«Очень жаль, что Лукашенко пытаются выставить каким-то «миротворцем»

15 лет назад, 7 июля 2000 года, был похищен белорусский журналист Дмитрий Завадский.

Телеоператор Дмитрий Завадский бесследно исчез в Беларуси 7 июля 2000 года по дороге в аэропорт «Минск-2». Ему было 27 лет.

Официально дело об исчезновении журналиста расследовано и доведено до суда. Установлены и осуждены виновные в похищении Завадского. Но у родных и коллег Дмитрия остается ряд вопросов, на которые до сих пор нет ответа.

Согласно официальной версии, журналиста похитили бывшие сотрудники спецподразделения МВД «Алмаз» Валерий Игнатович и Максим Малик, а также бывший курсант Академии МВД Алексей Гуз и ранее неоднократно судимый Сергей Савушкин.

По версии коллеги Дмитрия — Павла Шеремета, причиной похищения могла стать работа Завадского в Чечне, во время которой он мог узнать о темных делах белорусских спецназовцев, действовавших на территории боев. В частности, в одном из интервью Дмитрий писал о соотечественниках их числа силовиков, воевавших на стороне чеченских сепаратистов.

В суде стало известно, что Игнатович действительно воевал в Чечне и был задержан российскими военными в окрестностях города Шали. По версии следствия, он якобы крайне негативно отреагировал на публикации в прессе, в том числе и на интервью Завадского, хоть последний не называл никаких фамилий, а лишь указал на причастность задержанного в Чечне силовика к белорусскому «Алмазу».

Статья, в которой Завадский рассказал об аресте в Чечне сотрудника белорусского «Алмаза», якобы воевавшего на стороне чеченцев

Правозащитники и независимые журналисты обращают внимание на ряд важных моментов в деле Завадского.

Группу Игнатовича-Малика в прессе окрестили белорусской версией «эскадрона смерти», которую обвиняют в похищениях оппозиционных политиков Юрия Захарова, Виктора Гончара и бизнесмена Анатолия Красовского, а также ряде других преступлений.

По версии независимого расследования — это рядовые исполнители. В качестве организаторов назывались бывший глава Совета безопасности Виктор Шейман, экс-глава МВД Юрий Сиваков, а также командир милицейского СОБРа Дмитрий Павличенко. Этим лицам, в связи с подозрением к причастности к организации похищения людей, запрещен въезд на территорию США и страны ЕС.

Никто из группы Игнатовича не признал себя виновным ни по одному из пунктов обвинения. За похищение журналиста были наказаны только Игнатович и Малик (осуждены на 10 лет тюрьмы), их вина в убийстве Дмитрия не была доказана.

До сих пор не известно место захоронения тела Завадского. Во время следствия и суда правозащитники получали информацию о возможном захоронении тела журналиста на одном из минских кладбищ.

Без установления местонахождения тела журналиста итог суда по делу Завадского выглядит половинчатым и бросает тень на власть, ведь решение этой проблемы полностью находится в компетенции государства. Оставленные без ответа обвинения группы Игнатовича и вышеупомянутых высокопоставленных силовиков в похищении и убийстве ряда политиков, связывает эти дела с делом оператора ОРТ.

Дмитрий Завадский стал одним из трагических символов мрачной концовки 1990-х—начала 2000-х. Его судьба и в наши дни напоминает о цене свободы слова.

Ответов на многие вопросы, которые касаются этого преступления, до сих пор нет.

― В этот день хочется куда-то бежать, ― накануне трагической даты в интервью «Хартии-97» сказала Светлана Завадская, супруга исчезнувшего журналиста. ― Мы встречаемся с мамой Димы в его день рождения ― 28 августа. Это уже наша традиция. А этот день ― страшный скорбный день. Мы созваниваемся, даем друг другу понять, что мы помним, но стараемся на эту тему не говорить, потому что это очень тяжелые воспоминания, поверьте.

