«Они друг друга фиксируют, собирают компромат». Бывший следователь о видео

Один из организаторов инициативы By_Pol Андрей Астапович рассказал Настоящему времени, как появляются видео снятые на камеры, которые носят на груди силовики и насколько много недовольных внутри системы.

В сети появилось уже несколько видео белорусских протестов, снятых на камеры, которые носят на груди силовики. Их опубликовала инициатива By_Pol, которая объединяет сотрудников силовых ведомств Беларуси, отказавшихся выполнять приказы: они публично или непублично заявили о своем несогласии и уволились из органов. Некоторые из них уехали за границу, другие остаются в Беларуси.

Один из организаторов инициативы By_Pol Андрей Астапович — в прошлом следователь из Минска. Он уволился после всплеска насилия в стране, был задержан и бежал из Беларуси. Сейчас живет в Варшаве. В интервью он раскрыл некоторые подробности.

— Как вам удалось раздобыть это видео?

— Напрямую сказать не могу, но объясню, что нынешняя власть начинает преследовать своих же сотрудников внутри системы. Я уже давал комментарий по поводу всех списков отдавших подписи за кандидатов: как они начинают вычислять людей, начинают увольнять, разаттестовывать, лишать выслуги, званий и пенсий, – тех, кто против нынешней власти и остается еще внутри системы. Из-за действий той же власти уже протестные веяния в самой системе – люди начинают себя защищать. Это интеллектуальный блок, который готов сейчас повоевать с силовым блоком, который непосредственно занимался тем, что запечатлено на видеозаписях. Теперь уже начинается внутренняя война, посмотрим, кто победит: обезьяна с дубинкой или интеллект.

— Внутри много недовольных?

— Из центральных аппаратов по 700 подписей они выявили только из штаба Бабарико. Оцифрованных, которые они достали из центрального аппарата МВД – там 700 человек подписались.

— Это еще до выборов?

— Да, это по паспортным данным подписи ставятся. Теперь все эти подписи из ЦИКа полностью оцифровали, проанализировали и начинают людей увольнять, выгонять, преследовать за гражданскую позицию, просто за мнение, за подпись. И начинается обратный процесс.

— Насколько много людей, которые, видя эту жестокость силовиков на улицах Минска и других белорусских городов, решают покинуть органы?

— Не могу сказать конкретную цифру. Это очень сложно отследить. Некоторые обращаются [к нам], некоторые просто уходят, не заявляя о себе в целях личной безопасности и так далее. Если взять тех, кто оформлял заявку в BY_soul, там у них цифра достигла уже 1000 человек. Но я знаю, что процентное соотношение тех, кто туда обратился, и ушел, даже 50 на 50, наверное, не будет, – больше в сторону тех, кто не обратился.

— А те, кто остаются и продолжают выполнять эти приказы: вы понимаете, откуда у них такая жестокость?

— Во-первых, те, кто остаются, не обязательно выполняют эти приказы. Система силового блока огромная, и всех под одну марку брать нельзя. Очень много людей, которые занимаются просто обычной преступностью – в настоящий момент она никуда не делась, – и они непричастны к этим событиям. Конечно, когда это все происходит и они напрямую с этим сталкиваются, по крайней мере как свидетели, они не согласны, плюс их начинают еще внутренние службы очень сильно прессовать, и начинаются такие веяния: «Я пока остаюсь в системе, потому что мне так жизненно необходимо по тем или иным причинам, но бороться я теперь буду как партизан – по-другому».

— Те, кто выходят на улицы, избивают протестующих, и не просто избивают, а издеваются и пытают, у них откуда такая жестокость, вы понимаете?

— Это больше вопрос к военным психологам.

— А доплачивают отдельно тем, кто выходит на улицы со стороны силовиков?

— Тоже сложный вопрос. Расчетников не видел, врать не буду.

— По вашим оценкам, что может остановить это насилие?

— Я думаю, время рано или поздно остановит это насилие. Потому что нет прямого сопротивления, нет военных действий, что очень хорошо. И [происходит] просто мирным путем высасывание ресурсов, расшатывание всех систем. Изменения будут происходить постепенно, потому что будет усталость у тех, кто это насилие постоянно применяет. Уходят постоянно огромные ресурсы на поддержание всей нынешней системы в таком виде, в каком есть, когда весь народ против и его надо удерживать. Заставить работать человека эффективно, когда он против, невозможно. Это затяжное сопротивление, если идти мирным путем. Но каждый думает по-своему. Мы думаем, что мы добьемся своего.

— А может ли мнения отдельно взятого сотрудника изменить какое-то обращение к нему? Например, когда кто-то из протестующих подарит ему цветок, он может растрогаться? Или если будут взывать подумать о матерях?

— Тоже вопрос к психологам. Но, по моему мнению, для сотрудников силовых ведомств цветок, особенно для наших, это немного не тот подход. Я не говорю, что их должны преследовать и избивать, но это точно не сработает на тех, кто применяет насилие и такую жестокость.

Сработает, скорее, введение реальных санкций и опасность уголовного преследования на самом деле, и верификация каждого, кто совершал. Тогда они будут это понимать и понимать, что маска не поможет. Тогда немножко они уже будут думать, что вдруг режим изменится, Лукашенко, вроде, тоже старый и не вечный, кто-то поменяется. И вся эта процедура все-таки проведется или в рамках международного расследования, – и ты из Беларуси никуда не выедешь, – или же тогда, когда власть сменится, никто этого не забудет.

Когда будет понимание, что тебя установили, на тебе висит уже заочно ответственность, которую просто применят рано или поздно, – это немножко повлияет на тех, кто совершал [насилие]. Они начнут бояться и думать о своем будущем. И [повлияет] на тех, кто может это совершить, но еще не совершал, кто стал свидетелем. То есть в плане своей защиты и подтверждения того, что он этого не совершал, он просто будет свидетельствовать на всех остальных, кто очень сильно зверствовал, что уже, в принципе, происходит: они друг друга фиксируют, собирают компромат.