«Окна возможностей в понимании «как в мае-августе 2020 года» больше не будет. Будут «форточки» и «щели» возможностей»

— Ровно те же тренды что были и летом, продолжаются. ВСУ отбивает города, Россия просит переговоры, параллельно закидывая Украину ракетами, западная помощь Украине идет (загоняя её в долговую кабалу, о чем пока умалчивается), белорусский протест в вялотекущем состоянии, свежесозданный кабинет погряз в рутине, т.к. все ещё ждет стопроцентного окна возможностей. Происходящее лишь делает тренды очевидными для всех.

Россия проигрывает войну — это очевидно, но неочевидно, сколько времени пройдет между проигрышем в войне, зафиксированным в той или иной конфигурацией, и трансформацией российского политического режима (а заодно и белорусского).

Есть симптомы, да и в целом, конечно, история говорит о том, что проигранная непопулярная война не способствует политической стабилизации. Но есть много исторических примеров, в т.ч. в истории России, когда проигранная война никоим образом не влияла на стабильность режима. Например, польская кампания 1920 года (а тогда еще местами шла Гражданская война) или финская 1940-го (формально выигранная, но с чудовищными потерями). Даже крах лета 1941-го не привел к падению режима.

Причина — режим был чрезвычайно жестким, репрессивная машина работала как часы, параллельно сохранялись «пряники» в виде интересных карьерных возможностей для тех, кто хотел бы на режим поработать.

Конечно, сейчас не середина ХХ века, но пример Беларуси показывает, что репрессивные практики даже в «легком», по сравнению с СССР 30-х, виде, вполне способны цементировать госаппарат.

Вернемся к теме окон возможностей. Если изучить историю белорусских протестов в ХХI веке, то бросается один факт: протестам всегда предшествовало ослабление гаек. Относительно «либеральные» кампании 2006 и 2010, когда допускалась публичная критика власти по телевизору и создавалось ощущение, что «альтернатива есть», затем лето 2011 — «Революция через социальную сеть».

Движение набрало критическую массовость потому, что первые две акции не замечали и не разгоняли. Просто несколько сот человек собирались в центре Минска петь песни. Этого хватило, чтобы с каждой последующей акцией число митингующих увеличивалось в 5-10 раз, пока в дело не вступили «тихари» и не стали винтить всех тотально, кто хоть отдаленно похож на протестующего.

В 2017 году — нетунеядские протесты, ровно тот же сценарий. Первые протесты проходили без задержаний, и сразу же протесты стали масштабироваться. 2020 год — апогей, до этого 5 лет относительно мягкой внутренней политики, фактически пикетирование через очереди — все это создало в обществе ощущения грандиозного взрыва. Взрыв произошёл, а что было дальше, все знают.

Так вот, есть все основания полагать, что этот цикл в новейшей белорусской истории закончен. Потому что либерализаций теперь не будет, а значит, не будет спонтанного накапливания уличного актива в моменте.

Это не очень позитивное наблюдение для тех, кто надеется на перемены в Беларуси, но как есть. Власть уроки выучила. Это значит, что никакие старые методы не работают. Структуры «на земле» зачищены.

Это не значит, что перемены невозможны. Это означает, что невозможно работать старыми методами, и улица теперь — это не драйвер протеста, а его финал, когда все поймут, что улица безопасна.

Это понимание в среде сторонников перемен, в целом, созрело. Отсюда поиск вариантов, к наиболее очевидным (при этом рискованным и трудноосуществимым) относятся любые силовые варианты. Отсюда наезды на офис/кабинет, вопрос о лидерстве, вопросы о кадрах. А есть ли очередь в кадры? Если плюсов связываться с такой структурой нет никаких, денежные бонусы скромные, а минусы — риски для всех, кто связан с человеком и остаётся в Беларуси.

Даже глобальная смена внешнеполитической обстановки в таком случае может родить совершенно новые варианты трансформации режима, а не перемен. Например, в один день все политзаключенные выходят на свободу, и за протесты начинают давать только сутки на голых нарах. Но дают их исправно. А на фоне — снятие санкций и разморозка отношений с Европой, фактический выход из союза с Россией. Риалполитик.

Насколько хватит процентного потенциала сопротивляться такому сценарию? Вопрос открытый.

Где здесь выход? Выход может быть только один — выход из плоскости, из парадигмы мышления, которая генерирует стандартные и неработающие ходы. Перенос фокуса с обсуждений персон на обсуждение действий. Больше риска, больше авантюры, больше креатива — пускай даже действия будут выглядеть алогичными и сумасшедшими.

«Окна возможностей» в понимании «как в мае-августе 2020 года» больше не будет. Будут «форточки» и «щели» возможностей, и единственный способ коллективным демократическим силами — ломиться в эти щели любым образом.