Вдова журналиста Светлана Завадская и его мать Ольга Завадская все это время ищут правду о похищении и гибели Дмитрия

― Расскажите, пожалуйста, о том, что происходило 7 июля 2000 года. Как вы узнали об исчезновении Дмитрия?

― Был такой же теплый летний день. Дима встал утром, опаздывал. Где-то в 10:10 он вышел из дома, сел в машину и уехал. Я слышала, как он спускался, у нас такая слышимость, что слышны шаги на лестнице, когда бежишь, а он бежал. Помню, что ждала его к ужину. Звонила в офис ОРТ. Там сказали: «Дима на съемках».

Как мне потом объясняли, они не могли сами поверить в то, что произошло, думали, что вот-вот он появится и не хотели меня пугать. Уже потом, было где-то часов 11 вечера приехала съемочная группа ОРТ и сказали, что машину нашли в аэропорту, а Димы до сих пор его нет.

Это было самая страшная ночь, было чувство, которое мне подсказывало, что я уже никогда его не увижу. Мне потом мама рассказывала, что я кричала ночью, что его больше не найдут. В том момент еще можно было думать, что он вернется и это какое-то недоразумение... Это был самый ужасный день в моей жизни.

― Вы присутствовали на суде над Валерием Игнатовичем и его людьми. Что вы думаете об этом процессе и его результатах?

― Я хорошо помню, что было очень странно, что суду не удалось установить ни точного мотива, ни места, ни времени преступления. Не было установлено, где был Дмитрий похищен, по дороге ли в аэропорт, во дворе, в самом аэропорту. То есть, все, что происходило, было натянуто настолько, что мне, человеку, который первый раз участвовал в подобном процессе, было понятно, что в этом деле что-то не так и корни идут глубоко в кулуары власти. Поэтому у меня всегда было ощущение, что Игнатович ― просто «козел отпущения», которого нашли, чтобы повесить на него это преступление.

Он почти 15 лет находится в заключении и то ли следствие с ним до сих пор не работает, то ли вообще им это не нужно, и они прекрасно понимают, что это не он сделал, поэтому не стоит с ним работать. Мне, например, это непонято на сегодняшний день. Я знаю, как наши правоохранительные органы умеют выбивать показания. Очень странно, что они не узнали за все это время, где же все-таки Игнатович дел тело Завадского, куда они его спрятали, кому передали и так далее.

Вопросы как были 15 лет назад, так и остались. Нет ответа пока на них, и это очень прискорбно.

― Лукашенко неоднократно обещал раскрыть дела о громких похищениях в Беларуси. Проводятся ли какие-нибудь следственные действия сейчас?

― Обратите внимание, что он не сам по себе о них говорил. Это звучало тогда, когда журналисты интересовались этими делами и он был вынужден так или иначе реагировать на это. Но видимо сейчас никто этим не интересуется и видимо журналисты не задают этих вопросов. Наверное, очень жаль. Я не знаю, кто в этом виноват. Может быть, и мы виноваты, родственники, что в какой-то момент решили, что все, что могли, мы сделали.

Может быть, это наши белорусские оппозиционные политики, которые до сих пор ездят по Европам и Америкам, и не поднимают этот вопрос. Я не знаю, кого винить, но ситуация сложилась таким образом, что сегодня забыта эта тема. Очень жаль, что при этом Лукашенко пытаются выставить каким-то миротворцем. Сразу же хочется напомнить о том, что происходило в конце девяностых ― начале двухтысячных и хочется чтобы люди, европейские политики, понимали, с кем они имеют дело.

Дело было приостановлено еще в 2006 году, и до сих пор оно не возобновлялось. Это больше 9 лет. Поэтому тут никаких новостей ни из прокуратуры, ни из других ведомств быть не может. Мы каждый год пытаемся писать запросы, но всегда приходят одни и те же отписки, к которым мы уже привыкли. Но мы стараемся держать это дело на плаву, чтобы они хотя бы понимали, что мы помним. Не знаю как другие, но родственники исчезнувших ждут как бы там ни было каких-то результатов.