сколько наши служители закона могли суток отхватить!

Один из охранников не ленился пролистывать каждую страницу из переданных книг, чтобы найти и перечеркнуть написанные простым карандашом послания жен и матерей.

К медсестре, выдававшей по утрам таблетки аспирина нуждающимся, мы ходили лишь для того, чтобы вдохнуть относительно свежего воздуха. Не знаю, как она относилась к бытовым арестантам, но на политических смотрела с плохо скрываемой ненавистью.

Но были и те, кто, выдавая передачу, обращался на «вы» и тихо передавал привет от близких.

— Молодой человек, не «до свидания», а «прощайте». Не попадайте сюда больше, — сказал мне под занавес «суток» один из охранников Окрестина.